|
05:05
Кандагарские были
|
|
Кандагарские были Воронин Анатолий Яковлевич Гульбеддин, Душман и другие 08/03/2018, Автор На протяжении двух летс 1986 г. был советником спецотдела (разведки) Царандоя Кандагарской провинции. Последние четыре месяца афганской командировки исполнял обязанности старшего советника МВД СССР в провинции Кандагар.  Кандагарские были Гульбеддин, Душман и другие. С первых дней своего пребывания в "Компайне", он же ООНовский городок на восточной окраине Кандагара, где проживала основная часть советников советских силовых структур, я обратил внимание на отсутствие там четвероногой живности в виде домашних кошек и собак. У себя в Союзе мне частенько приходилось обживать пустующие полевые станы, куда школьников старших классов, учащихся техникумов и студентов ВУЗов, каждое лето направляли для оказания помощи труженикам сельского хозяйства в прополке буйно растущих сорняков и сборе выращенного урожая. Уже на второй день, невесть откуда, там обязательно появлялись беспородные дворняги, которые буквально за кусок хлеба готовы были нести охранную службу. Собак никто не прогонял, более того, они становились всеобщими любимцами, и каждый человек считал своим долгом отдавать им лакомые кусочки с обеденного стола, дабы завязавшаяся дружба только крепчала. На улице рабочего поселка, где я жил с родителями в далекие шестидесятые годы, наверно не было такого двора, где за забором не слышался собачий лай. Собак заводили не моды ради, а как раз только затем, чтобы никто из посторонних не мог пересечь границу забора отделяющего подворье от улицы, пока хозяева дома, в основном работники судостроительного завода имени Сталина, находились на работе. И я не припомню сейчас такого случая, чтобы хоть кто-то из соседей обратился в милицию с заявлением о краже у них личного имущества, или тех же кур, гусей и прочей живности, имевшейся практически в каждом дворе. Был такой сторожевой пес и в нашем дворе. Здоровущая, лохматая псина черного цвета, еще щенком приблудилась к нам в далеком 1955 году, когда мои родители решили построить собственный дом. С кличкой особо мудрствовать особо не стали, обозвав внепланового члена семьи Бобиком. Бобик прожил у нас почти три года, пока однажды, сорвавшись с привязи, не выскочил на улицу, где повалил на землю соседского мальчишку. От перенесенного стресса пацан стал заикаться. Родитель пострадавшего устроил скандал и пообещал застрелить нашего пса, после чего мой отец вынужден был отвезти Бобика за Волгу, где с рук на руки передал новому хозяину. Были в нашей семье и другие собаки, все как один беспородные "дворяне", но по прошествии лет я уже не припомню ни кличек, ни уж тем более их внешность... Своими наблюдениями я поделился с жильцами тринадцатой виллы в которой поселился по прибытию в "Компайн". Мужики популярно объяснили мне сей "феномен" тем, что собаки в городке изредка всё-таки появляются, только их собачий век весьма короток. И причиной тому минное поле вокруг городка, обильно утыканное противопехотными минами. Именно они преждевременно укорачивают собакам жизнь не давая помереть своей смертью. Как только собака достигала половозрелого возраста, будь то кобель или сука, она начинала мотаться по всему городку, и рано или поздно оказывалась на минном поле, где погибала сразу же после подрыва, либо умирала в страшных муках, истекая кровью из развороченной взрывом конечности. Когда такое происходило, в городке обязательно находился "сердобольный" человек, который метким выстрелом из автомата или пистолета избавлял бедную псину от мучений. Кроме приблудных дворняг на том минном поле частенько кончали свою жизнь местные шакалы, забредающие в "Компайн" на запах приготавливаемой там пищи, или по причине весьма специфического запаха от "течки" у какой-нибудь суки. В один из февральских дней 1987 года, когда я прожил в городке около полугода, там появился крупный щенок кипенно белого цвета. Сам ли он забрел на охраняемую территорию, или кто из советских военнослужащих завез его туда по возвращению с очередной операции в "зеленке", никто не знал. С самых первых дней нахождения псины в городке, на него свой глаз положил старший военный советник полковник Четверяков, которого все советники за глаза кличали "Сизым носом". Такое погоняло товарищ полковник получил за синюшний нос, который во все времена года не изменял своего цвета, и был характерной отличительной особенностью, какую обычно имеют закоренелые алкаши. Вот только сам полковник был человеком непьющим, а столь необычный цвет выступающей части своего лица объяснял перенесенным в молодости заболеванием, которым он переболел будучи курсантом военного училища. "Сизый нос" с первого же дня посадил щенка на привязь, и если спускал с неё, то только в те моменты, когда выгуливал его возле своей виллы. При этом, он никогда не снимал с его шеи ошейника, и крепко держал в руке веревочный поводок. Данные меры предосторожности полковник принимал не из-за боязни, что пес мог кого-нибудь покусать, а как раз по причине того, что гуляя по городку сам по себе, он наверняка бы стал очередной жертвой минного поля. Пес довольно добродушно относился к советникам, но только в том случае, если они были в форменной одежде. Гражданских лиц, он не признавал, а афганцев вообще органически не переваривал, сопровождая неистовым лаем каждое их появление в "Компайне". За несносный характер и злобность, к псу с первых дней нахождения его в городке прилипла кличка Гульбеддин. Но кроме афганцев был у Гульбеддина ещё один закоренелый враг. Это здоровенный, огненно-рыжий петух по прозвищу Душман, который, вместе со всем своим "гаремом" обосновался на постоянное жительство на дереве росшем возле виллы одного из военных советников. Однажды, Гульбеддин имел неосторожность загрызть курицу, случайно забредшую на охраняемую им территорию. А курица та, была любимой женой Душмана. Вот, с того дня петух и возненавидел Гульбеддина. Он ежедневно приходил к его двору, и в качестве моральной компенсации за понесенную утрату, нагло залезал в миску с едой, и своими грязными лапищами со здоровущими шпорами, начинал разбрасывать собачьи харчи в разные стороны. Гульбеддину до соплей было обидно, что какой-то петух, не только нарушает его суверенитет, но ко всему прочему, оставляет ещё и без пищи. И вот тут начиналось действо, на которое все советники ходили, как на цирковое представление. Гульбеддин с лаем бросался на наглого петуха, но тот ловко подлетал в воздух, запрыгивал псу на спину, и начинал клевать его прямо в темечко. Всем зрителям весело, только одному Гульбеддину не до смеха. Он начинал крутиться волчком, пытаясь сбросить ненавистного врага со своей спины. Да не тут-то было. Прошел год. За это время Гульбеддин вырос до размеров взрослой овчарки, и веревочная привязь для него уже не была помехой, чтобы запросто перегрызть её и вырваться на волю. А чтобы чего-то подобного не произошло, "Сизый нос" раздобыл где-то длинную металлическую цепь, и теперь, бегая по ограниченному пространству перед входом на виллу старшего советника, кобель денно и нощно гремел ею, чем вызывал недовольство жившего по соседству партийного советника. Но "Сизый нос" на все его увещевания не обращал совершенно никакого внимания. Более того, усилиями солдат срочной службы, он соорудил собаке здоровенную конуру, которую со всех сторон обложил ящиками с камнями. Сделал он это на тот случай, если какой-нибудь духовский эрэс или мина разорвутся в непосредственной близости от его виллы, что наверняка может стать причиной гибели пса. 23 февраля 1988 года у наших подсоветных был рабочим днем, но ни один царандоевский советник на работу в тот день не поехал. Из-за праздничных мероприятий в Бригаде, боевое сопровождение на дорогах провинции не выставлялось, и поэтому были все основания полагать, что "духи" устроят засаду на въезде в город, или в Дехходже. А погибать в такой знаменательный день, никому не хотелось. Военные советники запланировали торжественное собрание, посвященное семидесятой годовщине советских вооруженных сил, и к ним должны были приехать их подсоветные, в том числе и командующий Вторым Армейским корпусом генерал-лейтенант Ацек. А у царандоевских советников праздничного настроения совсем не было. Консервированные продукты практически все закончились, да и с деньгами тоже была напряженка. Из-за плохой погоды в конце января, в Кабул никто из них не вылетал, а стало быть, все они пребывали в полнейшем безденежье. А раз нет денег, на базаре ничего не купишь. Вот и жили в