Кандагар - 6 Марта 2015 - Стихи и проза - 70-я Отдельная Гвардейская Мотострелковая Бригада

Кандагар

19 Мар 2015

Кандагар был и остается адом для чужих и своих

Василий Борисович Кравцов - кандидат политических наук.

За последние 30 лет написано, казалось бы, более чем достаточно о советской военной экспедиции в Афганистан в 1980-е годы прошлого столетия. Своими воспоминаниями широко поделились не только рядовые бойцы и офицеры, воины-интернационалисты, но и представители практически всех советских ведомств, пытавшихся оказывать влияние на протекавшие в тот период афганские процессы. Достоянием гласности стали многие архивные материалы. И только представители ЦК КПСС, так называемые партийные советники, игравшие в афганских событиях исключительно значимую роль, упорно хранили молчание и не представляли на суд общественности свои мемуары, оценки и взгляды на происходившие в тот период события и на свою роль в них. И вот наконец несколько месяцев назад в Волгограде вышла в свет третья книга кандагарских воспоминаний Юрия Алексеевича Сальникова, которого Центральный Комитет КПСС со спокойной должности второго секретаря Центрального райкома КПСС города Волгограда в октябре 1984 года направил в самое пекло афганской войны – в Кандагар в качестве советника провинциального комитета правившей в тот период Народно-демократической партии Афганистана.
У КАЖДОГО – СВОЙ ВЗГЛЯД
Издание в Волгограде книги Ю.А.Сальникова «600 дней в Кандагаре» является исключительно важным вкладом в постижение правды о советском присутствии в Афганистане, в познание собственно Афганистана по целому ряду значимых параметров. Во-первых, мы привыкли воспринимать мемуары тех или иных советских представителей в Афганистане того периода с учетом ведомственной принадлежности конкретного автора, с учетом конкретного афганского опыта человека. Наши военные товарищи из состава ОКСВ концентрировались на войсковых операциях, которые они проводили, или в которых они участвовали, зачастую гипертрофируя их значимость в конкретном афганском контексте, не рассматривая их с точки зрения военно-политической отдачи, не акцентируя внимания на том, что их действия были лишь одним из элементов противостояния в Афганистане. При этом едва ли не правилом для наших военных было стремление уколоть, а порой и очернить участие афганских вооруженных сил в противоборстве с противником, не замечая при этом прямой вины и ответственности Советского Союза за имевшие место проявления слабости афганской армии. Дипломаты и чекисты излагали свое афганское прошлое с позиций собственной ментальности, не всегда уделяя должного внимания комплексному подходу к оценке и анализу ситуации, хотя советское руководство постоянно и настойчиво призывало к этому всех советских представителей.
В какой-то степени ведомственность советского взгляда на афганские события 1980-х годов можно и понять, и объяснить. Если в условиях спокойного развития советского государства и общества ведомственный подход не бросался в глаза и не превращался в самостоятельный фактор общественно-политической жизни в СССР, будучи накрепко нивелированным Компартией, то с выходом советских сил за пределы не только СССР, но и за пределы так называемого «содружества социалистических» стран, советская ведомственная ограниченность приобрела просто архаичные формы. Советские представительства в условиях слабости «дамоклова меча» партии на территории Афганистана настолько замкнулись сами в себе, что для разблокирования этой замкнутости приходилось не единожды собирать заседания Политбюро ЦК КПСС или его рабочих органов. Более того, советская бюрократия умудрилась привнести новые ведомственные стереотипы и в без того перегруженный бумаготворчеством и коррумпированностью афганский госаппарат.
Все это неоднократно приводило просто к парализации советской активности в Афганистане. Дело сводилось не только к отсутствию эффективного информационного обмена между советскими представителями, что само по себе наносило вред, но и доходило до того, что контакты между сотрудниками различных советских контрактов могли осуществляться только на основе соответствующего рапорта своему руководству. А говорить о прямом вмешательстве одних советских представителей в деятельность других и вовсе не приходилось.
Для наглядности этой советской межведомственности в Афганистане приведем лишь одну цитату из книги Сальникова: «В тринадцатом часу в Кандагар прилетел Ан-12. Когда остановились винты, я пошел к командиру корабля, просил взять нас в Кабул. Но он отказал и сказал довольно странную, на наш взгляд, вещь: вы – советники афганские, вот с ними и летайте, а на советский борт вас брать запрещено. Больше самолетов на Кабул не было, и мы, огорченные, вернулись на виллу».
