|
04:16
Хроника одного боя 12 февраля 1987г.
|
|
Автор: Фролов Игорь Гибель колонны 0016. Хроника одного боя 12 февраля 1987г.  Аннотация: Так получилось, что бой 12 февраля 1987 года, произошедший между заставами Каравангах и Галамех (на пути из Кандагара в Шинданд) стал в моей жизни значимым событием. Я принял в нем участие, а спустя 25 лет собрал свидетельства его участников и опубликовал. Письма продолжают поступать, хроника пополняется... В «Бортжурнале № 57-22-10» есть история «Усталый борттехник». Там описан день 12 февраля 1987 года, когда вертолеты 302-й овэ приняли участие в действиях по деблокированию попавшей в засаду колонны 0016, которая возвращалась в Шинданд из Кандагара. Как-то, бродя по Интернету, я встретил несколько воспоминаний участников того боя, собранных опять же его участником Эдуардом Малявиным, потом сам получил несколько писем-воспоминаний. Только теперь, спустя четверть века, я увидел тот бой глазами «земных» его участников. То, что было далеким, скрытым в дыму от горящих машин и разрывов, – вдруг приблизилось и прояснилось. Но есть аберрация памяти, когда участники уверенно или не очень вспоминают наряду с тем, что было, то, чего на самом деле не было. Чужая искривленная временем память, переплетаясь с твоей такой же, создает странную картину, на которой даже ты сам существуешь в нескольких вариантах... С вашего позволения я дам сначала взгляд с высоты, – то есть свой. Не по блату, а исключительно ради того, чтобы начать, как полагается, издалека. Игорь Фролов, борттехник вертолета Ми-8МТ, 302-я овэ, Шинданд: 12 февраля 1987 года, авиабаза Шинданда. Наша пара Ми-8 №№ 10 и 92 прилетела из Турагундей, привезла почту. Заправились, собрались на обед. Прибежал инженер эскадрильи, сказал, что в районе Диларама идет бой, наша колонна в засаду попала, комэска пошел на помощь, был сбит, пересел на ведомый борт, теперь крутится на «потолке», работает ретранслятором, так что – срочно на вылет. Зарядили по шесть блоков нурсов[2], у меня на борту всегда стояли шесть цинков с пулеметными лентами по 250 патронов, – взлетели, на предельно малой пошли на юг, в сторону Фарахруда[3]. Там, на точке базирования 411 ооСпН[4], стояло звено вертолетов, мы удивлялись, почему они не подняты на помощь, – оттуда до места боя три минуты лёту. Место боя увидели издалека по дымам от горящих машин. Здесь разветвился Фарахруд, и колонна была зажата на дороге между двумя мостиками, – слева русло речки, справа – цепь горушек. Целеуказание было на правую сторону, мы должны были нанести удар по позициям «духов» в этих холмах. По приказу командира я открыл огонь из пулемета по правой стороне. Поскольку высота была около 300 метров, я боялся попасть по колонне, старался увести очередь правее. По сообщениям колонны, поступавшим через нашего комэску, «духи» вели сильный огонь по нашей паре, поэтому мы не могли подойти ближе. Нанесли ракетный удар двумя бортами залпами по правой стороне, ушли на второй круг. Комэска сообщил, что по нам «духами» произведен пуск ракеты. Пара выполнила противоракетный маневр, уходя на солнце и отстреливая тепловые ловушки. При выходе из виража на моем борту заклинило управление хвостовым (рулевым) винтом, мы потеряли путевое управление, думали поначалу, что в нас попали. Оказалось, что с моего пулемета сполз мешок-приемник отстрелянных гильз и часть их летела в кабину, и одна гильза попала под педали командира, заклинив их. Я вынул гильзу, управление восстановилось. Потом мой борт присел на левой стороне за гребнем, туда подъехал БТР[5] с ранеными, мы загрузили их и ушли на «точку» Фарахруда. Навстречу пролетели Су-17[6], чтобы нанести удар по «духам». В Фарахруде мы взяли на борт привезенных туда раненых. Пока грузили, я услышал, что якобы после начала обстрела командир колонны убежал на машине. Другие говорили, что он пошел за помощью, поскольку не было дальней связи. Прилетели в Шинданд, раненых в госпитале оставили. Заправили борта, тут новые экипажи подошли – снова туда, за ранеными. Вместо меня полетел мой сменщик Илюс Мухаметов. Уже вечер был, улетели, предварительно набрав высоту. Вернулись под утро. Уже потом слушал рассказ наших вертолетчиков пары комэски. Говорили, что комэска после удара нурсами снизился и прошел над позициями «духов», чтобы зачистить пулеметом, и получил из окопа очередь из АК[7] в днище, был разбит соединительный топливный кран, топливо начало быстро уходить. Решили сесть и перейти на ведомый борт. Сели. Борттехник говорил, хорошо, что движки не вырубил, – «духи» не давали ведомому приблизиться