|
05:46
Боевое братство
|
|
Чижиков Виктор Матвеевич Об авторе: . Участник войны в Афганистане, комбриг 56 гвардейской десантно-штурмовой бригады в 1983-1985 гг. Награжден 6 -ю орденами, в том числе, орден Красной Звезды . Ему есть что сказать и о прошлом, и о настоящем, и о будущем.  Боевое братство -
Светлой памяти истинного Боевое братствопатриота своей Родины Командующему 40-й Армии в Афганистане Л. Е. Генералову посвящается. ( Из записок командира десантно - штурмовой бригады) Повесть Уходит время. Двадцать лет назад я вернулся с афганской войны, но в памяти моей навечно остались лица живых и павших солдат и офицеров, бесконечно преданных нашей Родине. Выполняя приказ командования, воюя в чужой стране, наши восемнадцатилетние мальчики совершали поступки, по силе духа поражающие людей, прошедших Великую Отечественную войну. По возвращении на Родину в их честь не гремели салюты, об их подвигах никто не знает. Но самым загадочным осталось для меня совершенно новое и непонятное явление, сплотившее самых разных людей, готовых отдать жизнь, спасая друг друга. Имя ему "Боевое братство". Скромно надеюсь, что моя небольшая повесть прольет маленькую каплю истины на то далекое и такое близкое время. Живые и не вернувшиеся из боя заслуживают того, чтобы о них помнили. Они любили свою Родину и умирали за новую Россию, пусть и воевали на чужой земле. Телефонный звонок раздался в четыре утра. Всю ночь душманы вели огонь по расположению бригады реактивными снарядами с перевала Саи - Кандав. Артиллерийский дивизион огрызался огнем трех батарей гаубиц - пушек. Наконец залпом реактивной батареи удалось накрыть огневые позиции душманов и обстрел прекратился. Звонил Командующий 40-й Армии генерал-лейтенант Виктор Федорович Ермаков: "Афганский полк численностью тысяча пятьсот двадцать человек, окружен в крепости Гульгундай. Два часа назад афганскому командованию удалось восстановить связь. Уже в течение четырех суток полк ведет бой, есть убитые и раненые. Создалась угроза его полного уничтожения. С просьбой о помощи ко мне лично обратился Бабрак Кармаль. Все боеспособные части Армии заняты операцией в Панджшерском ущелье. Свяжитесь с командиром третьего афганского корпуса. Он уже получил распоряжение своего командования. Вы лучше других знаете это направление, поэтому поручаю лично Вам руководить операцией и сделать все, чтобы вытащить полк. Помните, что Гульбеддин Хекматияр поклялся уничтожить его до последнего человека, заявив, что русские никогда не будут в Гульгундае. Берегите каждого солдата и офицера. Надеюсь на Вас". -2- Я позвонил командиру третьего армейского корпуса генералу Афзалю. "Виктор,- произнес он на чистом русском языке,- встречаемся в десять. У меня есть серьезные сомнения, что удастся выполнить поставленную задачу. Думаю, что полк обречен". За два года войны я впервые услышал неуверенность в его голосе. Мы оба прекрасно понимали, что полк - всего лишь приманка. Главный удар душманы будут наносить по частям бригады и корпусу афганцев. Так начиналась одна из самых тяжелых и драматичных операций жаркого лета 1984 года, всю тяжесть которой, (как потом оказалось), взял на себя верный своему долгу советский солдат. Глава 1 Гульгундай - средневековая крепость на границе с Пакистаном. Она закрывала вход в Афганистан с территории Пакистана с юго - востока. Именно с этого направления шли караваны с оружием и боеприпасами в центральный Афганистан. Только одна единственная дорога, проходившая по глубокому ущелью, связывала Гульгундай с провинциальным городком Гардез, где в подобной крепости дислоцировался третий армейский корпус афганцев, а в открытом поле разместились части бригады. Казалось, всего сто пятьдесят километров (небольшое расстояние) и проехать их можно за несколько часов. Так, наверное, думают те, кто не был там никогда. На самом деле около