Прелюдия к Афганской кампании часть 3
Обстановка в Афганистане накануне ввода в страну Советских войск
Андрей МихайловПродолжение. Начало в № 2 (45) за 2009 г. Советско-афганское сотрудничество на регулярной основе осуществлялось с 1955 г. Оно охватывало, главным образом, экономическую и военную области, строилось на принципах равноправия и взаимного уважения.
После Апрельской революции помощь Афганистану увеличилась. В Кабул по просьбе афганского руководства были командированы специалисты для работы в качестве советников в министерствах и ведомствах республики, в том числе в ЦК НДПА, помогавшие определять основы перспективного плана социально-экономического развития Афганистана, аграрную политику и земельную реформу. Возрос товарооборот. Афганистану предоставлялись кредиты и безвозмездная помощь.
В мае 1978 г. Н. М. Тараки обратился к Советскому Союзу с просьбой об оказании помощи в укреплении афганской армии. В соответствии с этой просьбой было заключено межправительственное соглашение о советниках. Этим соглашением военные консультанты получили статус советников с изменением их функций и задач. Количество военных советников увеличилось со 100 до 400. Это позволило иметь их не только в центральном аппарате, но и в дивизиях, отдельных бригадах и полках.
Возросли поставки техники и вооружения, организован их ремонт на месте, развернута дополнительная подготовка афганских офицеров и военных специалистов и расширен прием афганских военнослужащих в вузы Министерства обороны СССР. Для изучения обстановки на месте, ознакомления с нуждами и запросами афганской стороны, оказания помощи военному командованию в проведении в жизнь советских рекомендаций по военным вопросам в Афганистан командировались группы советских военных специалистов во главе с ответственными лицами Министерства обороны СССР.
С этими целями (а не для подготовки ввода советских войск в Афганистан, как об этом писали некоторые «знатоки» и «очевидцы») командировались, например, главнокомандующий Сухопутными войсками генерал армии И. Г. Павловский и начальник Главного политического управления СА и ВМФ генерал армии А. А. Епишев.
Советская сторона содействовала улучшению материально-бытового положения армии Афганистана. Так, для нужд афганской армии отправлено большое количество казарменной мебели (солдатские кровати, столы, табуреты и т.п.), постельное белье, предметы личной гигиены. На такой факт обращается внимание потому, что всего этого в старой афганской армии вообще не было. Традиционно афганские солдаты обходились тем, что приносили с собой из дома, а спали на земляных и глиняных нарах.
Важное значение имела работа советских военных советников по преодолению «господского» положения офицеров по отношению к солдатам (средневековые наказания солдат, их публичное избиение, присвоение продовольственных пайков и денежных средств и т. д.). Эта работа велась постоянно на протяжении длительного времени и дала результаты.
Однако рецидивы еще долго проявлялись в афганской армии (к примеру, афганские офицеры не докладывали о дезертирстве солдат в течение нескольких месяцев, однако в то же время получали на дезертиров довольствие и присваивали его). Советские советники и специалисты работали также в службе государственной безопасности и в министерстве внутренних дел (командировались соответствующими советскими ведомствами).
Советские советники всех ведомств в Афганистане честно выполняли свой долг и оказывали подсоветным значительную повседневную помощь. Однако перед ними ставилась и стратегическая задача вести дело к приобретению национальными кадрами самостоятельности, навыков творческого решения всех вопросов. К сожалению, эти задачи были выполнены не в полном объеме.
Дело в том, что многие наши советники, в силу недостаточности опыта, слабого знания национального характера, традиций и особенностей афганцев, не находили сразу необходимых путей решения этих задач. Мало того, они выходили за рамки очерченных им функций. Зачастую советники считали, что легче самому выполнить стоящую задачу, чем добиться выполнения ее своими подсоветными.
ХАФИЗУЛЛА АМИН ВНОВЬ ПОДНЯЛ ВОПРОС О РАЗМЕЩЕНИИ ТРЕХ СОВЕТСКИХ АРМЕЙСКИХ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ В КАБУЛЕ НА СЛУЧАЙ ВОЗНИКНОВЕНИЯ В СТОЛИЦЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ. МЕСТАМИ ИХ СКРЫТОЙ ДИСЛОКАЦИИ МОГЛИ БЫТЬ, ПО ЕГО МНЕНИЮ, ВОЕННЫЙ КЛУБ, СОВПОСОЛЬСТВО И ТЕРРИТОРИЯ ТАНЕ-ТАДЖБЕК, КУДА БУДЕТ ПЕРЕМЕЩЕНА В КОНЦЕ ГОДА РЕЗИДЕНЦИЯ ГЛАВЫ ГОСУДАРСТВА, И ГДЕ ИМЕЮТСЯ КАЗАРМЫ. АМИН СКАЗАЛ, ЧТО ТОВАРИЩ ТАРАКИ ОЖИДАЕТ СКОРОГО ПРИБЫТИЯ СОВЕТСКОГО БАТАЛЬОНА НА ТЕРРИТОРИЮ ВОЕННОГО КЛУБА. Представитель КГБ. 24.7.1979 г.