и уже окружали вертолет, штурман в блистер из автомата отстреливался. Когда увидел гранатомет, тогда поднялись и ушли на «точку» фарахрудскую – топлива в расходном баке хватило как раз. Я участвовал в осмотре поврежденного вертолета, когда его привезли. Оказалось, что бронебойная пуля попала в тягу, соединяющую педали и шарниры лопастей хвостового винта. Пуля пробила трубку, уже лишившись энергии, и легла в трубке. Если бы она перебила тягу, вертолет, скорее всего, лишившись управления, не смог бы сесть, просто бы упал и разбился... Андрей Халипов, врач колонны 0016: Я находился в рейсе в составе колонны 0016 – 2 автомобильной роты нашей части (полевая почта 51963), попавшей под обстрел 12.02.1987 г. Перед частью была поставлена задача: доставить за два дня топливо в Кандагар на аэродром с нашей базы в Шинданде, слиться и за два дня вернуться обратно. Сжатые сроки были обусловлены необходимостью скорой доставки топлива до начала примирения, поэтому старшим колонны был командир части подполковник Кретинин В. Е., он только вернулся из отпуска. 12.02.1987 г. наша колонна вышла из Кандагара в обратном направлении после слива топлива, и мы должны были дойти до Диларама – ночлег. Я был в колонне врачом, шел, как обычно, в составе техзамыкания. Во время остановки в Гиришках вдоль колонны несколько раз туда и обратно проследовал мотоциклист-афганец, останавливался почти около каждой машины. Общался дружелюбно с офицерами, солдатами, выясняя, «полные» мы или «пустые», куда идем, а затем уехал вперед, так в отношении нас они провели разведку, «пересчитали», изучили построение колонны. Около 12 часов дня мы попали под ожесточенный обстрел из гранатометов и стрелкового оружия между заставами Каравангах и Галамех. Первым сразу же выбили БРДМ[8]батальона сопровождения – подрыв на фугасе и попадание из гранатомета. Погиб механик-водитель С. Каргин, останки из сгоревшего БРДМ доставали на следующий день 13.02.87 г. Так же – в первую очередь они постарались выбить 2 наших КамАЗа из колонны с зенитками ЗУ-23-2[9] в кузовах. Все пытались, увеличив скорость, выйти из-под обстрела. После покидания подбитых горящих машин все мы смещались от обочин в сторону, отстреливались. «Духи» выходили к дороге в полный рост. Со слов особиста части, по материалам расследования, обстрел был показательным на нашем направлении – перед примирением, проводилась видеосъемка. На месте боя у «духов» было обнаружено 7 позиций для гранатомета и 4 для расчетов ДШК[10]. В банде были инструкторы – наемники из Китая и США. Всего их было 60–80, поэтому зона обстрела была большой. Выручать нас бросились разведчики из Шинданда, которые находились в горах на высоте и увидели бой. Они под огнем на БМП[11] прорывались к подбитым машинам, подбирали живых водителей, зенитчиков и вывозили их на заставу, где раненым оказывалась помощь. Оттуда же к вечеру мы раненых отправили «вертушкой» в госпиталь. Также на танке из Каравангаха к месту обстрела вернулся наш командир. Погиб от осколочного ранения в голову. Итог боя: у нас в колонне погибли 4 человека – подполковник Кретинин В. Е., прапорщик Омельченко В. А., рядовой Улозас П. В., рядовой Муравин А. П., 7 – ранено. Многие водители были посечены мелкими осколками, вторичными элементами, образовавшимися от попадания пуль в кабины. Эти ранения практически не учитывались. Общий итог боя по технике: у нас сгорели полностью 12 машин, сильно повреждены – 11, подбиты 1 БРДМ, 4 БМП, 2 танка. Когда я находился рядом с нашей подбитой из гранатомета машиной, видел пуск «духами» из-за сопки ПЗРК[12] типа «Стингер» в сторону звена Ми-24, вертолетчик среагировал, вертолет после маневра и отстрела тепловых задело по касательной, и тот с повреждением ушел на базу. О потерях по личному составу среди разведчиков у меня сведений нет. Нас подобрала БМП у горящей машины, выдвинулись к заставе, но затем нас подбили из гранатомета. При покидании БМП стрелок-радист (фамилию не знаю) получил смертельное ранение в грудь, был в легком бронике, потом умер от кровотечения, так как не было возможности вовремя его эвакуировать и оказать помощь в нужном объеме. В ночь с 12-го на 13-е с разведчиками вышел на БМП собирать наших погибших, к утру мы были в Дилараме, а затем вернулись на базу после сбора в составе своей колонны. Банда с места боя ушла до прихода основных наших сил из Шинданда. Вячеслав Власян, старший сторожевой заставы № 21 «Каравангах»: Я был старшим сторожевой заставы и руководил боем по деблокированию колонны. Из Фараха шла колонна под командованием начальника штаба