Продолжение.
 Провозглашенные НДПА цели общедемократического характера объективно выражали интересы подавляющей части населения Афганистана, крестьянства, ремесленников, торговцев, интеллигенции, крайне немногочисленного рабочего класса, национальной буржуазии. Имелась реальная основа для создания на этом этапе революции объединенного фронта всех демократических, прогрессив-ных и патриотических сил общества, что позволило бы подвести под новую рево-люционную власть широкую социальную базу.
В течение 1978-1979 гг. в Афганистане была предпринята попытка осуществить ряд социально-экономических мероприятий. Крестьяне были освобождены от старых долгов крупным землевладельцам и ростовщикам, началось осу-ществление земельной реформы, отменен выкуп за невесту (калым), наме-чались подходы к решению национального вопроса, возникли курсы ликвидации неграмотности.
Новое правительство предприняло ряд шагов по улучшению работы госаппарата и укреплению позиций госсектора в экономике, попы-талось осуществить перепись населения (что никогда ранее в Афганистане не делалось), начало формирование органов власти на местах. Созда-вались крестьянские кооперативы, проводились мероприятия по развитию образования и культуры. Важное место в публичных заявлениях правитель-ства отводилось религии и взаимоотношениям с духовенством.
Однако в практической деятельности лидеров и органов НДПА и администрации в центре и на местах имели место значительные перегибы и ошибки, которые крайне негативно повлияли на дальнейшее развитие обс-тановки в стране. При проведении реформ был взят необоснованно высокий темп, не учитывались многовековые традиции, роль и значение ислама в жизни народа, уровень общественного развития. Проявлялось стрем-ление перескочить через необходимые этапы при проведении реформ.
Так, отмена калыма, совместное обучение мальчиков и девочек в школе, мужчин и женщин на курсах ликвидации неграмотности привели к возмущению, а кое-где и к открытому сопротивлению части населения. Проведение переписи населения без соответствующего пропагандистского обеспечения, объяснения необходимости этого мероприятия и без учета религиозных традиций (счетчики, в частности, требовали данные о количестве жен и о возрасте женщин, что считается крайне неприличным и грубым вмешатель-ством в семейные дела афганца) вызвало различные негативные слухи, вплоть до самых абсурдных («выявляют молодых людей для отправки на работу в Си-бирь»), которым неграмотное население верило.
Даже земельная реформа, призванная обеспечить безземельных крестьян, породила с их стороны сопротивление, поскольку глубоко религиозные крестьяне считали, что никто не имеет права отбирать землю у одних и передавать ее другим, т.к. «все это за людей решил Аллах». Зачастую крестьяне, получив земельный надел от правительства, начинали выплачивать аренду бывшим владельцам этой земли.
Не сработал декрет № 6 (точнее, сработал наоборот), который предусматривал освобождение беднейших слоев крестьянства от выплаты задолженности крупным землевладельцам, что было рассчитано на большой политический резонанс и серьезное улучшение материального положения значительной части сель-ского населения. Крестьяне продолжали выплачивать свою задолженность землевладельцам, считали это нормой и единственно правильными взаимоотношениями.
Кто же пытался не платить задолженность, тот подвергался различным гонениям. Ему отказывали в продолжении аренды земли, не прини-мали на работу в крупные хозяйства, лишали ссуд посевными материала-ми и даже избивали. Противодействия со стороны государства таким мерам организовано не было, правительственные учреждения на местах не только не могли обеспечить крестьян семенами и инвентарем, что предоставля-лось раньше землевладельцами, но и организовать их физическую защиту.
Болезненно воспринимались населением попытки афганского руководс-тва насаждать в районах расселения национальных меньшинств администра-цию из числа лиц пуштунской национальности, поощрять клановость при замещении постов.
Стратегическим просчетом руководства НДПА оказался подход к исла-му как к анахронизму (в противовес своим собственным публичным заявле-ниям), способному отражать интересы исключительно эксплуататорских классов. Это, к сожалению, было поддержано и некоторыми нашими предс-тавителями в Кабуле. Не было учтено, что исламское вероучение содержит в себе элементы, которые создают возможность использования его лозунгов для привлечения в ряды контрреволюции практически всего населения.