В ГНЕЗДЕ АФГАНСКОЙ КОНТРРЕВОЛЮЦИИ
Только партийные советники, или Группа советников ЦК КПСС при ЦК НДПА, была единственным советским учреждением в Афганистане, которое, несмотря на наличие прямой функции оказания советнической помощи афганским партийным органам, тем не менее по советской традиции и в силу реальных практических обстоятельств могло не только свободно контактировать с представителями любых советских ведомств, получать от них помощь и поддержку, в том числе и информационную, но и вмешиваться в вопросы их компетенции. Именно в силу данного обстоятельства следует рассматривать восприятие афганской действительности того времени партийными советниками как наиболее полное, цельное, разноплановое, как наиболее взвешенное и объективное. Над ними не довлел ведомственный субъективизм, а своей задачей и результатом своей деятельности они рассматривали способность всех ведущих государственных органов Афганистана в центре и на местах достигать декларируемые цели, воздействовать на развитие обстановки в регионах таким образом, чтобы местные партийные комитеты достигали наилучшего собственного политического позиционирования.
К глубокому сожалению, партийные советники, особенно из афганских провинций, не оставили сколько-нибудь заметного следа в мемуаристике, что помимо всего прочего не позволяет нынешним околонатовским исследователям современного Афганистана понять их роль и место в общей целостной системе советского подхода к работе в Афганистане в 80-е годы. Исключение составляют лишь мемуары В.М.Чурпита из Кемерова и Г.П.Кузьмичева из Черкасс, которые, однако, работали в Центральном комитете НДПА и представили свое видение ситуации из Кабула.
Юрий Сальников стал единственным региональным партийным советником, который издал уже третью книгу о своей партийной деятельности в Афганистане, и его взгляд на тогдашний Афганистан явно отличается в более добротную сторону от массы других афганских воспоминаний. Второе важное достоинство его книги заключается в том, что она заполняет тот явный пробел, который имеет место в освещении советской афганской военно-политической кампании на кандагарском направлении. Во многих изданиях немало пишется о том, что Кандагар – это было самое опасное место для прохождения службы любым советским человеком (так оно и было на самом деле), что Кандагар – это «осиное гнездо афганской контрреволюции». Однако раскрытия реальных механизмов, явных и тайных пружин кандагарского спрута встретить в русскоязычной и иностранной афганистике практически невозможно. Дневники Ю.А.Сальникова стали, пожалуй, единственным произведением, вскрывшим всю глубину кандагарской западни для советских и афганских военных и невоенных учреждений и частей.
Третьим важным достоинством книги Сальникова явилась его способность отфиксировать кандагарские реалии в тяжелейшие годы вооруженного противостояния не сухими фактами сводок и донесений, а глубоко, насыщенно и проникновенно, не в качестве стороннего наблюдателя, а прямого участника развития военно-политической обстановки в кандагарском регионе с 1984 по 1986 год. При этом автор, явно обладая литературными склонностями, сумел очень достоверно и достойно отразить кандагарскую действительность, жизнь и быт тамошнего населения, обычаи, привычки и манеры разных групп населения, сумел вычленить имманентно присущие кандагарскому региону особенности, многие из которых не имеют аналогов в других регионах Афганистана и неучет которых, невнимание к которым никому не позволяли и не позволят достигнуть сколь-нибудь значимых результатов на политической карте данного региона.
Афганская вооруженная оппозиция в период советского военного присутствия на самом деле превратила Кандагар в настоящий ад. Кандагар был единственным крупным административным центром Афганистана, в котором боевые действия шли не только на ближних и дальних подступах к городу, но и в самом городе. Банды мятежников практически не вылезали из города, из его центральных кварталов на протяжении всего периода пребывания в районе кандагарского аэродрома 70-й отдельной мотострелковой бригады ОКСВ. Из всех афганских городов Кандагар за период пребывания ОКСВ был подвергнут наибольшим разрушениям не только в силу огневого воздействия противника, но и вследствие якобы ошибочных ракетных и бомбово-штурмовых ударов советской и афганской авиации. Ни один город в Афганистане не имел таких массовых разрушений, как Кандагар, если не считать Кундуз после 10 августа 1988 года, когда «доблестные» бойцы Ахмад Шаха Масуда захватили его и подвергли тотальному разграблению и разрушению.