танкового батальона майора Пожидаева Михаила. В районе Ландай-Карез попала в засаду, были убитые и раненые. Засаду на колонну 0016 организовал бывший начальник разведки 201 мсд[13] Заяц, который в банде Махмат-шаха был советником. Каргин сгорел в БРДМ-2 в результате подрыва. Разведка 371 мсп[14] пришла поздно, на месте боя было 3 БМП с заставы и 14 солдат. Бой шел 5,5 часа, «духов» было около 150 человек. Там же попал в окружение, и его снимали на камеру, командир артдивизиона 371 мсп майор Громыко, которого нам удалось спасти (позже, в 1994 году, он погиб при взрыве на Котляковском кладбище). Погибли командир колонны подполковник Кретинин и ряд солдат и офицеров. Наводчик БМП рядовой Сидорюк в горящей машине прикрывал вывод раненых до самого взрыва машины. Вертолеты с ротой из Шинданда пришли только через 6 часов. Всех раненых и убитых доставили в госпиталь в Шинданде. Зайца не нашли. Он в Пакистане. Погибших было 6, раненых около 20. Колонну пожгли примерно наполовину, а шло 24 машины, не считая БРДМ. Танк уничтожен 1 с Фарахруда, БМП – 2 с Фарахруда и БМП, «вертушку» Ми-8 задели, он ушел в Шинданд. Помимо того, в районе Кандагара через 10 дней был уничтожен связник и захвачена видеокассета этого боя. У меня есть второй экземпляр рапорта, который я писал на имя командира 371 мсп Дьякова уже в госпитале. Вернее, рапорт под мою диктовку писала медсестра, у меня были повреждены руки. По поводу участия Зайца, эту инфу мне сказал в госпитале представитель особого отдела, который меня допрашивал. Юрий Быстров, гвардии сержант, разведрота 371-го полка: 12 февраля 1987 года мы были на точке Каравангах, половина роты ушла в горы в засаду. Что самое интересное, наши сидели на горе справа от бетонки, а «духи» слева, – как они ночью не столкнулись, просто чудо, иначе половины разведроты не было бы в живых, а может быть, «духов», – все-таки мы тоже не фантики были. Я остался во второй половине роты, потому что только из госпиталя, и меня поэтому в горы не взяли, и вообще, когда полроты остается на броне, значит, что-то будет серьезное, наверняка были какие-то данные от спецразведки, иначе бы нас туда не посылали, – насколько помню, мы целый месяц там шерстили. Ночью рота ушла, кто остался, переночевали, утром позавтракали, я с Мирзарахимовым мыл посуду, как раз колонна 0016 прошла, самое интересное, «наливники»[15], по-моему, были пустые. Зачем «духам» жечь пустую колонну? Когда мы подошли, там вовсю уже полыхало, нас, конечно, тоже сразу обстреляли. Вот в этот момент, когда мы с брони прыгали, Мирзарахимову пуля и попала между броника в печень, сразу наповал, крови почти не было. Спрыгнули, кто откуда стреляет – непонятно. С нами был начальник разведки, это еще один признак, что что-то должно быть, – он был на месте наводчика, электропривод заклинило, в триплекса[16] ничего не видно. Я сидел на башне и, ориентируясь по вспышкам и пыли, говорил, откуда стреляют, и он туда палил, но долго я так сидеть не мог, тоже спрыгнул. Патронов у нас хватило ненадолго, лежим с керей, точно не помню, как его зовут, помню, что он ходил все время с гранатой в кармане, нервный парень, лежим мы с ним, слышим – кто-то кричит. Поднимаемся – там машина сопровождения подбита, из нее тело торчит. Ну, я туда во весь рост, там двое – один тяжело ранен, по речи, я так понял, прибалт, но могу ошибаться, я его под руки и в канаву, там его керя забрал, а я за вторым, вот он точно узбек, он легко был ранен, но паники было куча, я на него еще орал, чтоб вставал. Потом подбежал керя, и мы его вдвоем в канаву к первому – там уже наши их в «десанты»[17] погрузили. Вот тогда-то, не помню, кто из них, говорит, что там остался механик-водитель. Мы туда, а там все уже внутри взрывается, наверное, боекомплект. Если пораньше сказали бы, может, и успели, а так парень сгорел. По-моему, узбек, которого мы вытащили, был не с колонны, его на какой-то «точке» взяли, он в госпиталь вроде ехал, потом на «точке», куда их привезли, все молился за разведроту. Потом мы еще несколько раз возвращались – последний раз ночью, забирали трупы или кто живой еще был. Парень один по бетонке полз по-пластунски, так и умер, – нам его в «десант» не засунуть было, пришлось руки ломать. Олег Хомяков, разведрота 371-го полка: 12 февраля 1987 года. Был в полку. На ЦБУ[18] с утра суматоха. Пара вертолетов улетела на юг. «Вертушкой» начали подвозить раненых. Нашего Мирзарахимова не видел. Только потом офицер штаба сказал собрать вещмешок парню. А что у него было? Только три месяца в роте, все шмотки на «точке». Вещмешок