пятидесяти километров этой дороги было заминировано. С одной стороны нависали огромные скалы, переходящие в горы высотой до трех тысяч метров. Одна мысль о том, что подрыв одной из них мог привести к гигантскому камнепаду и накрыть собой колонну машин, приводила в ужас. С другой стороны - почти вертикальный обрыв, упирающийся в горную речку. Через каждые сто метров воронки от подрывов, разбитые машины, башни танков, отброшенных на десятки метров от места взрыва, искореженные артиллерийские орудия, горы стрелянных гильз, полусгоревшие остовы вертолетов. Но самыми опасными были скрытые позиции снайперов, которые укрывались в многочисленных пещерах и могли вести огонь на поражение по людям, находящимся на броне танков, боевых машин и бронетранспортеров. Последние пятнадцать километров до крепости были начинены управляемыми фугасами, местность здесь была открытая и простреливалась из крупнокалиберных пулеметов. В зарослях кукурузы сосредоточились несколько десятков гранатометчиков. В брошенных домах оставлены многочисленные мины - ловушки. Не было никаких сомнений в том, что душманы сосредоточили большие резервы на границе с Пакистаном и уже заняли господствующие высоты по обеим сторонам дороги. Окруженный полк можно было вывести и через перевал, он находился буквально в четырех километрах от крепости, но душманы подорвали единственный мост через пропасть на маршруте отхода. -3- К лету 1984 года война достигла своего апогея. Тот, кто думает, что мы вели войну с жалкой кучкой афганских моджахедов, глубоко заблуждается. Война втянула в свой водоворот десятки тысяч отщепенцев со всего мира. Щедро финансируемые американцами, эти отпетые головорезы словно тараканы тайными тропами лезли в Афганистан с одной целью - убивать за деньги. Весь 1984 и 1985 годы двадцать дней в месяц мы не выходили из боя. И как результат - к исходу 1986 года контролировали весь Афганистан. Многие из нас уже начинали понимать, что никакого социализма мы здесь не построим. Народ этой полудикой страны не принял идеи Апрельской революции. Многовековые традиции оказались сильнее. Армия стала заложником доморощенных политиков. ....Весь следующий день мы готовились к операции. Провели занятия по взаимодействию с афганскими офицерами, а к вечеру на аэродроме удалось сосредоточить авиацию, артиллерию, танки. Более сорока транспортных вертолетов, двенадцать вертолетов огневой поддержки, а роты огнеметчиков и специального минирования приземлились, когда уже темнело. Замыслом операции предусматривалось: продвигаясь по главной дороге, разминировать пятнадцати километровый ее участок перед крепостью, туда же направить главные силы афганского корпуса, вызвать огонь на себя и сковать боем все душманские формирования. И только тогда бросить на перевал из глубины четвертый десантно-штурмовой батальон, восстановить мост и, действуя с двух направлений, ворваться в крепость. Командующий 40-ой Армии, ныне здравствующий, дай Бог ему долгих лет жизни, без сомнения был один из талантливейших военачальников, прекрасно знал обстановку на юго - востоке Афганистана. Будучи занят руководством боевой операцией в Панджшерском ущелье, он все-таки нашел возможность усилить бригаду реактивным дивизионом, танковым батальоном, ротами огнеметчиков и специального минирования. Он честно выполнил свой долг и уходил на повышение. Однако колоссальная ответственность за жизни десятков тысяч людей была для этого человека выше личной карьеры. Он продолжал руководить операцией, передавая свой опыт новому командующему. Мы всегда верили в его военный талант. И не без основания считали, что вера в командира, его умение привести подчиненных к победе - это начало начал боевого братства. Какими жалкими и уродливыми выглядят сейчас мнения прыщеватых недорослей, и так называемых "правозащитников" о том, что генералы и офицеры бросали солдат