В условиях, когда сложившийся в течение многих лет авторитет религиозных деятелей как руководителей и активных участников борьбы афганцев за независимость был высок, правительство не провело необходимой подготовительной работы перед объявлением врагом номер один организацию «мусульманская молодежь», членов которой следует «уничтожать, где бы они не были».
Не приняв должных мер по разоблачению в глазах масс исламских авторитетов, выступивших против мероприятий правительства, режим стал проводить в отношении их жесткие репрессивные меры. Некоторые служители культа расстреливались на глазах верующих без суда и следствия.
Однако по-добная практика не способствовала падению авторитета религиозных дея-телей, на что рассчитывало афганское руководство. Напротив, репрессии возводили их в число шахидов – мучеников за веру, что на общем низком уровне культуры и образования, политической безграмотности населения наносило прямой ущерб авторитету государственной власти и отталкивало от участия в реформах правительства большую часть верующих.
Партийно-государственное руководство Афганистана проявило сектантский под-ход к проблемам национального фронта, что создало значительные труд-ности для вовлечения в революцию широких демократических сил. Н. М. Тараки и Х. Амин вкладывали в понятие «народная революция» социалистичес-кое содержание и утверждали, что ее гегемоном является рабочий класс. Они стали говорить о «Великой Апрельской революции», уподобляя ее Ок-тябрьской в России. Утверждали о «неделимости власти», отвергая под этим предлогом союз всех национально-демократических сил. При этом они исходили из представления о коммунистическом характере НДПА и необхо-димости проведения в стране социалистических преобразований, что ни в коей мере не отвечало историческому моменту и сложившейся обстановке.
Уже в первые дни после Апрельской революции с новой силой проявились разногласия между халькистами и парчамистами. На этот раз, кроме личных амбиций, они были вызваны различными оценками происшедшей революции и подходами к организации власти, а также определении тактики дальнейших действий.
На словах стремясь не допустить раскола, а на практике пытаясь обеспечить приоритет халькистов, Н. М. Тараки и Х. Амин добились принятия 24 мая 1978 г. специального постановления ЦК НДПА, которое категорически запрещало любую фракционную деятельность. В це-лом для того времени это постановление было правильным. Но оно факти-чески было направлено на закрепление роли и линии халькистов в партийно-государственном строительстве.
Любые высказывания и предложения парчамистов по этим вопросам, отличные от халькистских, квалифицировались как фракционная деятельность и отвергались без какого-либо обсуждения.
С середины 1978 г. все отчетливее стала проявляться линия на полное вытеснение бывших парчамистов из руководства партии и государс-тва. К осени этот процесс получил особый размах. По инициативе X. Амина началось насаждение культа личности Н. М. Тараки (последний воспринимал это как должное). Причем это приняло абсурдные формы, дискредитирующие самого Генерального секретаря ЦК НДПА. Произошел полный отход от принципа коллегиальности руководства, реальная власть все больше сосредо-точивалась в руках X. Амина (как первого помощника Н. М. Тараки), кото-рый взял курс на установление личной диктатуры.
В стране начались широкие репрессии против парчамистов, быстро затронувшие все слои афганского общества. Физическому уничтожению подверглись члены леводемократических и либеральных организаций и группировок, представители интеллигенции, торгово-промышленных кругов, офицерского корпуса, духовенства и даже стоявшие на принципиальных позициях, но неугодные X. Амину представители крыла «Хальк».
Одновременно рост пуштунского шовинизма, характерного для окружения Н. М. Тараки и X. Амина, стимулировал широкое распространение антиправительственных настроений среди национальных меньшинств на севере и в центральных ра-йонах страны.
В результате разгула террора из страны были вынуждены уехать мно-гие видные деятели НДПА – как парчамисты, так и халькисты. В числе первых страну покинул Бабрак Кармаль, назначенный послом Афганистана в Чехословакии.
После Апрельской революции афганское крестьянство в силу своей подавляющей многочисленности оказалось тем самым слоем об-щества, который определял судьбу революции. От позиции, которую займет крестьянство, зависело, кто одержит победу в Афганистане – НДПА или исламские фундаменталисты.