одолжил насовсем, кое-что собрал, и то все новое. У почтарей забрал свежее письмо, непрочитанное (на «точку» везли с любой оказией). Так получилось. Хронология событий со слов Славика Дмитриева, 2-й взвод, наш призыв. Вроде обычная реализация разведданных – активное движение между Каравангахом и Галамехом, как раз где дорога выходит на более-менее открытую местность с перевала. Эшелонированные окопы со стороны иранской границы. Укрепленные огневые точки на ближайших высотах. Два взвода вышли с Галамеха. Ближе всех оказался второй. Наверное, к счастью, что в последний момент Глущенко решил занять вместо ранее назначенной другую высоту. Впоследствии первая оказалась в самом центре. ...Гораздо позже в училище на кафедре тактики старший офицер, преподаватель, рассказал – в то время он был в Кабуле, и у грушников[19] появилась кассета с записью того боя, и «ребятки» были «духами» не все. Ниггер попал в кадр... Александр Жарковский, пехота 371-го полка: Я в то время был связистом на Дилараме (371 мсп, рота связи). Утром выпустил колонны с ночевки (большая часть колонн по пути из Шинданда в Кандагар и обратно ночевали у нас). 0016-я («наливники», вроде «Уралы», шли из Кандагара) ушла первой, за ней пошли следующие. Примерно через час-полтора (а может, и меньше) получил от них SOS, нападение. Тех, кто еще не успел от нас выехать, тормознул (часть машин потом вернулась с трассы, часть тормознули на соседних «точках»). Доложил старшему по «точке» (командир взвода пехоты 371 мсп), затем старшему разведроты (тоже 371 мсп). Почти вся разведрота в это время была в районе Галамеха, у них были данные о предполагаемом нападении, и они выдвинулись в примерный район (это со слов разведчиков). По связи тогда долго (минут 20–30) не могли «докричаться» до Фарахруда (там стоял 411 ооСпН и вертолетчики). Не время было для связи (на связь с докладом «точки» тогда выходили через 2 часа, после этого случая – через 1 час). На связи кроме меня (я выпускал колонны, поэтому и «торчал» в эфире) были ЦБУ моего полка и дивизии, а из «точек» Каравангах, Фарах, Чара – еще кто-то. В эфире кроме приказов и распоряжений по делу мат-перемат и разборки, как обычно в таких случаях. Потом в район нападения подошли разведчики и все остальные (спецназ Фарахруда, полковая колонна, всех не помню). По словам разведчиков, «духовский» огонь был настолько плотным, что «вертушки» не могли подойти для прицельной стрельбы. Из потерь: полколонны машин сгорели, БРДМ сопровождения, два танка, которые из полка (под вопросом) подошли (по словам разведчиков, у одного танка была снесена башня, второй покинул экипаж), сбитая «вертушка», еще какая-то техника. Потерь личного состава не знаю. Разведчики среди «духов» видели видеооператора и негров. У разведчиков в том бою погиб парнишка молодой. На точку они вернулись на следующий день или даже через день. Проводили зачистку, лазили по кяризам. Юрий Маслош, Фарахрудский спецназ (411-й ооСпН): Я был дежурным по роте уже несколько дней подряд. Основные силы нашего батальона, включая «вертушки», ушли в город Фарах обеспечивать охрану генерала Ахромеева. Осталось только внутреннее охранение, ни одной исправной или на ходу боевой машины – ни БМП, ни БТР, ни «Шилки». Знали или нет об этом «духи», не знаю. Дежурным по батальону в тот день был лейтенант Мисевра, он забегает в роту и кричит: «‘‘Духи’’ напали на нашу колонну, наши просят по рации помощи. У нас в парке одна ‘‘Шилка’’ стояла без аккумуляторов, дуй в парк, будем ставить аккумуляторы и поедем на помощь!» В общем, мы на дорогу выгнали две машины: «Шилку» и БМП или БТР – не помню. Постоянно глохли, поняли, что далеко не уедем, все пришлось отменить, и помощи от нас никакой не получили. Но знаю, что с ближайшей «точки» выдвинулся танк на помощь. Когда с танка увидели хвост колонны, на которую напали, по танку ударили так, что башню оторвало... Николай Иванов, начштаба 196-го отдельного автобата: Я сам не был в то время в колонне, а данные, которые по людям и технике собирал и подавал наверх, передал своему преемнику. Могу сказать, что тот марш был срочный, внеплановый и не совсем обеспечен в вопросах управления, так как перед этим была уничтожена под Кандагаром радиостанция Р-142н, с которой обеспечивалась связь колонны 0016 с батальоном, ДП, ЦБУ и т. д. Засада была организована с обеих сторон дороги. Справа от шоссе – горы (невысокие), слева пойма высохшей реки. После подрыва фугаса было показано наступление со стороны поймы как отвлекающий маневр. Огонь колонны был направлен в левую сторону. После этого