на произвол судьбы! Это самая бессовестная ложь, специально распространяемая западными спецслужбами с целью дискредитации армии. С нами ходили в бой генералы Генерального штаба и Туркестанского военного округа, офицеры особого отдела, работники военной прокуратуры, офицеры Военно-медицинской академии, медицинские сестры боевого агитационно - пропагандистского отряда, военные и партийные советники, советники -4- комитета государственной безопасности и милиции. И все они, как могли, делали все, чтобы выполнить поставленную задачу и сохранить при этом, прежде всего, жизнь советских солдат и офицеров. Это были истинные патриоты, они не несли прямой ответственности за исход операции, но, порой с угрозой для собственной жизни, спасали наших солдат и офицеров, добывая (каждый по своим каналам), бесценную информацию. Большинство из них также, как и многие из нас, переболели тифом, малярией, гепатитом. Многие уже ушли из жизни. Глава 2 До начала операции оставались считанные часы. Ночью вернулся командир группы агентурной разведки с каким - то афганцем. Я с трудом узнал его: худой и обросший, в чалме, в грязном полосатом халате, весь пропахший потом животных, он ничем не отличался от настоящих душманов. Этому разведчику десятки офицеров и солдат были обязаны своей жизнью. Он имел два высших образования, свободно владел пушту и фарси, и мог бы с успехом работать в нашей дипломатической миссии, куда его неоднократно приглашали. Однако после окончания института востоковедения написал рапорт и пошел добровольцем в Афганистан. Сожалею, что, видимо, не пришло еще время назвать его имя. Почти за месяц переодетый в национальную афганскую форму, рискуя собственной жизнью, (знай душманы, что он к этому времени уже был награжден орденом Красной "Звезды", расстреляли бы на месте), вместе с крупным бандформированием прошел весь юг Афганистана и к началу операции вышел с караваном, груженным оружием и боеприпасами к горе Нарай. Караван численностью более ста верблюдов и пятидесяти лошадей разгрузился в глубоком ущелье. В Гардезе жила жена главаря банды так называемого "командующего юго-восточным фронтом". Именно с ним и пришел разведчик. Русская женщина, учитель по профессии, она окончила Рязанский педагогический институт, а он, уже будучи офицером афганской армии, учился в Рязанском высшем воздушно - десантном училище. Как она смогла убедить своего мужа, лютой ненавистью ненавидившего своих соотечественников, по его мнению, предавших свою Родину, пойти на сближение с русскими, я не знаю. Может, любовь к своей Родине она впитала с молоком матери, а может не могла забыть своего любимого, который погиб, спасая ребенка. Может быть. Даже через двадцать лет я вижу ее тихую улыбку и глаза, по которым я понял все. Милая и бесконечно дорогая Аня, ты вряд ли когда - то прочтешь эти строки, но знай, что ты спасла жизни десяткам солдат и офицеров! Именно от полевого командира, ее мужа, профессионального военного, за два часа до операции, я получил самую достоверную информацию о десятках банд, сосредоточенных на границе с Пакистаном общей численностью до пяти тысяч человек. Они были готовы нанести удар по частям, идущим на спасение афганского полка. Кратко доложив обстановку Командующему, я попросил -5- нанести авиационный удар по резервам и высотам в полосе пролета вертолетов. "Немедленно сообщите координаты целей Командующему авиацией", - спокойно ответил он. Генерал Николай Константинович Мещеряков, Командующий авиацией 40-й Армии, и отвечавший за состояние воинской дисциплины, был штатным докладчиком на военных Советах, (как, впрочем, и я), а поскольку нас " драли", как сейчас модно говорить, по полной программе обычно вместе, то гарантировал помощь, как "родственнику". С момента получения приказа прошли сутки. Офицеры штаба завершили планирование операции. Надо было дать им отдохнуть хотя бы часа два. В шесть утра авиационный удар, шесть сорок - начало десантирования двух батальонов, разведывательной роты и афганской дивизии. Решение принято. Почти пять с половиной тысяч человек стали рабами этого замысла. Глава 3 Напряжение невероятное. За двадцать минут до авиационного удара начальник штаба принес данные, полученные с борта самолета - разведчика. Я внимательно прочитал, посмотрел аэрофотоснимки и не поверил своим глазам. Крупная группировка душманов, около восьмисот человек, на лошадях и верблюдах идет к перевалу с территории Пакистана. Догадка осенила мгновенно. Было совершенно очевидно, что произошла утечка информации. Об истинном замысле операции знали только три афганских генерала. И среди них крупный политработник. Как потом выяснилось, он был "халькист". Но об этом несколько позже. Надо было принимать другое решение и брать всю ответственность на себя. Докладывать наверх не было времени. Заместитель командира бригады Иван Павлович Блинов уже собрал офицеров штаба, командиров батальонов и приданных подразделений, начальников родов войск и служб и быстро ввел их в обстановку. Я понял, что для меня наступил момент истины. "Леонид Николаевич, - обратился я к начальнику оперативного отдела в гробовой тишине. - С начальником группы боевого управления авиацией перенацельте эскадрилью штурмовиков на группировку, выдвигающуюся к перевалу. Пусть попробуют задержать, продержаться в воздухе сколько смогут". Приказываю: "Четвертому десантно - штурмовому батальону с противотанковой батареей, зенитным взводом, ротами огнеметчиков и специального минирования, инженерно - саперным взводом бригады и взводом снайперов десантироваться на перевал первой волной. Упредить душманов во что бы то ни стало и удержать перевал до подхода главных сил бригады. Задачу ротам поставить в воздухе. Разведывательная рота идет на караван, как и планировали ранее..." Договорить до конца не успел. Забыв конфликты и взаимные обиды, выговоры и мелкие ссоры, в едином порыве бросились они к своим подразделениям, на ходу отдавая распоряжения подчиненным. Все понимали, -6- что время десантирования отдалять нельзя, нужно максимально использовать результаты авиационных ударов. Для людей, понимающих сущность вооруженной борьбы, - это было совершенно понятно. До сих пор не могу понять, что двигало нами!? Скорее всего именно боевое братство, у истоков которого лежит высочайшее чувство ответственности каждого, уважение к человеческой личности, справедливость и честность, порядочность и готовность умереть, но не остаться в памяти товарищей трусом или предателем. "Живот положить за други своя" - как говорили древние. Почему это становится понятным только на войне, ведь по существу это должно быть естественным состоянием воинских коллективов! Офицеры зенитно - ракетной батареи вместе с вертолетчиками буквально отрывали задние створки вертолетов, солдаты на ходу разбирали десантные зенитные установки и втаскивали их в вертолеты. Старослужащие солдаты противотанковой батареи, более сильные и выносливые, тащили по два ящика с управляемыми снарядами. Разведывательная рота с четырьмя маленькими осликами, гружеными ящиками с боеприпасами, сосредотачивалась у своих вертолетов. Животные, привыкшие подчинятся командам только одного солдата-узбека, расталкивая людей, сами лезли в вертолеты. Этот солдат - узбек досконально знал все повадки этих животных, он вырос среди них, а когда заболел, то каждый вечер понурые приходили они к зданию медицинской роты и ждали, пока он в окно не подаст им по корке хлеба. Эти упрямые, но, как мне кажется, очень умные животные откровенно презирали других солдат. Однажды, когда заболел их хозяин, солдаты пытались заставить осликов тащить поклажу. И что они только не делали! Сначала за уши и хвост еле вытащили осликов из палатки, где они жили. Животные упирались и не хотели идти. Тогда разведчики под гомерический хохот остальной бригады погрузили их на медицинские носилки и кое - как затащили на склад боеприпасов, там угощали тушенкой и сахаром, поили брагой - бесполезно. Ослики очень ловко сбрасывали поклажу и не собирались ее тащить. Откровенные издевательства над разведчиками и советы, как водится в таких случаях, сыпались со всех сторон. Руководил "операцией" заместитель командира первого взвода, дважды раненный, награжденный орденом Красной Звезды и медалью "За отвагу", старший сержант Нечаев. Он считал себя крупным знатоком животных, так как до армии работал в Уфе в зоопарке и видел в вольерах ишаков. А между тем один ослик свободно нес на себе четыре ящика боеприпасов, им не было цены при транспортировке раненых. Они не хуже диких козлов карабкались по горным тропам, не пугались взрывов. Как саперы своим теплом зимой согревали собак, так и разведрота берегла этих животных. Приданные огнеметчики на свой страх и риск затаскивали огнеметы. Даже одной пули, попавшей в вертолет, было бы достаточно чтобы все сгорели. Саперы быстро собирали противопехотные мины, командир роты специального минирования капитан Некрасов что-то шептал сержантам. Они затащили свои -7- ящики в вертолеты, и сержанты словно по команде, сели на них. Кто мог тогда подумать, что четыре офицера и двадцать солдат и сержантов этой роты на двое суток смогут задержать банду душманов численностью около двухсот человек. Заместитель командира бригады по тылу Анатолий Николаевич Серов, видимо, чувствовал, что батальон уходит надолго. Вместе с прапорщиком Приходько, командиром хозяйственного взвода четвертого батальона, они собрали последние банки тушенки, сняли оставшийся десяток тушек кенгурят, заброшенных к нам накануне самолетом из Австралии, переложил их кусочками льда. Больше дать было нечего. Заместитель командира бригады Александр Иванович Нижегородов вместе с секретарем партийной комиссии собрали легко раненых и выздоравливающих больных и организовал охрану и оборону бригады вместо уходящих в бой подразделений, снятых с боевого охранения. Оружие получили все женщины: медицинские сестры, работники библиотеки, повара, работники торговли. В случае нападения противника уходить было некуда. Только одна дорога вела на Кабул через высокий перевал "Тера". Ко всему привыкшие, эти русские женщины стали в строй рядом с солдатами. Глава 4 Начал выдвигаться четвертый батальон. Одетые в бронежилеты солдаты и офицеры, прапорщики и сержанты, каждый из которых кроме, почти пятидесяти килограммовой выкладки, нес две мины к восьмидесятидвух миллиметровым минометам, связанные стропой за стабилизаторы. Они оставили противогазы, плащ - палатки, химическую защиту, и только боеприпасы, вода, сухие пайки, индивидуальные перевязочные пакеты остались в рюкзаках. Двадцати килограммовые радиостанции несли радисты, тяжелые опорные плиты тащили на себе минометчики, пулеметчики несли каждый дополнительно по ящику боеприпасов, а помощники гранатометчиков - по шесть гранат к гранатомету. Стояла сорокаградусная жара. В воздухе не хватало кислорода. Высота над уровнем моря две тысячи четыреста восемьдесят метров, а над нами нависшие трехтысячники с белыми шапками снега. Свинцовые облака и пугающая дикость отрогов Гиндукуша. Настоящий ад. Люди на пределе человеческих возможностей. Надо было обладать исключительной силой воли и духа, уметь переносить невероятные страдания и лишения, чтобы идти умирать за чуждые и совершенно никому не понятные интересы. Но мы выживали, нас спасала вера в себя и железная дисциплина, без которых никогда не было и не может быть боевого братства. Постепенно начинала спадать пелена желтой дури коммунистической идеологии. Начали приходить мысли о новой России. 
|
| Категория: Проза | Просмотров: 199 | |
| Всего комментариев: 0 | |