В связи с этим любое мероприятие правительст-ва по отношению к деревне требовало максимальной осторожности и взве-шенности. Однако вместо кропотливой работы по разъяснению целей рево-люции, ее политики в вопросе о земле, вместо того, чтобы советоваться с крестьянством и постепенно привлекать его на свою сторону, новая власть пошла по пути издания серии декретов о проведении целого ряда реформ, призванных в короткие сроки разрушить существовавшую систему землепользования.
НДПА рассчитывала, что реформы позволят ей завоевать симпатии дехкан. Однако народ их не понял и не принял. Партия не сумела оказать на него нужного воздействия. Напуганные революцией, «сельские консерваторы» пытались найти объяснение происходящему в привычной для себя идеологии – в исламе (коль скоро партия, захватившая власть, ни-чего не объясняет).
Носители этой идеологии – муллы – быстро сформули-ровали доступные крестьянам стереотип: «власть в стране захватили безбожники, они хотят уничтожить исламские ценности». Этого оказалось вполне достаточно – народ именно так понял суть Апрельской революции.

ПОСЛЕ АПРЕЛЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 1978 Г. В АФГАНИСТАНЕ ПРИ ПРОВЕДЕНИИ РЕФОРМ БЫЛ ВЗЯТ НЕОБОСНОВАННО ВЫСОКИЙ ТЕМП, НЕ УЧИТЫВАЛИСЬ МНОГОВЕКОВЫЕ ТРАДИЦИИ, РОЛЬ И ЗНАЧЕНИЕ ИСЛАМА В ЖИЗНИ НАРОДА, УРОВЕНЬ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ. ПРОЯВЛЯЛОСЬ СТРЕМ ЛЕНИЕ ПЕРЕСКОЧИТЬ ЧЕРЕЗ НЕОБХОДИМЫЕ ЭТАПЫ ПРИ ПРОВЕДЕНИИ РЕФОРМ.
После таких «разъяснений» первые же шаги правительства по воплощению в жизнь положений декретов встретили скрытое, а затем и открытое сопротивление. В июне 1978 года начались вооруженные выступления групп сельских жителей против мероприятий центральных властей в провинциях Бадахшан, Бамиан, Кунар, Пактия и Нангархар.
Но руководство НДПА и правительство республики не особенно встревожил такой поворот событий. Игнорируя необходимость широкой полити-ческой работы (чем успешно пользовалась оппозиция), они посчитали, что смогут легко справиться с отдельными очагами сопротивления силой, и от-дали соответствующий приказ армии, поскольку новые подразделения МВД еще не были созданы, а старые прекратили существование сразу после революции.

СТРАТЕГИЧЕСКИМ ПРОСЧЕТОМ РУКОВОДСТВА НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ АФГАНИСТАНА ОКАЗАЛСЯ ПОДХОД К ИСЛАМУ КАК К АНАХРОНИЗМУ (В ПРОТИВОВЕС СВОИМ СОБСТВЕННЫМ ПУБЛИЧНЫМ ЗАЯВЛЕ НИЯМ), СПОСОБНОМУ ОТРАЖАТЬ ИНТЕРЕСЫ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ЭКСПЛУАТАТОРСКИХ КЛАССОВ. ЭТО, К СОЖАЛЕНИЮ, БЫЛО ПОДДЕРЖАНО И НЕКОТОРЫМИ СОВЕТСКИМИ ПРЕДС ТАВИТЕЛЯМИ В КАБУЛЕ 
Действия армейских подразделений против крестьян, применение артиллерии и авиации вызвали жертвы среди населения, разрушение кишла-ков, уничтожение полей. Под влиянием пропаганды мулл, исламских партий и землевладельцев сопротивление стало принимать организованный характер, размах вооруженного сопротивления нарастал, приобретая исламскую окраску.
Однако правительство должных выводов не делало. Продолжая уповать на голую силу, вводило в действие все новые и новые части армии, в том числе и в тех районах, где традиционно армия никогда не появлялась.



Ставка на военную силу, развертывание боевых действий против оппозиции, жертвы среди населения, антиправительственная агитация вызва-ли поток беженцев из Афганистана. Спасаясь от боев, люди уходили из страны семьями, а иногда и целыми кишлаками. По мере нарастания боевых действий поток беженцев увеличивался. Вскоре эмиграция приняла массо-вый характер.
Для исламских фундаменталистов в Пакистане – ИПА и ИОА – появле-ние беженцев из Афганистана явилось важным, оправдывающим их политику событием. Организации, не имевшие ранее никакой опоры в массах, были привлечены пакистанскими властями для опознавания и ре-гистрации беженцев.
Это обстоятельство использовали фундаменталисты для вовлечения в свои ряды людей, пользовавшихся среди бежен-цев авторитетом, а через них и рядовых крестьян. Благодаря этому ИПА и ИОА значительно упрочили свои позиции как перед лицом местных пакис-танских органов, так и среди самих беженцев, а в последующем – и среди народа Афганистана.
ИПА и ИОА уже давно имели в Пакистане сеть своих учебных центров, в которых готовились диверсанты для проведения террористических акций против представителей режима М. Дауда. После появления в Пакистане бе-женцев исламские партии задействовали существующие и создали новые центры для подготовки боевиков, но уже с помощью пакистанских военных специалистов.
В созданных лагерях они легко вербовали, же-лающих продолжать борьбу с оружием. К концу 1978 г. началась обратная засылка в Афганистан подготовленных в Пакистане бое-вых отрядов и групп. Масштабы вооруженного сопротивления правительству Афганистана стали быстро возрастать.
В январе 1979 г. обстановка в стране ухудшилась. Развернулось вооруженное сопротивление властям в центральных провинциях – Хазараджате, где влияние Кабула было традиционно слабым. Против правительства выступили таджики Нуристана.
Прибывшие из Пакистана и прошедшие подго-товку в учебных центрах группы фундаменталистов развернули уже на тер-ритории Афганистана набор в отряды оппозиции среди местного населения. Резко активизировалась антиправительственная пропаганда, особенно сре-ди военнослужащих, имевшая целью создание новых оппозиционных воору-женных отрядов и групп, а также увеличений эмиграции в Иран и Пакис-тан.
Во многих провинциях страны развернулись диверсионные действия групп оппозиции по блокированию дорог, уничтожению линий электропере-дач и связи, террор против лояльных правительству граждан. Лидеры ИПА и ИОА этими действиями пытались дестабилизировать обстановку, расша-тать новый режим Афганистана. Они стремились держать правительство в постоянном напряжении, создавать атмосферу неуверенности, страха и в итоге привести к кризису и захватить власть.
В марте того же года произошли два важных события, которые серьезно повлияли на обстановку в стране и имели далеко идущие последс-твия. В Кабуле был похищен в качестве заложника американский посол Адольф Дабс. Похитители (члены группы «Национальный гнет» маоистского толка) потребовали от правительства в обмен на посла освободить трех своих членов, находящихся в тюрьме.
Под давлением X. Амина служба безо-пасности штурмом овладела гостиницей, где содержался под охраной А. Дабс (обстоятельства похищения посла наводят на мысль о его инспирированности: посол остановил машину по требованию людей в полицейской форме в неположенном месте, сам открыл бронированную машину, не пере-дал в посольство условный сигнал тревоги).
В перестрелке посол был смертельно ранен (по утверждению афганских должностных лиц, во время штурма гости-ницы присутствовал сотрудник службы безопасности посольства). Это происшествие стало поводом для резкого изменения курса США в отношении Кабула. По-мощь США Афганистану была практически сведена к нулю. Из страны были отозваны почти все американские сотрудники.
15 марта в Герате вспыхнул мятеж. Под антиправительственными лозунгами начались погромы государственных и партийных органов, убийства членов НДПА, охота за советскими специалистами, которые работали в го-роде. Два советских гражданских специалиста убито. Погиб и военный советник.
Влияние НДПА на гератский гарнизон в то время было минимальным. Под воздействием исламской пропаганды большинство солдат 17-й пехотной дивизии Афганистана во главе с реакционно настроенными офицерами при-соединились к бунтующим гражданам. Они разграбили все дивизионные склады. Оружие и боеприпасы попали к мятежникам. Город несколько дней был вне правительственного контроля.
Контрреволюционный мятеж в Герате – фактически первый серьезный сигнал резкого обострения внутриполитической обстановки в стране. Правительство было в шоковом состоянии. Никто не знал, что предпринять для ликвидации мятежа.
В конечном итоге командиру 2-го армейского корпуса было приказано сформировать в Кандагаре подвижный отряд и овла-деть Гератом. Этот отряд во главе с командиром корпуса при поддержке авиации с аэродрома Шинданд сумел блокировать город и подавить мятеж.
В целом в стране наметилась устойчивая тенденция к дальнейшему осложнению внутриполитической обстановки. Пакистанская администрация с помощью Запада предпринимала для этого все необходимые меры. На политической арене появились новые, созданные в Пакистане, оппозиционные центры, партии и организации: «Исламская партия Халеса» (ИП-Х), отко-ловшаяся от ИПА из-за личных разногласий между Г. Хекматьяром и его по-мощником Халесом, «Национальный исламский фронт Афганистана» (НИФА), созданный видным религиозным деятелем С. А. Гилани, выступающим за рес-таврацию в стране монархии; «Движение исламской революции Афганистана» (ДИРА), созданное на базе группы ортодоксального духовенства «Служите-ли Корана» под руководством М. Наби.
Все эти группы были решительно настроены на вооруженную борьбу с республиканским режимом и приступили к формированию боевых отрядов, организации подготовки боевиков и осна-щению их современным оружием.
Основные усилия они сосредоточили на работе с племенами с целью привлечения на свою сторону уже подготов-ленных боевиков из отрядов самообороны, имевшихся в каждом племени и располагавших собственным оружием, и расширения социальной базы оппо-зиции. В их пропаганде стал применяться дифференцированный подход к различным слоям и национально-этническим группам населения. Особые усилия прилагались к тому, чтобы религиозная и националистическая ок-раска политических лозунгов и программ соответствовала сложившимся традициям, социальной и национальной психологии населения и отвечала интересам тех слоев, которые представляли оппозиционные лидеры.
На территории Пакистана в районах Пешавара, Кохата, Кветты, Парачинара, Мирамшаха и вблизи многих пограничных с Афганистаном населенных пунктов обосновались центры антиправительственных организаций, их военные ла-геря, склады оружия, перевалочные базы. Оппозиция планомерно создавала плацдарм для развертывания полномасштабных боевых действий на террито-рии Афганистана.
Одновременно лидеры оппозиционных организаций проводили большую работу среди высшего духовенства и старейшин племен, проживающих на территории Пакистана. Для этих целей трати-лись огромные суммы. Эмиссары афганских контрреволюционных орга-низаций действовали практически во всех районах страны, встречая полную поддержку и содействие со стороны местных органов власти.
В мае-июне 1979 г. заметно осложнилась обстановка на афгано-пакистанской границе. Число афганских беженцев, покидавших страну из-за участившихся случаев вооруженных столкновений, значительно возросло и достигло более 100 тыс. чел. Наиболее воинственная их часть была использована представителями ИПА, ИОА, другими исламскими организациями для пополнения своих рядов, создания новых отрядов. Осложнению обс-тановки способствовала и агитационная деятельность контрреволюции по привлечению кочевников. Поощрялись вооруженные набеги на афганскую территорию из Пакистана.

КРЕСТЬЯНСКАЯ ПО СОЦИАЛЬНОМУ ПРОИС ХОЖДЕНИЮ СОЛДАТСКАЯ СРЕДА АФГАНСКИХ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ БОЛЕЗНЕННО РЕАГИРОВАЛА НА ДОПУСКАВШИЕСЯ ВЛАСТЯМИ ПЕРЕГИБЫ В ОТНОШЕНИИ РЕЛИГИИ И ТРАДИЦИОННЫХ СЕМЕЙНО-БРАЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ, НА РАДИКАЛЬНУЮ ЭКСПРОПРИАЦИЮ ЗЕМЕЛЬ У КРУПНЫХ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЕВ И ЗАЖИТОЧНЫХ КРЕСТЬЯН. ЗНАЧИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ АРМИИ НЕ ПОНИМАЛА ЦЕЛЕЙ И ЗА ДАЧ РЕВОЛЮЦИИ И ОТКАЗЫВАЛАСЬ ИДТИ В БОЙ, ОСОБЕННО КОГДА ВОЙСКА ИСПОЛЬЗОВАЛИСЬ ПРОТИВ ГРАЖДАНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ. НА ЭТОЙ ПОЧВЕ УСИЛИЛОСЬ ДЕЗЕРТИРСТВО, В ТОМ ЧИСЛЕ И ЦЕЛЫМИ ПОДРАЗ ДЕЛЕНИЯМИ 
В конце 1978 г. – начале 1979 г. четко обозначились попытки руководства Пакистана (представленного в основном генералами и офицерами) консолидировать контрреволюционные силы Афганистана в рамках единого фронта. Активизировали работу уже непосредственно с аф-ганской оппозицией американские спецслужбы.
К началу Апрельской революции афганская армия была поражена глубокими социальными, национальными, религиозными и идеологическими про-тиворечиями, подрывавшими военно-политическое единство и моральный дух войск. Некоторые острые общественно-политические кризисы, имевшие мес-то в Афганистане в 1960-1970 гг. привели к политизации вооруженных сил, особенно офицерства. Это обусловило активное участие военных в различ-ных политических группировках.
Афганские крестьяне, призванные в армию также приобщались к новым взглядам и представлениям, начали ощущать свою принадлежность к общенациональному целому. Однако в целом мировоззрение основной массы сол-дат и сержантов оставалось консервативным. Приверженность к определенному течению ислама, племени, народности и традиционным лидерам преобладала у солдат над представлением об общественном долге и Оте-честве.
Со времени завоевания независимости в 1919 г. афганская армия не вела борьбы с внешним врагом, и поэтому правящие круги не могли ис-пользовать этот фактор для национальной консолидации вооруженных сил.
Что же касается надежд на лозунг освобождения Пуштунистана от Пакистана – то он в известной мере сыграл даже противоположную роль, усиливая национальные противоречия внутри армии (между ее пуштунской и непуш-тунской частями) и искусственно сохраняя монополию пуштунов на занятие важных военных постов.
Сообщение о вооруженном восстании 27 апреля 1978 г. было встре-чено в частях афганской армии в основном позитивно. Военные организа-ции НДПА в дивизиях, расположенных в провинциях, сумели изолировать старших офицеров – сторонников М. Дауда и не допустили переброски вер-ных ему подразделений в столицу. В частях проводились многочисленные митинги в поддержку революции. Военнослужащие принимали участие в очи-щении госаппарата от наиболее реакционных чиновников, входили в специ-альные группы муниципальных властей, контролировали справедливость цен на базарах. Некоторые офицеры были назначены на посты губернаторов и начальников уездов. В новое правительство вошло трое кадровых военных – активных участников переворота (М. А. Ваттанжар – заместитель премьера и министр связи, А. Кадыр – министр обороны, М. Рафи – министр общест-венных работ). В Революционный совет Афганистана вошло пять офицеров армии.
Однако отношение к революции в войсках все же было неоднозначным. Имевшие в армии свою подпольную сеть организации правого толка, опира-ясь на уволенных из армии старших офицеров, начали антиправительствен-ную и антисоветскую пропагандистскую деятельность.
Летом 1978 г. среди военнослужащих в Кабуле уже чувствовалось влияние западных спецслужб – появились листовки с призывом «вступить на тропу войны за очищение Афганистана от коммунистов и русских». В результате этой деятельности в первые месяцы после революции из армии дезертировала часть офицеров и солдат, которые перешли на пакистанскую территорию и способствовали укреплению базы антиправительственного движения.
30 ию-ня 1978 г. в войсках был раскрыт крупный заговор. Руководил им бывший командир полка, уволенный после революции. Как показали события, в командном звене вооруженных сил оставалось много реакционно настроен-ных офицеров.



Однако наибольшая опасность для революции была в разногласиях охвативших афганское руководство. Опять начался раскол в НДПА. Он ока-зал самое губительное влияние на армию – развернулось гонение на парчамистов и в вооруженных силах. В ходе чисток многие активные сторон-ники «Парчам» были уволены из армии, часть их репрессиро-вана. Оставшиеся на свободе получили указание уйти в подполье и про-должать там укреплять позиции в армии.
В августе X. Амин и его группировка сфабриковали материал по обви-нению в заговоре парчамиста С. А. Кештманда (хазарейца по национальнос-ти), министра обороны А. Кадыра (сторонника халькистов), парчамиста М. Рафи, начальника Генерального штаба ВС Афганистана Шахпура (беспартийного) и др.
Н. М. Тараки дал согласие на их арест. Во время допросов к А. Кадыру и С. А. Кештманду применялись пытки электротоком. Было решено предать их и ряд других офицеров смертной казни в соответствии со ст. 204 даудовского Закона о наказаниях. Лишь после неоднократных обращений со-ветской стороны Кештманду, Кадыру и Рафи смертная казнь была заменена длительными сроками тюремного заключения.
В руках афганского руководства армия в то время была единственной силой, способной противостоять деятельности вооруженной оппозиции. По приказу правительства во всех корпусах и дивизиях создали специ-альные подвижные отряды, которые имели в своем составе танки, БТР и артиллерию. Эти отряды при поддержке авиации широко использовались для подавления антиправительственных выступлений в стране, что не могло не отразиться на моральном духе армии.
Крестьянская по социальному проис-хождению солдатская среда болезненно реагировала на допускавшиеся властями перегибы в отношении религии и традиционных семейно-брачных отношений, на радикальную экспроприацию земель у крупных землевладельцев и зажиточных крестьян.
Значительная часть армии не понимала целей и за-дач революции и отказывалась идти в бой, особенно когда войска исполь-зовались против гражданского населения. На этой почве усилилось имев-шее место и во время М. Дауда дезертирство, в том числе целыми подраз-делениями.
Что же касается офицеров, то многие из них были дезориенти-рованы по форме революционными, а в сущности предательскими лозунгами X. Амина и его окружения. Поэтому внутрипартийная борьба, звавшая парчамистов к отмщению «кровавому халькизму», толкала многих из них на союз с врагами революции.
Кризисная ситуация в афганском руководстве, открытое насаждение в вооруженных силах сторонников X. Амина (особенно в политорганах) при-вели к окончательной дезорганизации армии.
Ранее, в годы правления М. Дауда (1973-1978 гг.), командный состав афганской армии неоднократно перетряхивался. На первом этапе революции (1978-1979 гг.) кадры офицеров также подвергались много-численным чисткам.
В итоге это привело к серьезному глубокому и широкомасштабному нарушению внутренних функциональных связей в войс-ках, общему ослаблению их боеспособности. Кроме того, репрессии в от-ношении военнослужащих и внутрипартийной оппозиции сеяли неуверенность в офицерской среде, ослабляли дисциплину и подрывали основы поли-тико-воспитательной работы в войсках, а, следовательно, и их способность противостоять противнику. В армии обострились межнациональные противоречия, вызван-ные «пуштунизацией» партийно-государственного аппарата.
Ослаблению армии способствовала и неправильная линия X. Амина в отношении некоторых пуштунских племен, районы расселения которых неоднократно подвергались бомбардировкам. В отношении многих старейшин и вождей племен применялись репрессивные меры. Это привело к тому, что военному командованию перестали подчиняться ополчения, традиционно на добровольной основе формировавшиеся для охраны границы с Пакистаном.
Все отмеченные обстоятельства привели в итоге к тому, что к концу 1979 г. афганская армия оказалась в значительной мере деморализована. Кроме того, большинство соединений и частей было оторвано на ох-рану различных объектов. Поэтому возможности армии по борьбе с воору-женной оппозицией существенно снизились. К этому времени уже половина уездов страны и подавляющее большинство населенных пунктов в сельской местности находились под полным или частичным контролем оппозиции или вне контроля правительства.