4 апреля 1987 года в районе развалин Ивалк была десантирована разведывательно-поисковая группа в составе 22 человек, вооружение стрелковое, с задачей осуществления контроля за режимом государственной границы и ведения войскового наблюдения за сопредельной территорией во главе с начальником огневой подготовки отряда майором А.А. Мельником и офицером разведотдела майором И.Е. Долговым. В ночь с 8 на 9 апреля моджахеды в составе не менее 60 человек с групповым оружием скрытно, заняв господствующие высоты вокруг расположения РПГ, перешедшей на ночь к обороне, произвела внезапный обстрел и нападение на пост непосредственного охранения и ядро группы. В период развертывания и подготовки к нападению при занятии господствующих высот бандиты были обнаружены часовым поста, который осветил местность, и подал сигнал "К бою". В ходе боевых действий бандиты неоднократно переходили в атаку. Бой продолжался в течение трех часов, после чего бандиты отошли на афганскую территорию. При осмотре места боевых действий обнаружено 5 убитых афганских бандитов. Не обошлось без потерь и среди пограничников – погибли рядовой А.П. Куркин и рядовой Р.З. Ямилов.
В центральном музее пограничных войск есть экспозиция, посвященная этому бою:


Подробная схема боестолкновения.
 
Из воспоминаний генерал-лейтенанта ЧЕЧУЛИНА Анатолия Терентьевича (в журнале «Ветеран границы» № 4-2012 c. 46-51):
Апрель 1987 года. Разведали, что афганцы из кишлака Пунимур (труднодоступный стык 11-й и 12-й погранзастав) не только перепасают скот и собирают дикоросы, но и потихоньку  обустраивают схроны на нашем берегу Пянджа. Мы начали десантировать туда укрупненные наряды во главе с офицером. Навели порядок. Но за нарушение «привычного жизненного уклада» бандиты решили отомстить.
Прикрыв подходы постами охранения, ядро пограничной группы расположилось в бывшем байском саду. Моджахеды  переправились  через Пяндж  на  плотах,  выставили  пулеметы и гранатометы на господствующих высотах и по трем направлениям выдвинулись для захвата  группы. Коварный и абсолютно реальный был план! Но на узкой тропе за камнем нес службу Алексей Куркин. На него-то и наткнулись бандиты. В непроглядной  темноте  в  шуме  дождя Алексей уловил едва слышный шорох. До того, как несколько десятков моджахедов расстреляли его в упор, он успел дать ракету и очередь. Надо было видеть этот камень, буквально  испещренный  пулевыми отметинами. Куркин выполнил свою задачу – лишил противника внезапности. Открыли огонь другие посты охранения. Резерв  выбежал  из  палатки. Через секунду взрыв гранаты разнес ее в клочья вместе с радиостанцией. Завязался кровавый бой. Толстые  тутовые  стволы  защитили не  одного  пограничника  от  бандитских пуль и осколков гранат.
Отбились, выстояли! Два человека погибли, несколько получили ранения. Троих мы недосчитались - пропали! Досужие языки поспешили рассказать о том, что их, раненых, видели в афганской мечети. Пленные пограничники?! На расследование ситуации прилетел замначальника пограничных войск генерал-полковник Иван Вертелко. Я стоял на своем: пропавших ребят хорошо знаю, не могли они сдаться! День искали, два… На третий ребята с  оружием вышли на соседнюю 12-ю заставу. Оказалось, их оттеснило боем. Честь отряда  была  спасена!
 
Однажды в апреле
Из газеты «Комсомольская Правда» от 25 апреля 1987 года, соб. корр. М. Кожухов.
В ночь с 8 на 9 апреля банда афганских душманов вторглась на территорию СССР. В бой с ними вступил отряд советских пограничников.
От Кундуза добирались на «перекладных». Пересаживались из вертолета в вертолет. Шли на бреющем на предельно малой высоте вне зоны поражения душманских зенитных ракет. Над самыми горами, в латках распаханных полей. Над салатовой степью в алых пятнах дикого мака. Над истерзанной, политой кровью землей Афганистана…
Бились в остекленение кабины мелкие птахи, оставляя оперение на стыках стекла и металла. Шарахались, уносились прочь пасущиеся верблюды. Отрывались от дел, выбегали из шатров кочевники. Запрокидывали головы, провожали взглядом: что за люди, куда летят?