начался обстрел из пулеметов и гранатометов со стороны гор. Практически остатки колонны были взяты в клещи. В то время под Кандагаром проходила крупная операция по уничтожению бандформирований, и необходимо было срочно доставить топливо в Кандагар, причем в кратчайшие сроки. От нас собрали остатки автоцистерн и сформировали автоколонну. Большая часть в это время была в Лашкаргахе (2/3 состава батальона). В нашей колонне не было Р-142 для обеспечения связи, были только Р-123 и Р-173 (УКВ). Вместе с нашей колонной отправили колонну от 424 оавтб. Связь дальнюю держали через их радиостанцию. По возвращении из Кандагара колонна 424 оавтб осталась на стоянке в районе «пустынного батальона», – это стоянка, где всегда ночевали перед входом в Кандагар. Наша колонна пошла домой, естественно, без средств дальней связи. В районе Каравангаха, не доходя до Фарахруда, колонну встретили «духи». В середине колонны подорвали фугас, перегородили остаткам колонны путь вперед, подбили КамАЗ с ЗСУ техзамыкания и еще пару машин сзади колонны и начали долбить по колонне. Огневые позиции «духов» были подготовлены качественно. На каждой огневой точке был гранатометчик, пулеметчик, и на некоторых снайпера. Комбат с первой половиной дошел до Фарахруда, вызвал подмогу и сам на танке вернулся к колонне. Их встретили до места обстрела колонны километра за 2. Подбили танк, затем еще один и 4 БМП. Насколько мне не изменяет память, там же в то же время был подбит и БРДМ с Каргиным. Связь была только внутри колонны, дальней связи не было. Потом уже с заставы сообщили на ЦБУ, подняли в воздух самолет для ретрансляции связи по УКВ. Короче, только часов через 6–7 после начала обстрела начались действия по блокированию «духов» и вытаскиванию колонны. У нас было уничтожено 14 автомобилей. На автомобиле с ЗСУ после эвакуации мы насчитали более 250 пробоин от стрелкового оружия и два попадания гранатомета. В то время мы имели информацию, что нападение было подготовлено и совершено с участием наемников, в том числе и говорящих на русском языке, это подтверждают и участники тех событий с нашей стороны. Одеты они были в черную одежду с белыми поясами и в белых головных уборах. Также была информация, что это были как бы показные занятия для командиров бандформирований. Вот коротко, что я помню. Василий Колосов, водитель бомбовоза колонны 1331–1332: Нашу колонну на подходе к перевалу как ошпаренная обогнала колонна «наливников» (вроде уже пустые). На посту нас остановили – сообщение: на перевале долбят обогнавшую нас колонну. Двое или трое суток простоял наш батальон (еда кончилась, возили на «вертушке»). А ведь ждали «духи» любую колонну, и это могла быть наша. На помощь им, помимо наземных сил, вышло звено вертолетов (три). Схема старая – подбили последнего, потом остальных. Сам видел, как вертолет (а в нем был комэскадрильи, если не изменяет память, майор, – фамилии не помню) дымил очень сильно, летел по головам и не сел, а упал прямо в госпиталь. Потом комэска в госпитале скончался... В апреле 1988 года мы долго торчали на горках вокруг сожженных машин колонны 0016, и мои подчиненные из рр 371 полка всё по порядочку мне рассказали. Дело в том, что полного уничтожения колонны не было – погибло, по-моему, что-то около 5 человек, а еще человек 15 было ранено. Основная колонна вместе с начальником добралась, кажись, аж до Фарахруда, и там старшего спросили, не его ли колонну громят. Он даже не поверил вначале. Подождал – нет хвоста. Тогда он сел за штурвал танка и колонной из 2 танков и 2 или 3 БМП попер назад. Перед поворотом на поле, где все происходило, – там такие хорошие сопки, на которых «духи» их ждали, – каждая из машин получила в зад по противотанковой гранате и осталась в этом закутке (я весь металлолом этот видел), лишь один танк со старшим колонны (все были ранены) проехал вперед и застрял на горке (его потом наши бойцы так и нашли за рычагами). А еще один офицер, ехавший на БМП, рассказал, что едет он, чует – ногам горячо. Глянул – БМП внутри горит. Он и дал хода. Интересно, что «духи» потом вышли к колонне, фотографировались, отбили еще несколько наших атак (в рр 371-го полка погиб Мирзарахимов), а вечером построились и ушли в горы. Эдуард Малявин, колонна 0016: Для «наливников» сыграло злую шутку то, что перед этим рейсом в Кандагар старшина роты (не помню, как его звали) собрал у всех мешки с БК[26]. Он для нашего удобства, чтоб не таскать и не вскрывать цинки с патронами, пошил холщовые мешки, как раз для двух БК, и прошнуровал их тонкой бечевкой – дернул за нее, и вот тебе патроны – удобно. Но не учел того, что эти мешки таскали с собой не один месяц и они подрастрепались. На смотре были обнаружены «худые мешки», не полные, он получил по шапке за недосмотр, собрал их у всех для ревизии и доукомплектации. Поэтому в этот рейс патроны прямо в ящиках бросили на зушки[27], а у всех было по 4 магазина, которые вылетели в течение минут, а зушки сразу и расфигачили. А точнее, на одной из зушек удрал с места засады командир батальона Кретинин, от страха выпучив глаза, и не то что не прикрывал своих подчиненных, наоборот, чуть не застрелил рядового Вакса Иво Валеевича, который лежал на обочине и стрелял в «духов», а Кретинин, пролетая мимо и не поняв, кто там и куда стреляет (а он был на пассажирском месте, т. е. «духи» от него были слева), высунул в окно «пукалку» АКСУ[28] и дал очередь по Ваксу. Кретинин, по-моему, еще и угрожал расправой водителю зушки Сергею Мерзлякову в ответ на его желание открыть огонь по «духам». Не знаю, стрелял ли на ходу зенитчик Мавлямов, но даже если да, то такая стрельба – безрезультатна, для острастки, да и короба не перезарядишь, а их при нажатой гашетке не будет за 3 секунды. В общем, единственная машина, вырвавшаяся из засады, была эта зушка, проехала она, правда, метров сто за поворот и была вся изрешечена пулями. И когда на подмогу вышли наши танки, то Кретинин, естественно, поехал с ними на выручку, – если бы не поехал, я думаю, объяснять не надо, что бы его ждало. Он ехал в танке с комбатом танкистов, его на подходе сразу же и подбили. Подбили и второй тоже, «духи» вообще по танкам стреляли залпом, и из РПГ[29], и из «безоткаток», во втором танке сдетонировал БК, сорвало и отбросило башню. Наемники действительно были, и съёмки ими велись, это видели многие. Вели себя «духи», видя свое превосходство, нагло, расхаживали чуть не в полный рост. Мы все уверены, что Вакс одного из наемников завалил, это видели многие, но, так как они всех своих забрали, только кровь осталась, а чья она, поди докажи… Спасибо, дорогие, всем, кто нам помогал!!! Илюс Мухаметов, борттехник вертолета Ми-8, 302-я овэ: Пара бортов №№ 10 и 92 второй раз пошла на Фарахруд уже в сумерках за ранеными, вывезенными с места боя на точку базирования 411 спецназа. Но сначала долетели до гор, где наш спецназ преследовал ушедших «духов», сбросили осветительные бомбы, потом вернулись на «точку». Садились в темноте, ориентируясь по кострам, разведенным в выкопанных лунках, посадочную фару включили у самой земли. Когда прилетели, офицер предложил экипажам на время подготовки раненых к отправке пойти в штаб. Борттехник и штурман подбитого днем вертолета тоже находились здесь. Они рассказали, как наши вертолеты оказались в районе боя. ...Пара Ми-8 командира эскадрильи подполковника Швецова летела по спецзаданию из Шинданда в Кандагар. По пути совершили промежуточную посадку на аэродроме города Фараха. Далее полетели с набором высоты по маршруту. Через некоторое время увидели следующую сцену: на дороге встала колонна из «наливников» и бронетехники. Первая и замыкающая машины горят, «духи» с обеих сторон дороги обстреливают колонну. Наши, заняв оборону, отстреливаются. Командир, недолго думая, решил пойти на выручку и дал команду ведомому экипажу приготовиться зайти на боевой. Отработав по позициям «духов» нурсами и пулеметным огнем, вертолеты еще раз зашли на удар, но на этот раз неудачно. В наушниках ведущего экипажа раздался крик ведомого: «Командир, вы горите, наблюдаю дым снизу, с днища!» Командир быстро принял решение: отлететь в сторону от места боя, совершить посадку за горой и на ведомом борту перелететь на площадку под Фарахрудом. Оказалось, что бронебойная пуля раздробила дюралевый корпус крана, соединяющего два топливопровода от подвесных баков. Оттуда шел шлейф керосина, а ведомый принял его за дым. Керосин вытек за считаные секунды, но оставался в расходном баке, расположенном над хвостовой балкой за редуктором. Командир рискнул взлететь, ждать было нельзя, «духи» уже подбирались к вертолету, штурман стрелял по ним из автомата. Керосина хватило на перелет до фарахрудской площадки. Потом, пересев на ведомый, комэска поднялся на «потолок» работать ретранслятором. О случившемся сообщили на командный пункт, запросили авиацию. Прилетевшие пара Ми-8 и звено Су-17 нанесли по позиции противника ракетные и бомбовые удары. В шиндандский госпиталь прилетели уже под утро, привезли шесть раненых. Александр Пронин, командир мотострелкового взвода заставы «Каравангах»: 12 февраля 1987 года я находился в охранении на выносном посту перевала Каравангах (практически самая высокая точка дороги между Каравангахом и Чарой). Когда мимо нашей БМП проходили колонны 0015 и 0016, я заметил, что ребята там были уставшие и расслабленные. Прошло минут пять или меньше, в низине за поворотом после заставы «Каравангах» начался обстрел колонны. Мы спустились с перевала на заставу. Небольшое отступление: начзаставы в это время был Власян. К моменту моего прибытия на заставу с выносного поста Власян уже умчался «махать шашкой» в зону обстрела колонны, в это время «духи» обстреливали заставу реактивными снарядами, а управлять огнем с нашей стороны было некому. Ну пусть бог будет ему судья. Мы подготовили места для оказания помощи раненым в расположении моего взвода, и уже оттуда их грузили в «вертушки». Во время этих событий я близко познакомился с разведротой нашего полка. Подробно все пересказать сейчас трудно, но вкратце скажу. После пополнения боекомплекта была образована группа из двух БМП (если мне не изменяет память), чтобы еще раз зайти в зону обстрела колонн и попытаться выйти к Галамеху. Старшим был комразведроты Саша Глущенко (на головной БМП), я был на второй БМП. На броне у нас были разведчики. Прикрывая друг друга, мы прошли через участок засады до Галамеха. К Галамеху мы вышли ближе к рассвету, и уже после рассвета на Галамех прилетело высокое начальство. Так вот, во время этих событий я с разведчиками доставал обгоревшие останки водителя БРДМ сопровождения, и далее, когда уже было совсем темно, мы наткнулись на подбитый Т-62, у которого обгорела резина на нескольких опорных катках, работал двигатель, но экипажа не было. В этом танке на месте заряжающего я с разведчиками и обнаружил подполковника Кретинина. Когда мы его вытаскивали, у него еще было слабое дыхание, но были сильные повреждения от осколков брони, которые образовались при попадании в башню гранат из гранатомета. Мы доставили раненого к Галамеху, да и танк тоже. Сергей Дьяков, командир 371-го полка: 12 февраля дежурный по ЦБУ доложил о нападении на колонну. На отражение и выход в район нападения поставил задачу трем подразделениям, которые находились ближе всех к колонне: мср[31] 2 мсб[32] Галамех, начштаба батальона Власяну, разведроте полка и майору Погодаеву, начштаба мсп Фарахруда. Доложил командиру дивизии А. В. Учкину о принятых мерах и необходимости поддержки с воздуха. С мотострелковым батальоном и артдивизионом выдвинулся к месту нападения. Прошло много лет, к сожалению, многие не знают, какой подвиг совершили офицеры и солдаты, отбившие колонну. В академиях и училищах этот боевой пример на картах и схемах есть, но живы люди, которые в том бою участвовали. Я против того, чтобы писать «гибель колонны». Отвечаю за свой полк – нападение было отбито. Хочу еще раз вспомнить боевых друзей. Майор Погодаев взял на танк комбатальона подполковника Кретинина, прорвавшегося к Фарахруду, – при подходе к колонне вступили в бой, но через несколько минут были подбиты из безоткатного орудия, командир наливного батальона был тяжело ранен, а начальник штаба танкового батальона продолжал управлять огнем двух танков, рука была перебита осколком и мешала, он пытался отсечь ее ножом, но механик-водитель не дал ему это сделать и сохранил руку. К сожалению, не помню фамилию лейтенанта-врача, который оказался в самом пекле боя и оказывал первую медпомощь, перепрыгивая с одной подбитой БМП на другую, пока последняя БМП без механика-водителя не наехала на окоп противника. Первым раненым был эвакуирован В. Власян, был награжден орденом Боевого Красного Знамени и назначен комбатальона... Игорь Логачев, младший сержант, водитель колоны 0016: Я был водителем в колонне 0016–0015, номер машины 23–13, у меня был 13-й рейс в составе колонны. Помню лейтенанта-медика – он почти все правильно написал, но некоторые детали, наверное, забыл: нас долбить начали где-то в 12.00, первая эвакуация была около 16.00. Когда нас эвакуировали на «точку», время было около 17.00. Сразу хочу сказать, что своей жизнью я, да и все, кого эвакуировали, обязаны пацанам из разведки, ребятам с «точки» и нашей пехоте! Помню, во время остановки в Гиришках катался один «дух» на мотоцикле, бача[33] один все ходил вдоль колонны и кошка вдоль дороги бегала, сволочь... Бить начали с левой стороны по ходу в Фарах. Справа ни одного выстрела не было, я шел за машиной 2-й роты. Раздались хлопки, и впереди машина резко затормозила. Сначала было непонятно, что это хлопает, потом по моей машине, наверное, был выстрел из гранатомета, так как меня просто выбросило из кабины. Помню, когда понял, что нас обстреляли, почувствовал неописуемый животный страх и мысль: «Это п....