Это вело к подмене афганцев в работе на конкретных участках и порождало иждивенческие настроения у местных кадров, а порой давало основание для разговоров о «вмешательстве во внутренние дела».
После наметившегося в 1978 г. нового раскола в НДПА КПСС неоднократно обращалась к афганскому руководству с призывами к единству и коллективному руководству в партии и правительстве. Для оказания помощи в Кабул неоднократно выезжали ответственные партийные работники ЦК КПСС, в том числе секретарь ЦК КПСС Б. Н. Пономарев. Однако ни Тараки, ни Амин не прислушались к советским рекомендациям о необходимости обеспечения единства партии, прекращения репрессий и восстановления законности в стране, хотя на словах и соглашались с аргументами советской стороны.
Одной из причин такого отношения являлось то, что до Апрельской революции тесных контактов между КПСС и НДПА не было. Дело ограничивалось лишь эпизодической перепиской по случаю тех или иных знаменательных дат. Хотя в период, предшествовавший объединению «Хальк» и «Парчам», ЦК КПСС приложил определенные усилия для того, чтобы это объединение стало реальностью.
Вторая причина, несомненно, заключалась в том, что за десятилетие раскола НДПА у ее фракций накопилось много претензий друг к другу, которые не могли быть преодолены за неполный год, прошедший после объединения до Апрельской революции. Халькистское руководство считало, например, что советские рекомендации не в полной мере учитывают особенности НДПА и психологию членов ее фракций, а потому постоянно благодарили за рекомендации, но делали по-своему. В свою очередь, справедливо будет подчеркнуть, что степень критичности заявлений с нашей стороны по поводу перегибов и ошибок политической линии НДПА оказалась явно недостаточной. Очевидно, наши руководители боялись обидеть афганцев.
Кроме того, афганская и в какой-то мере советская стороны в своих оценках во многом исходили из того, что события в Афганистане являются звеном общего процесса подъема национально-освободительного и революционно-демократического движения в мире (Ангола, Мозамбик, Эфиопия и др.).
Что касается Н. М. Тараки, то он, к сожалению, оказался недальновидным политическим и слабым психологом. Он так и не смог понять характер и политику X. Амина, хотя первые предупреждения на его счет получил от советских руководителей еще в 1978 г. Он считал его своим «верным и выдающимся товарищем» почти до самого конца своего существования и поплатился за это жизнью.
После Гератского мятежа афганское руководство начало настоятельно просить о направлении советских войск для оказания помощи в разгроме отрядов внутренней оппозиции, в организации обороны важных государственных объектов, а также для личной охраны, так как в способности своей армии справиться с этими задачами оно стало справедливо сомневаться. Просьбы эти высказывались нашим представителям в Кабуле или непосредственно советским руководителям, которые посещали Кабул.
Первая такая просьба поступила 14 апреля 1979 г.
Х. Амин пригласил главного военного советника генерал-лейтенанта Л. Н. Горелова и, сославшись на поручение Тараки, высказал просьбу о «направлении в Кабул 15-20 боевых вертолетов с советскими экипажами для использования их в случае обострения обстановки в приграничных и центральных районах страны против мятежников и террористов, засылаемых из Пакистана».
11 ИЮЛЯ 1979 г. Н. М. ТАРАКИ ТАКЖЕ ВЫСКАЗАЛ МЫСЛЬ О ТОМ, ЧТО БЫЛО БЫ ХОРОШО, ЕСЛИ Б СОВЕТСКОЙ СТОРОНОЙ БЫЛО ПРИНЯТО РЕШЕНИЕ О СКРЫТНОМ РАЗМЕЩЕНИИ В КАБУЛЕ НЕСКОЛЬКИХ СОВЕТСКИХ ВОИНСКИХ СПЕЦГРУПП ЧИСЛЕННОСТЬЮ ДО БАТАЛЬОНА КАЖДАЯ НА СЛУЧАЙ РЕЗКОГО ОБОСТРЕНИЯ ОБСТАНОВКИ В СТОЛИЦЕ. Представитель КГБ. 11.7.1979 г.
При этом были заверения, что прибытие и использование советских экипажей будет сохранено в тайне.
12 июля 1979 г. посол СССР, представитель КГБ СССР и главный военный советник телеграммой донесли: «...руководство Афганистана серьезно готовится к новым столкновениям с контрреволюцией, однако в значительной мере рассчитывает в случае возникновения кризисной ситуации на прямую помощь Советского Союза».
18 июля 1979 г. Б. Н. Пономарев доложил ЦК КПСС из Кабула, что во время состоявшейся беседы «Н. М. Тараки, а также X. Амин неоднократно возвращались к вопросу о расширении советского военного присутствия в стране. Ставился вопрос о вводе примерно двух дивизий в Афганистан в случае чрезвычайных обстоятельств по просьбе законного правительства республики».
19 июля 1979 г. состоялась вторая встреча Б. Н. Пономарева с Тараки, который «вновь вернулся к вопросу об усилении военной поддержки со стороны Советского Союза, сказав при этом, что в случае возникновения чрезвычайной обстановки высадка воздушно-десантной дивизии в Кабуле сыграла бы решающую роль в деле разгрома выступлений контрреволюционных сил».
20 августа 1979 г. X. Амин в беседе с главнокомандующим Сухопутными войсками И. Г. Павловским поставил вопрос о том, что количество афганских войск, сосредоточенных в районе Кабула, можно было бы использовать в других районах для борьбы с контрреволюцией, если бы при этом СССР согласился выделить соединение своих десантников в район Кабула.
Кроме того, Амин поставил вопрос о замене расчетов зенитных батарей, прикрывавших Кабул и располагавшихся на господствующих высотах вокруг города, в благонадежности которых он не уверен, советскими расчетами.
2 декабря 1979 г. X. Амин пригласил главного военного советника и заявил, что в условиях, когда мятежникам в Бадахшане оказывается активная помощь со стороны Китая и Пакистана, а у него нет возможности снять войска из других районов боевых действий, он просит советское правительство направить в эту провинцию на короткое время один усиленный полк для оказания помощи в нормализации обстановки. Амин просил довести его просьбу до министра обороны и сказал, что готов лично обратиться по этому вопросу к Л. И. Брежневу.
Всего таких просьб, направленных через советских представителей, было около двадцати, семь из них направлялись X. Амином уже после устранения им Н. М. Тараки (историко-архивный отдел Генштаба, ф. 48, оп. 3570, д. 36, 37, 38, 59, 60, 130, 131, 132).
Советские представители также иногда докладывали в Москву предложения о необходимости направления в Афганистан каких-либо контингентов для обеспечения безопасности наших граждан. Например, 19 марта 1979 г. советский посол и представитель КГБ предложили «рассмотреть вопрос о каком-то участии, под соответствующим подходящим предлогом, наших воинских частей в охране сооружений и важных объектов, строящихся при участии Советского Союза. В частности, можно было бы рассмотреть вопрос о направлении подразделений советских войск на военный аэродром Баграм и в аэропорт Кабул...». Советские представители считали, что эти меры позволят обеспечить безопасность эвакуации советских граждан при возникновении кризисной ситуации (историко-архивный отдел Генштаба, ф. 48, оп. 3570, д. 125, 129, 130).
Раскольническая деятельность халькистов во главе с X. Амином привела во второй половине 1979 г. к фактическому государственному перевороту в Афганистане.
В начале сентября Х. Амин настоял на поездке Н. М. Тараки в Гавану на сессию глав неприсоединившихся государств. При этом он преследовал цель в отсутствие Тараки завершить мероприятия по подготовке к захвату власти в стране. Попытки советского руководства отговорить Тараки от поездки (основания уже к этому времени были) ни к чему не привели – он по-прежнему слепо верил Амину.
10 сентября 1979 г. по пути из Гаваны в Кабул Н. М. Тараки встретился в Москве с Л. И. Брежневым, А. А. Громыко, Ю. В. Андроповым и Д. Ф. Устиновым, которые предупредили его о неблаговидной деятельности Амина, в том числе по отстранению последних сторонников Тараки.
На это Н. М. Тараки заявил, что незамедлительно примет соответствующие меры. Однако последующие события показали, что он уже опоздал.
11 сентября 1979 г. Н. М. Тараки прибыл в Кабул. Начальник службы безопасности А. Сарвари доложил ему, что в руководстве Афганистана и НДПА произошел окончательный раскол, виновником которого является X. Амин, готовый захватить всю власть в стране.
Это встревожило Тараки, и когда на следующий день Амин потребовал от него удалить с занимаемых постов А. Ватанджара, А. Сарвари, Ш. Маздурьяра, С. Гулябзоя, Н. М. Тараки отказался это сделать.
13 сентября 1979 г. Амин вновь по телефону потребовал от Тараки устранить «четверку» и вновь получил отказ. Иллюзии Тараки в отношении деятельности Амина наконец развеялись. Он проводит совещание со своими сторонниками. Такое же совещание провел и Амин. На совещании у Тараки было констатировано, что время для нейтрализации разрушительной деятельности Амина упущено и его открытым противникам необходимо спасаться.
Ватанджар, Гулябзой, Сарвари и Маздурьяр с этого совещания уехали в советское посольство и остались в нем. В тот же день из Москвы поступило указание советским представителям посетить Тараки и Амина и от имени Политбюро ЦК КПСС «и лично Л. И. Брежнева» предупредить их о недопустимости раскола в партийном и государственном руководстве. Одновременно советскому послу поручалось обеспечить укрытие «четверки» в посольстве.
Советские представители выполнили поручение. Оба афганских деятеля вновь заверили, что предпримут все меры для укрепления единства.
Однако в Москве всем было ясно, что остановить Амина невозможно.
14 сентября 1979 г. Амин своим приказом привел войска кабульского гарнизона в готовность № 1. Советские представители вновь встретились с ним и попытались оказать на него воздействие. Но это ни к чему не привело. В середине дня Амин по телефонному приглашению Тараки и советских представителей прибыл в резиденцию Тараки и здесь произошел эпизод, которому дается несколько толкований.
По одной версии, охранник пытался не допустить Амина к Тараки, поскольку у него в это время находились советский посол и И. Г. Павловский, и выстрелил вверх.
По другой версии, охрана Тараки обстреляла Амина. Шедший рядом адъютант Тараки (сторонник и ставленник Амина) был убит, а офицер охраны Амина ранен.
Есть также все основания полагать, что этот инцидент был организован самим Амином для того, чтобы получить формальный повод для устранения Тараки (стрельба велась в упор, пострадали офицеры, шедшие рядом с Амином, а сам он остался невредим, да еще вытащил раненого охранника и посадил его в свою машину).
Как бы то ни было, но по сигналу начальника Генерального штаба подполковника Якуба в тот же день войска кабульского гарнизона вошли в город, взяли под охрану правительственные объекты, блокировали резиденцию Тараки и отключили все его линии связи.
Вечером по кабульскому радио было объявлено об изменениях в правительстве в связи со снятием с постов «четверки». Одновременно со своих постов были сняты офицеры и генералы – командиры соединений и частей – сторонники Тараки.
Советским представителям стало известно, что Тараки находится в своей резиденции в изоляции, без охраны. За его жизнь некоторые высокопоставленные афганцы выражали опасение.
16 сентября 1979 г. Х. Амин провел заседание Политбюро ЦК НДПА, а затем пленум ЦК. На пленуме Н. М. Тараки и «четверка» были сняты со всех постов и исключены из НДПА, Генеральным секретарем был избран X. Амин. В тот же день он назначен Председателем Революционного совета Афганистана вместо Тараки.
Как позже стало известно, по приказу Амина офицеры бригады Республиканской гвардии 2 октября 1979 г. задушили Тараки. Официальное извещение о его смерти последовало только 10 октября. В нем говорилось, что «Тараки умер после непродолжительной, но тяжелой болезни» и что тело его захоронено в фамильном склепе.
Следует отметить, что и здесь Амин проявил вероломство. После 14 сентября 1979 г. советские руководители неоднократно обращались к Амину с просьбами сохранить жизнь Тараки. Амин клялся, что выполнит эти просьбы. Последний раз по этому вопросу советский посол по поручению А. А. Громыко обращался 8 или 9 октября 1979 г. и опять получил успокоительный ответ, а 10 октября было получено известие о смерти Тараки.
К концу 1979 г. афганская оппозиция смогла значительно расширить свою социальную базу, укрепить ряды, создать мощный плацдарм на территории Пакистана. В результате воздействия оппозиции на личный состав некоторых воинских подразделений в ряде гарнизонов, преимущественно отдаленных от центра, прошли антиправительственные выступления.
Так, мятежи имели место в 30-м горном (Асмар), 36-м (Нарай) и 18-м (Хост) пехотных полках. Кроме того, мятежи были в некоторых других частях, длительное время находившихся в изоляции от вышестоящих штабов и не получавших оружия, боеприпасов и продовольствия.