Вновь цитаты: «Здесь не то что бегать – шага лишнего не шагнешь. Мины на дороге, на обочине, на полях, на берегах арыков. Мины вокруг домов, вокруг постов, на подступах к городу. Вся земля усеяна металлом: пули, осколки снарядов и бомб, стреляные гильзы. Стены разбиты артиллерийскими снарядами, плоские крыши заставлены мешками с песком. Асфальт улиц и площадей искорежен траками бронетехники». «В ходе интенсивных обстрелов нередко приходится ползти по-пластунски – это не смешно и не стыдно, а правильно». Из дневника: «5 мая 1985 года, воскресенье. Сегодня творится что-то невообразимое. Пуль в воздухе – как ночью звезд на небе. Ни на минуту не смолкает стрельба. Особенно она слышна ночью, когда утихает кипучий день. В иной час кажется, уж не на учебном ли стрельбище я? Нет, здесь поле боя, выстрелы боевые, и мины не игрушечные, и смерть настоящая».
«Главное, не попасть под первые мины, они всегда приходят неожиданно, когда не ждешь. Не хочется, чтобы тебя застали врасплох. Когда первые взорвались, мгновенно ориентируешься, следишь, куда легли следующие, начинаешь лавировать и уклоняться, и в общем-то все обходится. Страшнее реактивные снаряды и снаряды безоткатных орудий. От них не спрячешься в наших летних домиках. Снаряд пробивает и перекрытие крыши, и стену в один кирпич. Прямое попадание влечет большие разрушения и очень опасно. Поэтому, когда ложишься спать, взгляд невольно обращается к потолку: «Выдержишь ты, родной? Или завалишься?».
«Противник, видимо, решил основательно попортить нам нервы. Обстрелы ракетами следуют один за другим. Сегодня поставили рекорд: обстреляли городок трижды за день: утром, днем и вечером. Это уже слишком! Сердце бешено колотится, так как почти на голову сыплются снаряды».
«Наша артиллерия бьет по «зеленке» вот уже три часа. Кажется, ничто живое не может уцелеть. Но человек живет! Противник укрылся в кяризах (это своеобразные глубокие катакомбы) и ухитряется стрелять из-под скалы. Огневая позиция оборудована так: под скалой подземный ход. Скала поднимается гидравлическим домкратом. Подняли, произвели несколько пусков ракет и снова опустили. Потом долби это место хоть минами, хоть гаубичными снарядами, хоть с вертолета – все бесполезно! Базальт крошится, но не ломится, и мятежники спокойны: скалу не разобьешь, хоть тресни!».
ОБХОДЯ ОПАСНЫЙ ДОГМАТИЗМ
В Кандагаре никогда не было спокойно, если не считать нескольких дождливых дней, пыльных бурь или редкие минуты вечерней тишины, которые автор и называет раем на краю ада. Не было не только месяца или недели, не было ни одного светлого дня, чтобы сконцентрированные на юге и севере от города мощные вооруженные группировки не подвергали городские кварталы ракетно-минометным обстрелам и другими вооруженным провокациям. Следует откровенно признать, что степень огневого воздействия противника на город Кандагар была несопоставимо большей, нежели давление мятежников на аэропорт и места расквартирования подразделений советских войск. Только в Кандагаре можно было наблюдать такую странную картину: «Если из зала заседания в губернаторстве посмотреть в дверь, то увидишь солдата революции, если посмотришь в окно – увидишь мятежника». Таковым было противостояние только в Кандагаре.
В этой связи нельзя не отметить непродуманность вопроса расквартирования и маршрутов обеспечения советских воинских частей в кандагарском регионе. Расположив 70-ю бригаду и советский вертолетный полк в районе кандагарского аэродрома, в 25 км от города по направлению к Пакистану, командование ОКСВ само создало проблему наземного обеспечения этого контингента с территории СССР через Кушку–Тургунди–Герат. Заняв в этом вопросе явно догматизированную позицию, советское военное командование не шло ни на какие уступки и с упорством достойным лучшего проводило советские воинские колонны в район аэродрома и обратно исключительно через город Кандагар, через его центр, через его наиболее опасный район Дех Ходжа, через кварталы, проходящие параллельно боевым позициям мятежников в районе зеленки в южном подбрюшье города.

Эта догма создавала на протяжении всех восьми с половиной лет советского военного присутствия в Кандагаре не только громаднейшие проблемы для деятельного местного провинциального и военного руководства, для развития оперативной обстановки в самом городе, превратила город в очаг постоянного военного противостояния, но и приводила к неоправданным жертвам среди советских военнослужащих, среди населения города, вела к его разрушению. Почему-то после вывода 70 ОМСБр нам совместно с афганскими товарищами удалось найти альтернативные пути снабжения кандагарской военной группировки в обход самого города Кандагара, и мы многократно пользовались ими для проводки воинских колонн практически без потерь в живой силе и боевой технике. Для советских же генералов такой подход почему-то казался «высшей математикой» и им так и не удалось понять, что в этом вопросе как раз и заключается один из основных факторов превращения города Кандагара в ад, в «осиное гнездо контрреволюции».
И одно дело в этом аду оказаться человеку военному, подготовленному бойцу или офицеру из 173-го отряда спецназа ГРУ, и совершенно иной вопрос – оказаться в этом пекле гражданскому человеку, хотя и проходившему срочную солдатскую службу в Советской Армии и закаленному двумя годами учебы в Саратовской Высшей партийной школе. Причем если советские воины в Кандагаре появлялись в городе от случая к случаю, не находились в нем постоянно, имели возможность отойти от повседневных боевых забот в местах постоянной дислокации советских частей в районе аэродрома, то Сальникову без всякого военного сопровождения приходилось постоянно и каждодневно находиться в центре города, рядом с провинциальным руководством, заниматься решением всего комплекса задач партийного комитета и губернаторства, которые имели прямое отношение к развитию военно-политической обстановки в провинции.
Проживали же партийные советники, равно как и военные и милицейские советники, в бывшем городке ООН, расположенном рядом с Кандагаром на северо-восточной окраине так называемой «зеленки», то есть в месте, которое находилось не только в зоне прямой досягаемости тяжелого вооружения противника, но и в зоне его прямой видимости. Чтобы пробиться партийному советнику к месту работы на афганских полуживых автомобилях, ему каждое утро приходилось это делать под огнем, в обход ночью заложенных мин, многократно подвергаясь обстрелу, неоднократно оказываясь под перекрестным огнем. «Земля дрожит от взрывов снарядов, трещат то там, то здесь автоматные очереди, столбы пыли над руинами, черный дым над «зеленкой» – на это никто не обращает внимания. Когда это перед тобой каждый день и каждый час – привыкаешь. Это становится обыденным». И в этой связи нельзя не удивиться и даже по-доброму не позавидовать Юрию Сальникову, что в такой тяжелейшей обстановке ему удалось не только выжить в том аду, но и не получить ни ранения, ни контузии, ни единой царапины, чего автору этих строк избежать, к сожалению, было не суждено.
ВОПРОС АДЕКВАТНОСТИ ВОЕННЫХ
Дневники Сальникова – это не просто хронология неких боевых событий. Это глубокий анализ происходившего у него на глазах. Книга содержит зачастую уникальные оценки и суждения о явлениях, на которые практически никто доселе не обращал внимания ни в своих воспоминаниях, ни даже в своей практической деятельности в Афганистане в те годы. «Что делать с людьми, которые перешли на сторону народной власти, перестали ей противодействовать? Ставить в строй? Давать оружие? Направлять на заводы, фабрики? В госучреждения?» – абсолютно правильно ставит вопросы Юрий Сальников. По мере развития процесса национального примирения это стало просто глобальной проблемой, которую не хотели признавать ни афганские руководители, ни тем более советские, штампуя, как деньги на печатном станке, ежедневно переходящие на сторону государства банды, что в ряде регионов поставило военно-политическую ситуацию на грань полной дестабилизации и хаоса. «Бандгруппы, которые сдаются, не используются с пользой для народной власти». А ведь сколько народу за это орденов, медалей и всяких званий наполучало?! «Ничего не предпринимается в отношении тех, кто перешел на сторону народной власти. Они спрашивают: мы перешли на сторону народной власти, а дальше что? Если народная власть есть, пусть она займется нами, накормит, оденет и обует, выделит помещение для житья, даст оружие, назначит командиров, поставит задачи, разъяснит положение. Но ничего этого нет!»
Отдавая должное мужеству и героизму советских воинов в Кандагаре, автор тем не менее демонстрирует неоднократные примеры неадекватного местной обстановке поведения наших армейских подразделений, что начисто ускользает от внимания наших военных мемуаристов, особенно при генеральских званиях. Для Сальникова вопросы адекватности поведения советских частей – это не просто праздные вопросы личной безопасности партсоветника, находившегося в гуще афганцев без какой-либо охраны. Наши подразделения отстрелялись и ушли в места постоянной дислокации, а местным властям и их советнику приходилось постоянно расхлебывать негативные последствия действия военных. Это и факты ограничений доступа населения к источникам водоснабжения, беспричинных артиллерийских обстрелов населенных пунктов. «Одни военные не могут, другие не хотят понять, что военно-политическая обстановка в провинции во многом зависит от отношения людей к госвласти. Нередко бомбо-штурмовые удары наносят такой ущерб, который приходится выправлять месяцами».
Сальникову приходилось постоянно держать в поле зрения действия нашей военной группировки в Кандагаре, всячески противиться необдуманной, а порой и необузданной военной активности. Автор совершенно справедливо замечает: «Проводить многочисленные боевые операции дорого, много потерь. Они эффекта не дают. Танк можно сжечь из любой развалины гранатометом. В Кандагаре в последнее время провели 15 операций, а результаты мизерные». Сальникову приходилось постоянно указывать нашим военным на соблюдение соглашений о договорных зонах: «Надо, чтобы армия защищала договорные зоны, а не воевала в них. Это простейшее положение очень трудно доказать нашим военным... После джирги племена и их авторитеты идут на переговоры с народной властью. Но племя, заключившее договор, никем не защищается. Иногда и наши военные не понимают этого процесса. Трудно назвать хотя бы одну договорную зону, которая бы не бомбардировалась. Первое требование племени – прекратить бомбежку их людей».
Автор книги искренне недоумевает, почему военные меры не должны были быть подчинены политическим. «Надо ли гоняться за каждым душманом? Что это за воинские операции, которые не решают политические задачи? Да и не ставят их. Не надо брать инициативу на себя, а давать простор для действия нашим афганским друзьям, выставлять умниками не себя, а их. Умело поданная мысль важнее, чем многодневный рейд в горные кишлаки. Рейд совершили, горючее сожгли, патроны расстреляли, а социального отсвета нет. Этот шум и гром, который производят движущиеся по горным дорогам части и подразделения афганской армии, не более как спектакль со стрельбой для пуштуна. Расходы на воинские операции были огромны, а польза от них ничтожно мала. Военные не желали подчиняться совету обороны провинции и хотели сохранить независимость, полагая, что их действия в деле нормализации обстановки главные».
ПОСТИЖЕНИЕ РЕАЛЬНОСТИ
В книге практически впервые дано вменяемое описание кандагарской «зеленки». Автор на конкретных примерах доказал невозможность решения сколько-нибудь значимых политических и военных задач в регионе без привлечения проживающих там пуштунских племен.
Нельзя не поблагодарить Юрия Алексеевича Сальникова за объективную и в целом позитивную оценку Исматуллы Муслима и его вооруженных формирований. Партийный советник в отличие от некоторых наших военных и журналистов сумел на конкретных фактах продемонстрировать сколь значимой была роль Исмата в удержании позиций госвласти не только на дороге в Пакистан, в Спинбулдаке, но и в отражении массовых вылазок вооруженной оппозиции на сам город Кандагар. Автор привел убедительные примеры того, как и когда «муслимовцы» попросту спасали государственную власть в Кандагаре (что, кстати, отряды Муслима делают и по сей день). Не будь тогда «муслимовцев», «конституционный порядок» в Кандагаре пришлось бы восстанавливать советским солдатам и офицерам, как это было 7 июня 1982 года. О соответствующих последствиях таких действий для наших бойцов говорить не приходится. Автор подробно останавливается на том, как противником через афганские госорганы, а порой и с привлечением советских советников, создавалась невыносимая обстановка для самого Исмата Муслима, что не могло не сказываться на его психологии, политическом и военном поведении.
Книга Юрия Сальникова «600 дней в Кандагаре» представляет собой настоящую энциклопедию кандагарской боевой действительности. Автору приходилось вмешиваться во все сферы кандагарской жизни, которые оказывали или могли оказывать влияние на развитие обстановки в городе и провинции. Это охрана границы и армейский призыв, образование и промышленность, радио и телевещание, женское движение и вопросы земельно-водной реформы. Только на первый взгляд казалось, что эти вопросы далеки от военных дел. На практике любая преграда или тупик социально-экономической жизни региона прямо влияли на настроения масс, на их отношение к государственной власти, на их позиции в вооруженном противостоянии. И надо признать, что Сальников с достоинством и честью постиг кандагарскую действительность и сумел в короткое время освоить азы творческого воздействия на нее.
События последних месяцев в Кандагаре, активные вылазки в центр города вооруженных отрядов талибов, резонансные террористические акты, убийство главы провинциального заксобрания Ахмада Вали Карзая и мэра Кандагара Гуляма Хайдара Хамиди, произошедшие на фоне окончательного ухода из провинции канадских сил, поэтапного бегства из Афганистана американского контингента, наглядно показывают не только то, что ничего в этом регионе за последние 30 лет не изменилось, но и то, что Ю.А.Сальникову удалось постичь реалии региона лучше и глубже канадских и американских стратегов.

Добавил: NIKITA Просмотров: 38 Категория: Публицистика

Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]