ц!» Через некоторое время пришло ощущение азарта, начал палить сначала поверх бетонки, а потом осознанно искал цель, лежа под машиной. Хочу вернуться на «точку». Где-то через час после приезда на «точку» от пехоты поступила команда: всем, кто может ехать на броне, ехать обратно эвакуировать убитых. Собрались, сели на броню, поехали обратно на место бойни. Помню, проехали мимо «духовского» кладбища, с нами был офицер из пехоты, сказал стрелять по камням, так и ехали, обстреливая левую сторону. Доехали до горевших машин, мне пришлось спрыгнуть с БМП, так как мой автомат сгорел в машине, мне надо было найти ствол, чтобы потом отчитаться перед начштаба майором Ивановым. Он тут воспоминаниями делится! Пусть лучше вспомнит, как он после этого боя учил нас воевать, сидя в батальоне! Ну вот, прыгнул, бегаю вдоль машин, ищу ствол, а с БМП ребята мне орут: «Ты че, м.....к? Брось все!» Я в ответ: «Не могу, мне потом начштаба с ротным скажут, что я автомат "духам" продал!» Ну, слава богу, нашел. Прыгнул на БМП, а ствол в ящик на БМП кинул. Едем дальше. Не проехали и 50 метров, начался обстрел с левой стороны дороги. Я сидел сзади, с левого борта, – одна нога на люке. Вдруг как бабахнет сзади под ногой – я смотрю на ногу и понять ничего не могу, почему она мокрая вся. А с брони офицер орет: ««Духи»! Все с брони!» – и мне так лично и ласково: «Прыгай, м.....к, граната в бак попала, сейчас рванет!» Я пулей с брони и скатился в кювет. А механик молодец – развернул БМП в сторону «духов» – и как он вылез, я не знаю, только потом рядом с нами был. БМП пошла влево на «духов», а через некоторое время громыхнуло так, что земля дрогнула. Потом разведчики, которые нас второй раз вытаскивали, сказали, что башню от БМП в 20 метрах нашли. Нас когда на «точку» второй раз привезли, прилетела «вертушка», точно помню, Ми-8 был, сел на бетонке, мы в него загрузили раненых и погибших. Помню, паренька одного с ранением в грудь несли прямо на матрасе. Когда стемнело, разведка опять собралась ехать на место боя, а нас оставили на «точке». А лейтенант-медик поехал. У него был «пукалка» АКСУ, а у нас АКМС[34]. Он входит в землянку и говорит: «Ребят, кто мне свой автомат даст?» А в ответ тишина! Но у нас был один АК-74 «весло»[35] – только откуда он взялся, я до сих пор не могу вспомнить, – вот его мы ему и дали. Уехали они. Вернулись где-то через 2 часа, он нам автомат отдал и даже спасибо сказал. А вообще мужик нормальный был (я надеюсь, и есть). Потом, когда начштаба Иванов начал нас учить воевать, я задал вопрос: «Вы там были? Вот когда попадете, тогда будете учить на собственном примере». Я стал ефрейтором и при этом получил 5 суток «губы». Но когда меня привезли на «губу» и начкараула узнал, откуда я, он категорически отказался меня принимать, мотивируя это тем, что нет камеры с видом на море. Спасибо ему! Эпилог от составителя Эти свидетельства – варианты одного момента той войны. На самом деле за ее видимым хаосом скрыта железная необходимость, когда Провидение соблюдает каждую мелочь, – одна колонна обгоняет другую, торопясь успеть на встречу со смертью, и пуля влетает в стык пластин бронежилета, а другая пуля странным образом не рвет металл до конца, успокаиваясь в нем как в люльке, и тот, кто, казалось бы, убежал от смерти, все равно возвращается, чтобы погибнуть. И отсутствие дальней связи, и прохудившиеся мешки для боезапаса, и улетевший на генеральскую охрану спецназ – все это железная цепь случайностей, из которых и состоит война. Здесь много правд – один и тот же человек «машет шашкой» и выполняет приказ, один и тот же «бежит, выпучив глаза» и героически гибнет, наводя орудие танка... Интересно, существует ли видеозапись того боя? И если существует, то где: у нашего старого особиста или у негра преклонных годов? Увидеть, как твой вертолет пикирует на тебя, поливая тебя пулеметным огнем, а потом окутывается дымом от сошедших нурсов, – мелькнули кривые струи, небо затряслось, камера заметалась, опрокинулась и показала землю... Или наоборот – ничего не затряслось, потому что все наши подарки ушли мимо, как попало и куда попало, – хорошо, нет свидетельств, что по своим ударили. Все могло случиться, если забыть о железной необходимости. А о ней лучше забыть и воспринимать день 12 февраля 1987 года одним кадром настоящей войны – на первый взгляд, бестолковой, на последний – героической. Какой ей, настоящей, и положено быть. |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |
