Коряков Юрий
Афганские будни
- Аннотация:
Афганские будни - это мои личные воспоминания о службе и жизни в Афганистане, изложенные в хронологической последовательности и связанные между собой по времени и месту. Всё события по службе происходят в провинциях, Бадахшан, Кундуз. За достоверность событий отвечаю своим именем. Всё что описано на 97% правда, 3% оставляю на свою субъективную оценку событий... Повесть публикуется в окончательном варианте.
Аэродром Файзабада
- Часть первая.
- 16 ноября 1986 года я пересек границу Афганистана. Этот день разделил мою жизнь на две половины. Вторую половину мне ещё предстояло узнать....
- В начале сентября, после краткосрочного отпуска с заездом на малую Родину к родителям, в Абакан, я прибыл для дальнейшего прохождения службы в Ташкент, в штаб Краснознамённого Туркестанского военного округа.
- Сразу же после обращения в отдел кадров ТуркВО, мне и Жене Вожову, моему другу, командиру гранатомётного взвода 1-го мотострелкового батальона, с которым я приехал из Центральной Группы Войск (ЦГВ), подполковник-кадровик предложил должности в военном комиссариате одного из районов Джизакской области Узбекистана.
- Дело в том, что перед самым нашим приездом в Ташкент, по причине тотальной коррупции в военкоматах ТуркВО, была произведена чистка кадров. В результате чего, несколько десятков офицеров лишились должностей и были уволены из рядов Вооружённых сил. Я на секунду представил, что продолжу свою службу в каком-нибудь затрёпанном районном военкомате и ужаснулся самой мысли о продолжении такой карьеры. Поэтому предложение о службе в военном комиссариате отмёл без колебаний. А старший лейтенант Вожов согласился и поехал служить в районный военкомат Джизака. Его можно было понять. У него семья, маленький ребёнок...
- - Тогда - Афганистан, товарищ старший лейтенант, - с нескрываемой ухмылкой обратился ко мне кадровик...
- - Ну что ж, Афганистан, так Афганистан. Не я первый, не я последний....
- Я не стал упрашивать подполковника найти мне 'тёплое' местечко. Даже сама мысль об этом мне претила.
- Я, как и все военные люди, не выбирал, где прикажет Родина, там и буду служить...
- Для кадровиков я был ценным товарищем: у меня уже был заграничный служебный паспорт, я не был обременён семейным положением, меня не нужно было обеспечивать квартирой. Ну а то, что за три года я приобрёл бесценный опыт службы в развёрнутой воинской части, было хорошим бонусом.
- Подполковник отделения кадров смерил меня пристальным взглядом, дал листок бумаги и ручку:
- - Пиши старлей рапорт о добровольном направлении для прохождения дальнейшей службы в составе ограниченного контингента Советских войск в Демократической Республике Афганистан.
- Офицер-кадровик предупредил, что отправка в Афганистан будет в ближайшее дни, и что я должен буду приходить в штаб округа и узнавать, дату отправки. Странное дело, он даже не поинтересовался, где я в настоящее время проживаю, есть ли у меня финансы.
-
- Часть вторая.
- В Ташкенте я остановился у своего друга по военному училищу, Александра Походина. С Александром мы вместе приехали поступать в Омское ВОКУ из одного города, где жили неподалёку друг от друга. У нас были общие знакомые, в общем - земляки. Так уж распорядилась судьба, что мы попали учиться в один взвод, в одно отделение, а наши кровати стояли рядом все четыре года обучения. Саня с женой Татьяной и сыном Артёмом жили в одноэтажном, старой постройки, кирпичном флигеле рядом с Ташкентским общевойсковым командным училищем, где он проходил службу командиром курсантского взвода. Он попал служить в это училище сразу по окончании Омского ВОКУ, хотя мог выбрать место и получше, так как закончил училище с красным дипломом. Мне выделили койку на веранде, которая выходила в небольшой сад.
- Каждое утро я приходил в штаб округа, узнавал об отправке, получал вежливый отказ и ехал обратно домой. Днём гулял в центральной части Ташкента, наслаждаясь красотой его зелёных и ухоженных улиц. Ближе к вечеру, когда спадала жара, принимал участие в футбольных баталиях офицеров-сослуживцев Александра Походина. Такое моё состояние продолжалось около месяца, прежде чем, наконец, мне выдали предписание убыть в распоряжение командования 40-й армии.
- В последний день перед отправкой в Афганистан, голодный и неприкаянный, в раздумьях о своей дальнейшей участи, я шёл по многолюдному и шумному Ташкенту. Никто не обращал на меня внимания, да и кому я был нужен в этом мире, кроме своих родных... Ситуация усугублялась тем, что к моменту отправки в Афганистан в моих карманах не было ни копейки денег...
- Я брёл, опустив голову по раскалённому тротуару вдоль улицы Пролетарской. Среди осенней листвы мой взгляд остановился на зеленоватой бумажке. Она была моим настоящим спасением. Я огляделся по сторонам, чтобы никто не заметил моего наклона за заветной купюрой, ловким движением правой руки подцепил 'трёшку' и сунул её в карман брюк...
- Неподалёку от места, где мне улыбнулась удача, я увидел хинкальню. На рубль я взял полуторную порцию узбекских пельменей с бульоном, и пол стакана сметаны. Насытив свой организм, я отправился в парк имени Горького. Ранее я уже захаживал в этот зелёный оазис с раскидистыми чинарами для того, чтобы пострелять из пневматической винтовки, и весьма преуспел в этом деле. В тире практиковалась призовая стрельба. Главным призом была определённая сумма денег. Иногда мне удавалось 'заработать' несколько рублей и я довольный уходил по своим делам. Бывали случаи, когда я вовремя останавливался и уходил 'при своих'...
- С двумя рублями в кармане я подошёл к стойке, чтобы поучаствовать в такой стрельбе.... Мишени были отпечатаны на чёрном прорезиненном постаменте и представляли собой пять кругов, по количеству стрелков, участвующих в призовой стрельбе. Каждый стреляющий покупал по пять пулек, стоимость которых составляла двадцать пять копеек. Приз, в размере пяти рублей, получал стрелок, набравший пятьдесят очков. Три рубля получал стрелок, набравший сорок девять очков. Один рубль получал стрелок, у которого было выбито сорок восемь очков. В лучшем случае один из пяти стрелков выбивал сорок семь - сорок восемь очков. Поэтому тирщик почти всегда оставался с хорошей прибылью.
- Этот стрелковый аттракцион был популярен среди местной публики и привлекал много народу. Купив пять специальных пулек с плотным хвостовым оперением, мне пришлось подождать, пока освободится 'моя' винтовка, которую я знал 'в лицо', точнее знал её номер.....
- По команде тирщика я и мои соперники приступили к стрельбе. Первым же выстрелом я попал в десятку. Аккуратно, не меняя точку прицеливания и плавно спуская спусковой крючок, я выбил пятьдесят очков. Первая серия закончилась удачно, и мне выплатили пять рублей. Купив пульки для повторной стрельбы, я продолжил стрельбу. Отстреляв ещё раз и выбив пятьдесят очков, я вновь получил свои призовые. Протянув тирщику деньги для третьей стрельбы, я получил категорический отказ с формулировкой:
- - 'Иди от сюда на ...., Ворошиловский стрелок, понаехали тут разные...'... Вдобавок к этой фразе, старый узбек достал из штанов скомканную пятирублёвую бумажку и протянул её мне, шепнув на ухо:
- - На, и уходи быстрее, а то мне тут тебе всю выручку придётся отдать...
- Заработав тем, для чего собственно я учился четыре года, почти пятнадцать рублей, я устроил семейству Походиных и себе прощальный перед отправкой в Афганистан ужин.
- За столом Саша сказал мне слова, которые я запомнил навсегда:
- - Михалыч, сохрани себя, никогда не иди на компромисс с собственной совестью и обязательно вернись домой, где тебя будут ждать родители и брат...
- Перед ужином я позвонил своим родителям. Ничего не сказав им о своем новом назначении, я попросил маму, чтобы она передала трубку младшему брату Олегу. Только ему я намекнул о том, что еду служить в Афганистан, и чтобы он пока ничего не говорил родителям, а в случае непредвиденных обстоятельств, был для них надёжной опорой....
-
- Часть третья.
- Самолёт на Кабул должен был вылетать ранним утром 16 ноября. Уже не помню, каким способом я добрался до аэродрома Тузель (Ташкент-Восточный), но последние двести метров шел пешком по ночному Ташкенту и тащил полный чемодан вещей, привезенных из Чехословакии. Мимо, по широкой ночной улице проезжал тяжёлый тягач, который медленно буксировал от заводских ворот новенький Ил-76-ой.
- Под утро мы взяли курс на Кабул. Соседи, летевшие к новому месту службы, из отпуска и командировок, молча наблюдали за происходящим. Каждый по своему, и я в том числе, переживали и были наедине с собственными мыслями. Неизвестность и неопределенность, страх и тревога - вот эти четыре слова, которые характеризовали моё состояние. Что будет дальше? Как пройдет полет и посадка? Где и в каком месте буду служить? Как сложится дальнейшая судьба? Останусь ли живым и вернусь ли домой?...
- Подлетая к аэродрому Кабула самолёт начал снижение. Посадка проходила не так, как это происходит в обычных, мирных условиях. Для обеспечения безопасного расстояния от точки возможного обстрела до самолета, существовала зона, которую контролировали наземные части боевого охранения аэродрома. Самолёт должен попасть в охраняемую зону, начать снижение почти вертикально по спирали, делая два витка перед посадкой, не давая возможности противоборствующей стороне произвести выстрел из переносного зенитного ракетного комплекса или крупнокалиберного пулемёта. Одновременно самолет производил отстрел так называемых ловушек (пиропатронов). Их тепловой эффект был значительно выше температуры выходящих газов воздушного судна, что осложняло прицеливание инфракрасной головки самонаведения ракеты. Кроме этого, в небо поднимались вертолеты для прикрытия транспортных самолётов. Всю картину происходящего мы, сидевшие в Ил-76, сполна прочувствовали на себе. Уши не просто закладывало, они сворачивались в трубочку. Лёгкая паника и ужас охватили нас. Вся посадка заняла считанные минуты, лайнер благополучно приземлился на взлётно-посадочной полосе Кабульского аэродрома, и груз облегчения свалился с плеч.
- Яркое афганское солнце, несмотря на середину ноября, ласкало своими жаркими лучами. Встречавший нас колоритный старший прапорщик в рыжих усах, зычным голосом скомандовал прилетевшим, пройти за ним, на территорию Кабульского пересыльного пункта. Нас построили, распределили по модулям казарменного типа.
- Из громкоговорителей то и дело доносились объявления о необходимости сдать кровь, соответствующей группы, оглашался список военнослужащих, которым необходимо было собрать вещи и проследовать к месту посадки, для отправки в свой гарнизон или в штаб 40-й армии.
- Мы сдали свои документы для определения своей дальнейшей участи. Ближе к обеду, вновь прибывших военнослужащих собрали в большом металлическом ангаре, который одновременно служил клубом и столовой. Молодой замполит провёл с нами беседу о нравах и обычаях народов Афганистана.
- После просветительского мероприятия, вместо пищи познавательной, стали потчевать дарами съедобными. Несмотря на откровенно плохо приготовленные блюда, я без разбора съел всё, что было предложено, потому что к этому моменту я не ел почти двадцать часов.
- В столовой я познакомился с лётчиком, командиром звена Су-25, из Кандагара, который возвращался из командировки в Союз. Алексей был в кожаной лётной куртке и в лётном камуфлированном обмундировании, подтянутый, с голубыми глазами, брюнет - таких мужиков любят женщины. Я обратил внимание, что питался он не так, как все остальные и спросил у него:
- ѓ- Почему у тебя другой рацион?- на что он ответил, что у него лётный паек по талонам.
- В модуле мы расположились на соседних кроватях и разговорились о службе. Алексей уже второй раз в Афганистане. После года службы, лётный состав и обслуживающий технический персонал заменялся в Союз.
- Тем временем, по громкой связи в очередной раз объявили, что срочно требуется третья положительная группа крови. Как раз у меня была такая группа. Я первый раз решил сдать кровь, за это полагалось двое суток к отпуску и дополнительный паёк, в виде шоколадки, двух банок консервов, пачки печенья и банки сгущённого молока.
- На пересыльном пункте кипела своя, особая жизнь. Кто-то прилетал в Афганистан, а кто-то убывал в Союз или к новому месту службы в Афгане.
- Интересно было наблюдать за вновь прибывшим контингентом, коим был и я. Особо пристальные взгляды привлекала девушка, прохаживающая по бетонному тротуару. Она была одета в короткую юбку, которая еще больше усиливала и приближала к ней мужские взгляды. Глядя на эту красотку я подумал, зачем она приехала в Афганистан? С какой целью?
- '... Ведь здесь стреляют,
- И здесь, как прежде идёт война...'
- Незаметно наступил вечер, в клубе показывали фильм с ужасным звуком, который то и дело прерывался из-за объявлений и обрывов киноплёнки. Суета не прекращалась ни на минуту. В модуле играли на гитаре. Несколько офицеров расписывали преферанс. Война была где-то далеко и совсем близко... Мы с Алексеем приготовились немного поспать и уже укладывались в скрипучие кровати. После новых впечатлений, раздумий и тревог, я провалился в безмятежный сон. Не помню, сколько я проспал, но сон мой и моих соседей был прерван раздавшимся поблизости мощнейшим взрывом. Я автоматически свалился под панцирную кровать. Алексей невозмутимо лежал рядом, и не скрывая улыбки, стал успокаивать меня, говоря, что всё уже позади. И правда, зачем падать, когда взрыв уже прогремел.... Не показывая, что испугался, я встал, отряхнулся от толстого слоя прикроватной пыли, как вдруг ещё один взрыв прогремел в ночной тишине. Выбитые окна в углу нашего модуля и осколки стекла подтвердили опасность происходящего. Вот тут я, наконец, понял - я на войне. Затем было еще несколько разрывов реактивных снарядов, которые уже не представляли опасности для нас, обитателей пересыльного пункта, но, несомненно, принесли боль и горе неизвестным нам людям. В ответ 'заработал' дивизион реактивных установок 'Град'. Через несколько минут 'война' прекратилась так же внезапно, как и началась...
- Наутро моего нового друга Алексея вызвали для отправки к своему месту службы. Широким гусарским жестом он отдал мне пару своих талонов. Мы попрощались. Алексей пожелал нам обоим, чтобы количество взлетов соответствовало количеству посадок. Впервые от него я услышал выражение, что 'не бывает ничего в жизни в последний раз, бывает только крайний раз...'
- На пересыльном пункте я провел ещё пару суток. Не знаю, чем было вызвано мое столь длительное пребывание, но мне порядком это надоело. Народ сменял друг друга, а я всё никак не мог определиться, где же я буду служить...
- Наконец наступил день когда, объявили мою фамилию и номер борта Ан-12-ого на Кундуз, на котором я должен был убыть к новому месту службы. Окружающие, с которыми я успел познакомиться, одобрительно закивали головой. Хорошо, что в Кундуз, на север страны, а не на юго-запад, куда-нибудь в Кандагар. 'Если хочешь жить как туз, поезжай служить в Кундуз', - такая поговорка 'ходила' по Афганистану. Получив в каптёрке свой чемодан, я чуть было не опоздал к самолёту, который стоял уже с работающими двигателями на дальней стоянке и поднятой аппарелью грузового отсека. Я с трудом закинул чемодан, попробовал самостоятельно загрузиться, но с первой попытки не получилось. Затем чья- то мощная рука подтолкнула и закинула меня в чрево самолёта... Боковые створки закрылись и самолёт медленно покачивая крыльями направился к старту взлётно-посадочной полосы.
- Почти половина салона самолёта была загружена деревянными ящиками, с фамилиями и адресами для доставки скорбного 'Груза-200'. По бортам самолёта сидели человек двадцать солдат, прапорщиков и офицеров, которые сопровождали этот 'Груз'. Рядом, на развернутом брезенте, лежали туши говяжьего мяса. Мне досталось место в хвосте Ан-12-ого...
- В мыслях о предстоящих событиях и встречах, время в полёте пролетело незаметно. Самолёт 'садился' в Кундузе 'по-афгански', под прикрытием пары Ми-24-х... Ситуация усугублялась тем, что при изменении давления, воздух внутри фюзеляжа наполнялся смесью запахов, исходивших от грузов. Шасси самолёта коснулись твердой поверхности, наступило, несравнимое ни с чем, облегчение...
- В тот момент я еще не знал, что мне не раз предстоит 'путешествовать' по северным провинциям Афганистана на различных типах воздушных судов...
- Спустя несколько месяцев, когда транспортные самолеты и вертолёты стали летать по ночам, родились эти строки:
-
- Ночь темна, только звёзды мерцают,
- Тишина..., но никак не уснуть,
- Это гул самолета прорвался наружу,
- И пытается в небе спираль завернуть.
-
- Гул моторов всё ближе и ближе,
- Подустали работать в кромешной ночи,
- Им бы надо бы просто выжить,
- Всё спокойно, сиди и молчи.
-
- Тем, кто там, им, наверное, туго,
- Уши всмятку, прижало к скамье,
- Да и прыгать, наверное, глупо,
- До земли 2500, я в себе...
-
- Ну а лётчик, знать парень бывалый,
- Заложил свой вираж на второй уж виток,
- Без отстрелов идет, и на малом,
- Он заваливает на восток.
-
- И с востока, под рёв моторов,
- В крайний свой, крутейший вираж,
- Двести метров осталось, посадка,
- Всё, не сбили сегодня вас...
|