Последний отрезок пути — от поселка Московский на юге Кулябской области Таджикистана до места случившегося — шли над Пянджем по самой кромке границы. Майор Александр Кашин перекладывал вертолет с боку на бок, и было видно: где-то наверху, над лопастями, подпирали небо стены каньона красные, морщинистые отвесные скалы.
И вот первая встреча с участниками того боя. Дима Земляной, Вадим Любимцев, Саша Артамонов — в пятнистых маскхалатах, в касках. Сидят молча плечом к плечу, сжимая между коленями автоматы. Возвращались в ту недавнюю ночь, в тот огненный шквал, в те два бесконечно долгих и стремительных часа, когда между жизнью и смертью была самая малость…
Не знаю, как точнее описать место боя. Будто кто-то раздвинул громаду неприступных гор там, где разлившийся по долинке пограничный Пяндж плавно поворачивает, уходя в узкий каньон. Ну а все остальное — горы.
Места здесь глухие: кроме егерей и лесников, которые изредка забредают сюда по служебным своим делам, и пограничников — ни единой живой души на многие километры вокруг. Еще лет тридцать назад люди махнули рукой на эти края. Да и как здесь проживешь, если тропы, которые ведут сюда, рушат каждый год лавины и сели. Белый свет проклянешь, семь пар башмаков стопчешь, а оглянешься — только через горушку и перемахнул, стена перед тобой. Граница, кроме того, только на карте похожа на прерывистую тонкую нить: это плато — только малая часть его.
И без присмотра его не оставишь: своя, советская здесь земля.
Не допустить нарушения Государственной границы СССР — такую задачу выполнял усиленный пограничный наряд на этом пятачке советской земли.
Первые дни службы прошли спокойно. Пограничники ходили в дозоры, проверяли тропы. Однажды показалось, что на дальней горке то ли домик стоит, то ли еще какой-то подозрительный объект сооружен — в бинокль не разглядишь. Чуть ли не целый день карабкались по скалам, а оказалось, зря — «домик» тот был всего лишь большим причудливым камнем. По дороге увидели орлиное гнездо — тоже событие. Выше орлов, пошутили, живут только снежные люди да еще пограничники. Недаром, стало быть, нас орлами называют.
8 апреля, как раз к приходу вертолетов, которые должны были снять наряд с плато, зарядил дождь. Вышли по рации на связь, услышали голос дежурного: придется, хлопцы, до утра продержаться, а там, если с погодой повезет, заберут вас летчики.
Поужинали наскоро. Начинало смеркаться.
Не знали, знать не могли пограничники, что в те сумеречные часы уже собирались на том берегу к условному месту душманы. Уточняли детали атаки. Заряжали магазины своих автоматов. Двумя группами скрытно спускались к реке, хоронились в камышах — ждали, когда кромешная тьма опустится на землю. Были уверены: бой будет коротким. Превосходящими силами они легко уничтожат наряд, закидают гранатами, посекут свинцом, успеют до прихода утра раствориться в горах, растаять в ущельях.
Цель, смысл? Стрелять не в людей — в политику. В процесс национального примирения в Афганистане. В дружбу и сотрудничество наших народов… Помешать этому любым путем требовала инструкция, полученная из Пакистана Баширом, руководителем банд «исламской партии Афганистана» в приграничной провинции Тахар. Эту цель и преследовала провокационная акция, намеченная и осуществленная в ту дождливую апрельскую ночь.
Воздух, как ароматный чай, настоянный на травах. Желтые, красные, синие цветы на склонах. Пяндж-река лениво на перекате мутной коричневой водой.
У большого камня над ручьем, торопящимся к реке, лежат красные маки. К камню прикреплены «позолоченные» буквы, приготовленные для погон на парадной форме. ПВ — пограничные войска. Это здесь погиб Леша Куркин.
Он очень многое успел перед смертью. В боевом донесении об этом сказано так: «Рядовой Куркин А.И. нес службу наблюдения. В условиях крайне ограниченной видимости обнаружил скрытый подход банды душманов, вторгшейся на советскую территорию. Подал команду «К бою!», открыл огонь, в упор уничтожил двух бандитов, готовящихся забросать гранатами наш наряд. Будучи дважды раненым, сменил позицию, продолжал вести бой… вызывая огонь на себя, обеспечивал маневр своих товарищей». Третье ранение было смертельным…
«Надо бы успеть взносы уплатить. То я все в наряде, то комсорг в дозоре: непорядок, — сказал он накануне Диме Земляному. Дима понимающе кивнул: тебе хорошо, скоро дома будешь, самое время дела в порядок приводить. Они дружили с тех самых пор, как Алексей предложил как-то после Диминой болезни вместе тренироваться — входить в спортивную форму. Да и присматривал за ним по-братски: у него же два года службы на границе за спиной — не шутка. Сейчас это было особенно важно, ведь для Дмитрия, как и для почти половины состава наряда, это был первый выход на границу. Чуть больше месяца прошло с тех пор, как они окончили учебный пункт. А вот для Леши, вполне возможно, тот выход на границу мог стать последним перед возвращением домой. Стал просто последним.
Знаю, словами не поможешь горю. И все же Алевтина Федоровна и Петр Михайлович: ваш сын Алексей Куркин, ваш Леша смертью героя погиб на советской границе. Погиб, заслонив от смерти товарищей.
Что происходило дальше — каждый помнит по-своему. Сходятся в одном: секунду назад тихая непроглядная ночь стала днем. Всполохи гранатометов, автоматные трассеры, пулеметный огонь осветили ущелье, гудевшее от разрывов и выстрелов. От дикого, звериного воя нападавших.
Группа во главе с офицером Мельником выдвигалась тем временем к реке, к месту, где можно было занять оборону. Их маневр прикрывал Рамиль Ямилов, уже раненый, но не выпустивший из рук автомата. Его товарищ Иван Петров сказал мне: Рамиль был очень хорошим парнем. Они тоже дружили, часто говорили о доме. Рамиль с гордостью рассказывал о брате, который отслужил срочную в ограниченном контингенте советских войск в ДРА. «Сейчас дома все пьют чай, — почему-то запомнил Иван такой разговор. — В это время у нас обязательно пьют чай. А отец, наверное, газету читает. Эх, жалко меня там нет…»
Только утром они узнали, что их добрый, веселый товарищ не отступил, стоял насмерть…
Один оказался и пост Саши Артамонова у камня на склоне.
Сашу Артамонова наверняка в школе за глаза называли «тихоней» или как-нибудь в этом роде. Он и вправду негромкий, спокойный парень. Но из тех, кто, однажды решив что-либо, уже не свернет, не отступит. Вот и у него так было: как определил, что мировой электронике без Артамонова не обойтись, но так тому и быть. Для начала неплохо окончил техникум, поработал электромонтером на родине, в городе Выкса Горьковской области, на металлургическом заводе. А, попав в армию, попросился в связисты — дело тоже, в общем, интересное. Знать бы его школьным приятелям, какой он на самом деле, их Шурик…
Душманов он увидел сразу, в нескольких метрах. И они тоже увидели его. Трое против одного: силы неравны.
Первой же очередью он свалил одного из душманов, тог, что стоял ближе всех. Дальше действовал автоматически. Бросок к вершине склона. Очередь. Успел подумать: почему не стреляют вслед? Успел принять решение: будут преследовать — бежать нельзя. Скатился на метр с обратной стороны холма. Замер. Сам стал камнем. Двое выросли на вершинке холма. Дал короткую — оба рухнули вниз, покатились по склону, едва не задев его…
Очнувшись от забытья, он увидел: лежит на тропе, метрах в ста от того склона. Только теперь стало не по себе. До дрожи в руках. До холодного пота. Он понял что, могло произойти. Он вообще многое понял в ту минуту. Он был другим человеком.
Странное чувство пробивалось сквозь страх. Саша точно помнил, что ждал накануне чего-то хорошего от этого дня… Мамочки мои родные, у меня же сегодня день рождения! Да, в ночь с 8 на 9 апреля Саше Артамонову исполнилось ровно двадцать лет. «Здравствуй, мама. — Написал он, вернувшись из боя. — Ты не волнуйся, у меня все хорошо. Недавно отпраздновал юбилей. Очень весело. Были даже подарки…»
Что ж, он, в общем-то, не кривил душой. Лучший подарок, который человек может сделать себе в двадцать лет, — это стать мужчиной. Хотя это, впрочем, уже подробность. Просто пришлось к слову о том, какие парни служат сегодня на нашей границе.
С рассветом подвели итог тому ночному бою. Он оказался последним для четырнадцати душманов. Пятнадцатого, раненого, взяли в камнях у самой реки.
Поселок Московский – Кабул.