Имамбаев Акмаль: Кандагар

Кандагарское танкоралли.
Об авторе:

•   Родился в Калуге. Вырос в Ташкенте. В 1976 г. окончил Московское СВУ. В 1980 - Ташкентское ВОКУ им. Ленина. 1980 - 1982 - служба в Афганистане, 70 ОМСБр, Кандагар, командир разведвзвода. После Афганистана служил в частях центрального подчинения на территории ТуркВО. В 2001 г. уволился в запас из ВС Узбекистана в звании полковника. 

  Даты жизни: 13.12.1958 -- 14.10.2012

На Сангин!

  
   Звездное Афганское небо. Черный купол небосвода, нависающий прямо над головой. Он кажется бездонным, разрисованным миллиардами светящихся огоньков, связанных хитросплетениями созвездий. Они мерцают холодом, меняют цвета, как будто манят, зовут - возьми меня в руку, согрей, и я подарю тебе свет не хуже солнца!
   Леха лежал на выжженной палящим южным солнцем земле и, покусывая травинку, любовался этим звездным небом. Такое их множество можно увидеть нечасто. Четко выраженные линии созвездий, яркая полоса Млечного пути завораживали, манили к себе. Невольно в памяти возникали картины из прочитанных в детстве фантастических рассказов о космических путешественниках, первооткрывателях новых миров. Но существующая реальность быстро отгоняла их, открывая мыслям и взору действительность.
   С востока, из-за гор, поднимался огромный диск луны, заливая окрестности своим мертвенно-холодным цветом. Окружающий ландшафт от этого становился неестественно контрастным, менял свои очертания, как будто невидимый волшебник творил свои чудеса магии. Горная гряда, закрывающая горизонт, стала ближе, а морщины мандехов, образовавшихся от горных потоков, спрятали свои тайны в тени лунного света.
   Леха повернулся и, приподнявшись на локте, огляделся. С запада темнело пятно "зеленки", скрывающей кишлаки выстроенные цепочной вдоль русла реки Гильменд. Чуть ближе был КП Бригады, артдивизион и батарея "Град". Они находились в ложбине и их расположение выдавал только мерный стрекот генераторов для радиостанций.
   Густой ночной воздух доносил этот стрекот до Лехиного взвода, направленного волевой рукой командиров в засаду в широкий мандех, по которому проходила хорошо накатанная грунтовая дорога. Вот эта дорога и была главной целью, ведь соединяла она два кишлака, которые и станут очередной целью предстоящей операции. Конечно, в штабе думали и о своей безопасности, перекрыв разведчиками опасную низину, позволявшую беспрепятственно подойти на близкое расстояние к командному пункту. А безопасность штаба - это самое главное.
   Батальоны уже были выставлены на блоки и ждали рассвета, чтобы начать совместно с афганскими войсками вытеснять душманов. Леха вчера видел это войско: кровати, казаны, бараны блеют, нафары суетятся. Встали табором, разделились на кучки со своими казанами, пожрали, песни попели - и спать. Даже охранение не выставили. А зачем оно нужно? Есть шурави - вот и они о нем и позаботятся. Ведь у половины афганских солдат даже оружия нет! Странно было на все это смотреть.
   Звездный афганский небосвод, повинуясь вращению земли, продолжал свое движение навстречу утру. Луна медленно проплывала над выжженной солнцем землей, в очередной раз меняя ее очертания. Справа скользнула тень сержанта Гурова, проверявшего бойцов в парных окопах. Вот он уже и рядом с Лехой.
   - Ну, как там, Игорь?
   - Все нормально, командир.
   - Через 2 часа светает, самое время для душманов, внимательнее будь. От тебя сейчас дорога видна на километр, как раз луна подсвечивает. Да, ветер от реки задул - никакого курения!
   - Понял.
   Вот так легко стало понимать друг-друга. Лишнего ничего добавлять не надо. Проверить левый фланг Леха отправился сам. Осторожно сполз в ложбинку и, пригнувшись, пошел влево. Вот и тыловое охранение. Один ... Читать дальше »

Владислав Шурыгин.

ПИСЬМА МЕРТВОГО КАПИТАНА

            Мы молча и хмуро выпили. Так же молча каждый зацепил вилкой по куску тушенки из банки. Зажевал обжигающую, перехватывающую дыхание водку. 
      ...Выпить в армии есть неисчислимое количество поводов. Скорее их даже больше, чем необходимо. Но среди всех, пожалуй, только один, которому никогда не рады, который никогда не ждут -- помин по погибшему товарищу. 
      Сегодня мы поминали капитана. 
      Капитан был романтиком. Капитан был рыцарем. Капитан был воином. Конечно, он ненавидел войну, и в словах "романтик", "рыцарь", "воин" нет ни единого поросячьего восторга перед страшной работой убивания людей, в чем и состоит сущность войны. Капитан во всем пытался найти духовность, даже на этой страшной, бессмысленной войне он жил по каким-то своим нравственным законам, которые никогда не преступал сам и не позволял этого делать никому вокруг. Война, бой, смерть, страх были для него не больше, чем вызовом. Вызовом его вере, его убеждениям, его морали. И в это огне он выковывал их. Как мальчишка радуясь удачам, переживая промахи, капитан не замыкался в мире своей роты. Боевого железа, приказов, сводок, рейдов, докладов, построений и всего прочего, что заполняет жизнь офицера на войне "под завязку" до измождения. Война была для капитана еще и возможностью познать совершенно не знакомый ему мир. Он мог часами разговаривать с пленными "чехами" не о том, где их лагерь или сколько гранатометов в отряде, а об истории того или иного аула, или об отличии "горных" тейпов от равнинных. 
      Он долго искал Коран на русском языке, и когда, наконец, после одного из рейдов кто-то из солдат, зная страсть своего командира, положил ему на стол Коран на русском языке, он уже через неделю свободно цитировал целые суры, а еще через месяц вел долгий богословский спор с муллой кишлака Центорой, за что получил за глаза прозвище у чеченцев "урус иблис" -- русский дьявол. 
      Нет, капитан не стал "гуманистом" и его ненависть к боевикам никак не уменьшилась от знания "послания Пророка" или истории кишлака Гуниб; его разведроту боялись, за голову его чеченцы назначали все большие суммы, количество могил боевиков, "сделанных" разведчиками капитана, неуклонно росло. 
      Капитан умел воевать. Ведь он был очень "стар", этот капитан. По возрасту своему ему давно уже пора было примерять подполковничьи погоны. В далеком 84-м он закончил училище. По выпуску отвоевал два года в Афгане, потом служил в Прибалтике, там же попал под следствие как "гэкачепист" и "враг литовской демократии". Наверное, это клеймо и поставило крест на карьере капитана. Выше комбата он так и не пошел. С кем он поругался из своих начальников так и осталось для меня загадкой, но только все представления на майора из округа возвращались с завидным постоянством без удовлетворения. А "старый" капитан тянул свою лямку, успев за это время побывать в Приднестровье, Абхазии и Таджикистане. Дивизия, в которой он служил, считалась "миротворческой", поэтому сидеть на месте ему не приходилось. 
      Может быть, потому, что жил капитан одиноко, без семьи, которая, как и у тысяч других таких же капитанов, растерялась где-то на ухабах нынешнего лихолетья и безвременья. Рос где-то в Гомеле его сын. А сам капитан, тридцати трех лет от роду, во второй уже раз водил по Чечне свою разведроту... 
      И вот теперь Петрович привез горькую весть о его смерти. 
      ...Мы пили из стальных, бледно-зеленых "стопок" -- бывших предохранительных колпаков на взрывателях минометных мин. На каждом колпаке армейские умельцы вырезали надпись: & ... Читать дальше »