21 ИЮЛЯ СОВПОСЛА ПРИГЛАСИЛ Х. АМИН И, СОСЛАВШИСЬ НА ПОРУЧЕНИЕ Н. М. ТАРАКИ, ПОПРОСИЛ ПЕРЕДАТЬ СОВЕТСКОМУ РУКОВОДСТВУ СЛЕДУЮЩЕЕ ОБРАЩЕНИЕ. …ВЫРАЖАЕТСЯ ПРОСЬБА В СРОЧНОМ ПОРЯДКЕ ПОСТАВИТЬ ДЛЯ ВВС АФГАНИСТАНА 8-10 ВЕРТОЛЕТОВ С СОВЕТСКИМ ЭКИПАЖАМИ, КОТОРЫЕ БУДУТ СОВЕРШАТЬ ВЫЛЕТЫ. СКАЗАЛ Х. АМИНУ, ЧТО, КАК НЕОДНОКРАТНО УКАЗЫВАЛИ СОВЕТСКИЕ РУКОВОДИТЕЛИ, И ПОДЧЕРКИВАЛ ВО ВРЕМЯ ПОСЛЕДНИХ БЕСЕД В КАБУЛЕ Б. Н. ПОНОМАРЕВ, СОВЕТСКАЯ СТОРОНА НЕ МОЖЕТ ПОЙТИ НА УЧАСТИЕ СОВЕТСКОГО ВОЕННОГО ПЕРСОНАЛА В БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЯХ. Пузанов, 21.7.1979 г.
Было отмечено появление новых формирований ИПА и ИОА в провинциях Кунар, Нангархар, Лагман, Пактия, Каписа, Газни, Заболь, Кандагар, Гур, Бадгис, Бамиан, Герат. Под контролем отрядов и других формирований оппозиции (или вне контроля правительства) находилось около 70 процентов афганской территории, на которой проживало свыше 10 млн. человек, то есть практически все сельское население.
Социально-политические мероприятия, проводимые афганским правительством, не позволили ему упрочить свои позиции внутри страны и приобрести должную поддержку среди основной массы населения. Это привело к его изоляции и такой расстановке политических сил, которая благоприятствовала широким выступлениям оппозиции. Серьезное влияние на развитие обстановки в Афганистане стала оказывать многочисленная эмиграция в Пакистане, а также религиозно-философские установки аятоллы Хомейни, распространяемые ею.
Характерной чертой внешнеполитической ситуации вокруг Афганистана стало то, что из сопредельных стран, помимо СССР, только Индия позитивно реагировала на происходящие в стране перемены. Признав Афганистан одной из первых, Индия вскоре пошла на развитие контактов с Кабулом. Приграничные с Афганистаном Иран и Пакистан, а затем и Китай также признали республику.
Однако их реакция на события в Афганистане была враждебной. Правительства этих стран особенно насторожил советско-афганский договор, подписанный в Москве в декабре 1978 г., в ст. 7 которого говорилось, что стороны будут прилагать усилия для защиты мира и безопасности в Азии. Такое единение СССР и Афганистана в азиатской геополитике вызвало негативную реакцию, особенно в Китае.
Наиболее остро складывались отношения Афганистана с Пакистаном. В военных кругах Исламабада в практическом плане изучались возможности прямого вооруженного вмешательства с целью свержения правительства Тараки. Генеральный штаб Пакистана разработал план устранения силой афганского правительства. Предусматривалось использовать пакистанские регулярные армейские части для захвата Кандагара с расчетом на то, что дальнейшие боевые действия будут вестись афганской оппозицией.
Руководство Афганистана неоднократно обращалось с просьбами к Советскому Союзу о расширении масштабов помощи, в том числе и военной. Однако оказываемая советской стороной помощь эффективно использована не была. Рекомендации советских советников всех ведомств в полной мере не учитывались или при их реализации допускались серьезные ошибки.
После захвата Амином всей полноты власти и устранения им Тараки в Афганистане развернулась кампания тотального террора. Амин приступил к физической ликвидации всех, кто когда-либо выступал против него лично или выражал хотя бы малейшее недовольство его деятельностью. Шла буквально охота на парчамистов и халькистов – сторонников уничтоженного Тараки.
Кризис в стране достиг апогея. Это создавало благоприятные условия для вмешательства в дела Афганистана внешних сил с территории Пакистана (не без возможного участия спецслужб США).