режиме жесткой экономии. Накануне праздника мы проводили в отпуск советника по безопасности. Вместе с ним в Кабул полетели еще двое наших ребят. Они то и должны были привезти деньги, продукты и конечно же "огненную воду". В загашнике у нас оставались несколько банок тушенки и еще каких-то консервов. Из них и планировалось сварганить чего-нибудь вкусненькое, дабы хоть как-то скрасить серые будни. А вот со "шнапсом" был полный голяк. Была одна только надежда, что военные советники немного "раскрутятся" и нам тоже хоть что-то да перепадет. Утром этого праздничного дня все обратили внимание на то, что на растущих в городке деревьях начали появляться первые листья. Наконец-то наступает афганская весна. А у нас в Союзе сейчас повсюду еще снег лежит. Звук падающей с неба мины заставил нас в мгновение ока залететь в дом. Взрыв раздался где-то неподалеку, примерно там, где располагалась вилла "Сизого носа". В ожидании дальнейшего обстрела мы еще с полчаса отсиживались в доме. Пока сидели в своем импровизированном убежище, стали делать расчеты и пришли к выводу, что в "зеленке" завелся какой-то "снайпер", который вот уже в третий раз обстреливает наш городок из миномета. И что самое интересное, посылает всего по одной мине, но кладет их рядом с нашей виллой, словно берет ее в вилку. К чему бы это? Однако, мины больше не падают на городок, и мы решили пойти посмотреть, куда же она всё таки упала. Около виллы "Сизого носа" заметили несколько военных советников, стоявших полукругом и смотрящих себе под ноги. Подойдя к ним ближе, увидели, что они смотрят на большую белую собаку, бездыханно лежащую на бетонной площадке у входа в дом. То был Гульбеддин. Тот самый Гульбеддин, который верой и правдой служил своему хозяину. Белая шерсть собаки была перепачкана в крови, продолжавшей пузыриться из нескольких осколочных ран. И тут я заметил, что "Сизый нос", стоявший в общей толпе военных советников, держит в руке ПМ, а из его глаз текут слезы. "Наверно пристрелил собаку, чтоб не мучилась", - подумал я. Но как потом выяснилось, все было совсем иначе. "Сизый нос" собирался перед торжественным собранием сходить на коммутатор, чтобы позвонить Ацеку и узнать, как в городе прошла ночь. Но как только он вышел за дверь, Гульбеддин, мирно лежавший до этого в своей конуре, вдруг ни с того ни с сего набросился на него, и впился зубами в руку. Если бы не ватный бушлат, долго бы еще пришлось полковнику залечивать раны, полученные от укуса собаки. Вырвавшись от Гульбеддина, полковник пулей заскочил в дом. Он почему-то посчитал, что его любимый пес взбесился. Чтобы он не принес куда более серьезных неприятностей своему хозяину и другим постояльцам "Компайна", решил он его пристрелить. В тот самый момент, когда он вытаскивал табельный пистолет из висящей на спинке стула кобуры, во дворе раздался взрыв. Это уже потом только до него дошло, что Гульбеддин не взбесился вовсе, а каким-то шестым собачьим чувством почуял неминуемую гибель своего хозяина, и спасая его, сам геройски погиб. Гульбеддина схоронили в тот же день на пустыре возле виллы "Сизого носа", и хозяин виллы, отдавая последние воинские почести верному другу, расстрелял весь магазин своего ПМ. Вечером были организованы поминки по Гульбеддину. Непьющий "Сизый нос" в тот вечер "развязался", и впервые за все время своего пребывания в городке напился до чертиков. А буквально через неделю погиб Душман. В тот день городок подвергся интенсивному ракетному обстрелу, и крупный осколок одной из разорвавшися ракет, отсек петуху голову. Уже после обстрела его, еще теплое тело, было обнаружено неподалеку от волейбольной площадки, и кто-то из военных советников предложил сварить из убиенного наваристый куриный суп. Но потом, посовещавшись, решили этого не делать, и с почестями похоронили рядом с Гульбеддином. Уже вернувшись на Родину, от советников царандоя, с которыми в конце июля того же года случайно повстречался в ресторане гостиницы "Комета" в Москве, я узнал, что в преддверии окончательного вывода советских войск из Кандагара, военные советники пустили под нож весь "гарем" Душмана, сварганив из откормленных несушек дембельские чахохбили. Не доставаться же им настоящим "душманам". |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |
