|
05:51
ПАКТИЯ
|
|
ПАКТИЯ
Автор Гусев Генадий Юрьевич
 Вот уже неделю в Чарикарской долине не смолкая, грохотали орудия, рвались бомбы и снаряды, квадрат, за квадратом перепахивая вызревшие, сочные виноградники. Это советские и афганские войска проводили зачистку местности, уничтожая остатки банд Ахмад Шаха, чудом вырвавшихся из Панджшерского котла. Душманам приходилось, мягко говоря, несладко. Они, словно загнанные звери, смертельно огрызаясь, слепо тыкались в выставленное вокруг них огненное кольцо, пытаясь найти хоть какую-нибудь брешь в сплошных рядах наших войск, не теряя надежды живыми вырваться из западни. По несколько раз в сутки моджахеды меняли места своей дислокации, проходя в условиях постоянного наблюдения и разведки за ними десятки километров. Банды душманов не имели ни времени, ни возможности, чтобы остановиться на отдых, "зализать" в каком-нибудь глухом ауле свои раны. Их день и ночь безостановочно "долбила" наша артиллерия и бомбила фронтовая авиация. Силы противника таяли, но надо отдать должное - враг продолжал упорно сопротивляться. Несмотря на то, что летний период 1985 заканчивался, сезон боевых действий, наоборот, только разгорался. Противник нёс серьёзные потери в живой силе, исчисляемые в тысячах убитых и раненых и вынужден был непрерывно пополнять свои формирования новыми моджахедами, наскоро обученными в учебных лагерях Пакистана, Саудовской Аравии, Ирана и других стран, ориентированных на политику и финансовую поддержку США. Наши части также несли потери. Убитых и раненых советских солдат и офицеров с места боя доставляли в крупные базовые города или населённые пункты, туда, где находились медицинские учреждения. Легко раненых лечили на месте, а тяжелораненых и погибших отправляли санитарными и транспортными самолётами в Союз. Особенно тяжело приходилось местному населению. Малочисленный, слабо обученный медперсонал афганских больниц и госпиталей, нехватка стационарных лечебных учреждений усугубляли и без того ставшее, безусловно безвыходным, трагическим состояние народа, уставшего от бесконечной войны. Большую, бескорыстную помощь афганцам оказывали советские медики. Они, не страшась расправы над собой, часто выезжали к раненым и больным в кишлаки, контролируемые противником, принимали их на территории своих частей и подразделений, не смотря на жёсткие ограничения, действующие по законам военного времени в ДРА, спасли от неминуемой смерти своим мастерством и просто человеческим отношением десятки тысяч людей. Как-то утром Иванов был срочно вызван на КПП (контрольно-пропускной пункт) полка. Подходя к въездным воротам, он увидел стоявшую за ними легковую "Тойоту". - Опять афганцы приехали что-нибудь просить,- подумал Николай. Последнее время в полк зачастил какой-то проходимец. Иванов сам точно не знал, кто он такой: то ли работает в администрации провинции Парван, то ли служит в царандое (правительственные войска). Недавно познакомившись с новым комполка, афганец стал ежедневно приезжать в часть, пытаясь, что-нибудь выклянчить: дрова, топливо, муку .... В каких целях и куда ему всё это, он толком не объяснял и соответствующие документы не предоставлял. Скорее всего, на халяву полученные у "шурави" продукты и другие материалы, шли в продажу на каком-нибудь рынке или в дукан г.Чарикара. В конечном итоге этот настырный афганец всем надоел, и встречаться с ним командование части перестало. Однако Иванов ошибся, в помещении КПП его ждали два сухих, прожжённых солнцем бобо (старика). Говорить по-русски они не умели, видно было, что прибыли из какого-то дальнего кишлака. Солдат-переводчик (обычно это были таджики) доложил офицеру, что афганцы просят срочно оказать помощь раненой девочке. Ей, как говорил один из стариков, взрывом противопехотной мины оторвало ступню ноги. Комсорг, решив убедиться в достоверности сказанного, вышел проверить так ли это на самом деле. Излишняя доверчивость, чувство жалости, которыми с избытком наделены, прежде всего, славянские народы, нередко использовали и продолжают использовать в своих целях наши враги. В Афгане таких примеров было предостаточно. Подойдя к пыльной, жёлтого цвета "Тойоте", Николай сквозь поцарапанные, грязные стёкла увидел, что на заднем сиденье в забытье лежит худенькая 11-12 летняя девочка. Её вытянутое, бледное личико кричало болью. Одна нога, замотанная в какую-то пропитанную кровью тряпку, свисала с сиденья машины. Жизнь едва теплилась в этом бедном тельце. У Иванова от жалости защемило сердце. Он мигом влетел обратно в помещение КПП, тут же по телефону связался с командиром полка. Подполковник Антоненко, выслушав его, приказал ещё раз тщательно проверить машину, водителя и только после этого пропустить автомобиль на территорию части. Николай с дежурным по КПП быстро произвели осмотр. Ничего не найдя опасного, прежде всего взрывчатки и оружия, разрешили водителю заехать на территорию части. Далее в сопровождении Иванова, "Тойота", направилась к расположению медучреждения. На визг тормозов и звонкие стуки дверьми, из окна санчасти выглянул начмед полка. Через минуту он уже стоял на выщербленном бетонном крыльце, вглядываясь в прибывших. Невысокого роста, сорокалетний майор медицинской службы, часто, если не сказать постоянно, грешил спиртным. В части про него говорили, что медицинский спирт, положенный по разнарядке, им уже выпит на пять лет вперёд и что теперь он, иногда, выходя из запоя, не гнушается вымачивать в воде медицинские со спиртовой пропиткой салфетки и употреблять внутрь этот раствор. - А, это ты Николай по территории полка на "Тойотах" раскатываешь, - облегчённо вздохнув, улыбнулся начмед. - Петрович, давай быстрее принимай раненую, - нетерпеливо произнёс Иванов. Подойдя поближе к автомобилю и взглянув через опущенное стекло в салон, майор мигом преобразился, став решительным, твёрдым, знающим своё дело начальником. Пока по его приказу медсестра и санинструктор готовили операционный стол, инструменты к приёму пострадавшей, он сам вместе с Николаем и шофёром-афганцем взялся осторожно вытаскивать девочку из машины. Иванов, неся её за плечи, ощущал на своих руках частое, горячее дыхание раненой. Её, как пушинку, внесли в сверкающее чистотой процедурное отделение (операционного отделения в санчасти не было). После чего комсорг с афганцем вышли на свежий воздух перекурить, оставив медиков одних бороться за жизнь девочки. Через час томительного ожидания в проёме входной двери показался усталый начмед. - Ну, как? Жить будет? - взволнованно спросил комсорг. Афганец, хлопая глазами, не понимая слов, пытался по жестам, мимике, глазам уловить смысл сказанного. Майор же не спеша закурил сигарету, сделал несколько глубоких затяжек и лишь затем ответил на зависший в воздухе вопрос. - Всё нормально, ребята. Вы её вовремя привезли. Потеря крови большая, но всё пока обошлось. - Вот видишь! - весело хлопнул по плечу афганца Иванов, - наша медицина лучше всех! Если надо, человека с того света вернёт и на ноги поставит! - Да ты погоди радоваться, - остановил его Петрович, - а лучше скажи своему "духу", что девочку надо везти в больницу. Ей ещё долго лечиться придётся. Иванов, как мог, объяснил это афганцу, но тот лишь мотал головой и повторял одни и те же слова: - Нис пайсы ... Аллах ... - Что он там лопочет? - спросил майор. - Насколько я понял, - ответил комсорг, у него нет денег на лечение дочери и, если откажемся оставить её у себя, то они отвезут девочку домой, а там как решит Аллах. - Но ведь тогда они её погубят, понимаешь? - возмутился начмед. -- Я-то хорошо понимаю, а вот им попробуй-ка объясни, - жёстко сказал Николай. - Ты, что не знаешь, как они к своей слабой половине относятся? А девчонка теперь для них балласт: замуж её не отдашь, короче лишний рот в семье. Живёт простой народ тяжело, правильнее будет сказать, с трудом выживает, вот так-то. -- Ну и что тогда прикажешь делать? - развёл руками Петрович. - Вновь повисло напряжённое молчание. - Ладно, давай поступим так, - предложил комсорг, - выдай афганцам на руки медикаменты и покажи, как ими пользоваться, а на перевязку пусть её к нам привозят, может, все и обойдётся. Так и сделали, и девочка то ли благодаря своему организму и золотым рукам наших медиков, то ли действительно воле Аллаха, в дальнейшем пошла на поправку и, в конечном счёте, выздоровела. По вечерам в полку становилось скучно. Два батальона воевали в Пактике (провинция), остальные подразделения на зимних квартирах несли караульную и внутреннюю службу, да напряжённо готовились к предстоящим боевым действиям. Николай между дежурствами и нудной бумажной работой только иногда вечером мог вырваться постучать в бильярд или посмотреть очередную киноленту в прохладном, полупустом клубе. Недавно в полк пришло трагическое сообщение о гибели секретаря партбюро дорожного батальона капитана Сергея Новикова. Ещё совсем недавно, когда тот только что вернулся из отпуска, Николай подшучивал над ним, мол, тебе, Серёга, уже 32, а ты всё ещё холостой. Если в Союзе не смог найти себе подходящую подругу, так, давай, женим тебя здесь - в Афгане. На что Новиков только краснел, сопел и отмахивался от Иванова, как от назойливой мухи. Так и погиб, не оставив наследников. Погиб жуткой и нелепой смертью. Их БРДМ (боевая разведывательная дозорная машина) в составе сводной колонны возвращалась из Джелалабада в Кабул. На горной дороге у машины забарахлил мотор. Остановились, чтобы устранить неисправность, и отстали от колонны. Вдруг выстрел, разрыв гранаты. Осколки, ударная волна рвёт внутри машины человеческую плоть. Вспыхивает бензин, масло, начинают рваться боеприпасы. Из переднего люка, придерживая руками распоротый живот, выбирается водитель. Оглушённый, в шоковом состоянии, он бросается вслед ушедшей колонне. Из другого люка, весь израненный, с перебитым сухожилием правой руки, задыхаясь от едкого дыма, вылезает молодой, только что прибывший из Донецкого политического училища лейтенант Калганов. Ему повезло. Овчарка, которую он привёз с собой в Афганистан, осталась лежать в клочья разорванная внутри боевой машины. Осколки, предназначенные ему, пришлись в её тело, поскольку собака в тот момент находилась на коленях Калганова. Уже собираясь оттолкнуться от брони здоровой рукой, лейтенант услышал пронзительный крик Новикова: - Ребята, помогите! Мне ноги оторвало! На крышке люка показались руки капитана. Лейтенант, превозмогая боль, схватил ладонь Сергея, но так, конечно, он вытащить его не мог. Внутри машины что-то взорвалось. Новиков страшно закричал, руки их расцепились. Языки пламени вырвались из раскрытых люков БРДМ. Всё кончено. Был, и нет человека. Жгучая мужская слеза выкатилась на небритую щёку лейтенанта. От бессилия и боли хотелось закричать, позвать на помощь, но ведь рядом никого нет. Секундное забытьё прервали неприятные щелчки по броне. Калганов взглянул на противоположную сторону дороги. Сверху, с горы, не спеша спускалась банда моджахедов. Один, бородатый, стрелял из автомата по БРДМ-у короткими очередями. Прикрытый машиной и дымом, лейтенант оставался незамеченным. Собрав последние силы, он оттолкнулся здоровой рукой от горячей брони и, прокатившись по пыльной дороге, свалился в кювет, сплошь заросший травой и мелким кустарником. Лежа на спине в сырой канаве, Калганов видел, как душманы подошли к горящей машине, о чём-то переговариваясь между собой, как стучали прикладами своих автоматов по броне, проверяя, остался ли там кто-нибудь живой. БРДМ тем временем превратился в сплошной костёр, стоять рядом с которым было уже невозможно. Вдруг из-за поворота, возможно, на выстрелы и дым, выскочил наш бронетранспортёр. Внезапный, плотный огонь стрелкового оружия обрушился на расслабившихся духов. У одного, стоявшего на дороге, крупнокалиберная пуля отсекла руку. От нестерпимой боли он юлой завертелся на месте. Огрызаясь ответными неприцельными выстрелами, и прихватив своего раненого, моджахеды бросились наутёк. Калганов кое-как выполз на дорогу, шепча запёкшимися губами: - Свои, братцы, свои... Его и водителя спасли подошедшие на помощь мотострелки. Капитана Новикова Сергея Ивановича достать из сгоревшей машины смогли лишь на другой день, вернее то, что от него осталось ... Он заживо сгорел, выполняя свой воинский и интернациональный долг на земле Афганистана. Николай горько сожалел о потере боевого друга. Живым и весёлым Сергей ушёл на операцию, таким он навсегда и остался в памяти друзей. И на этот раз Иванов ненадолго засиделся в полку. В часть прибыл заменщик начальнику клуба капитану Сигаеву, а он в это время воевал в Пактике. Посылать в первые дни нового офицера на боевую операцию было опасно, в связи с этим комполка вызвал к себе Иванова и приказал ему срочно вылетать на замену капитану Сигаеву. Уже на следующий день Николай был в Кабуле. Отсюда трудяга вертолёт МИ-8 понёс его через бескрайний горный океан на юго-восток к границе Пакистана. Разглядывая проплывающий внизу однообразный жёлто-серый пейзаж, Иванов в полголоса напевал себе под нос популярную среди нашего контингента песню: Вот опять летим мы на задание Режут небо кромки лопастей, А внизу земля Афганистания Разлеглась в квадратиках полей... ( Автор неизвестен) Часа через два пошли на снижение. Вертолёт резко нырнул вниз, пронёсся по какому-то заросшему густой зеленью ущелью и, стремительно погасив скорость, завис над небольшой площадкой. Из пилотской кабины вышел один из членов экипажа, открыл наружную боковую дверь и что-то крикнул оглохшим от шума и перепада давления пассажирам, при этом показывая рукой на выход. - Всё, прибыли, - понял Николай, резко поднялся, и первым спрыгнул на твёрдую землю. Он тут же оказался в пыльном вихре, поднятом вращающимися лопастями вертушки. Пригнувшись, закрывая рукой глаза, побежал в сторону стоявших невдалеке БТР-ов. Высадив последнего пассажира и сбросив на площадку несколько ящиков и каких-то тюков, МИ-8 легко оторвался от земли и, набирая скорость и высоту, через мгновение скрылся из глаз. Иванов удивился такой виртуозной работе, быстроте экипажа, но уже через минуту всё понял. На том месте, где минутой назад находилась винтокрылая машина, заклубились небольшие песчаные вьюнки, послышались глухие хлопки. - Так это же миномётный обстрел! - молнией пронеслось в голове Николая. Он рванулся вперёд и вовремя успел влететь внутрь бронетранспортёра, когда по броне, словно камешки, застучали острые, жгучие осколки от рядом разорвавшейся мины. - И часто у вас так?... - спросил Иванов, обращаясь к экипажу БТРа. - Да по несколько раз в день, - ответил кто-то из рядом сидящих. - Всё никак не можем вычислить, откуда стреляют. Выпустят несколько мин, затем меняют позицию. Вот гады!... Когда прекратился обстрел, солдаты быстро загрузили в БТР-ы оставленный вертолётами груз, и машины, чадя сизым выхлопным газом, тяжело проседая, тронулись в путь по ухабистой горной дороге. Она вскоре вывела их на вершину невысокой, плоской горы, прямо к разрушенному и видимо давно брошенному афганскому кишлаку. На его месте теперь располагались многочисленные части, подразделения и КП (командный пункт) 40-й армии. Среди огромного количества боевой, транспортной и специальной техники, Иванов с трудом отыскал своих сапёров. Капитан Сигаев в расписанном синей пастой бронежилете: "В заменщика прошу не стрелять!" радостно встретил Николая. Счастье просто неудержимыми волнами катилось во все стороны от него. Взглянув друг другу в глаза, они крепко по-мужски обнялись. Сколько общего, интересного было в их боевой жизни.... Да, служба накрепко связывает друзей в единый благородный сплав, название которому - армейское братство! Накормив и оставив вещи Иванова в одном из кунгов, Сигаев повёл его знакомить с окружающей обстановкой. Они быстро обошли весь полевой лагерь. Николай представился заместителю начальника политотдела армии, и только после этого, отойдя в сторонку от глаз начальства, присели на развалинах полуразрушенного дувала. Им было о чём вспомнить и поговорить. Полгода их совместной службы в 45-ом ОИСП пробежали стремительно, незаметно. И вот настал час расставания. Одного ждала тёплая встреча с семьёй, другого - полная неожиданностей суровая боевая жизнь. Война в Афганистане была в самом разгаре. Их разговору никто не мешал, вокруг было удивительно тихо и спокойно. Прямо перед ними рос колючий куст шиповника. Красные с лёгкой желтизной плоды, словно пластмассовые бусинки плавно покачивались от еле ощутимого горного ветерка. Сигаев подобрал валявшийся под ногами кусок доски, положил его себе на колени, а сверху разложил папку с документами. После долгого разговора, между ними оставалась последняя формальность - подписать несколько документов. Но вдруг над их головами что-то неприятно засвистело, а через секунду раздался глухой хлопок. - Ложись! - закричал Сигаев, и они оба одновременно бросились на землю, прямо под куст шиповника. Ещё несколько мин разорвалось метрах в 20-ти от них, затем всё также внезапно стихло. Офицеры, стряхивая пыль с полевой формы, и тревожно поглядывая по сторонам, поднялись. Сигаев, взглянув на Иванова, переменился в лице: - Колька, ты ранен?! - Как ранен? - в свою очередь спросил комсорг. И только сейчас ощутил, как что-то липкое начинает заливать ему правый глаз. Возле брови появилось неприятное жжение. Николай нащупал и приложил ладонь к кровоточащему месту. - Это меня не осколком мины задело, - криво усмехнулся он, - а ты своей чёртовой доской трахнул. - Вот ведь невезуха. Я не хотел... - сокрушённо нелепостью случившегося промолвил капитан. - Да брось ты..., - успокоил товарища Иванов, - так этот последний день нам лучше запомнится. На следующее утро друзья расстались. Капитана Сигаева МИ-8 унёс в родной полк, чтобы уже оттуда, предварительно сдав своё хозяйство заменщику, лететь самолётом в далёкий, холодный Уральский военный округ к новому месту службы. На горячей афганской земле он, как и каждый в своё время, навсегда оставлял часть своей жизни, верных, проверенных огнём друзей. Оставшись за Сигаева, Иванов быстро вошёл в привычную для него обстановку полевой, бесхитростной жизни. Многих офицеров и солдат своей части и штаба армии он хорошо знал. Это помогало в общение с людьми, в работе по сбору информации. На этот раз наши войска громили банды Гульбуддина. Справка: Гульбуддин Хекматьяр - лидер Исламской партии Афганистана (ИПА), родился в 1944 году в семье крупного землевладельца. Окончил инженерный факультет Кабульского университета. Финансовую и военную помощь получал от пакистанских военных кругов и спецслужб. Склонный к экстремистским действиям, высоко амбициозен и эксцентричен. Контролировал сеть сбора, переработки и доставки в Европу и Америку наркотиков. Его войска насчитывали более 30,5 тысяч человек и организационно были сведены в 855 отрядов и групп. Зоны действия: провинции Баглан, Парван, Каписа, Кабул, Вардак, Логар, Кунар, Нангархар, Пактия, Заболь, Кандагар, Гильменд. (С.Мярковский "На дорогах Афганистана") Это был действительно сильный и коварный враг, претендующий на роль лидера афганской оппозиции и для достижения своих целей не брезговавший ничем. Одним из его ближайших сподручных являлся командующий "восточной зоной", небезызвестный полевой командир Джелаллутдин. Цель боевой операции, проводимой нашими войсками в данном районе, сводилась к уничтожению живой силы противника, командных пунктов, складов, восстановлению на освобождённой территории законной правительственной власти, а также перекрытию минно-взрывными рубежами широкого участка афгано-пакистанской границы. Отличие этой операции от других заключалось не в количественном или качественном показателе подготовленности бандформирований Гульбуддина, а в чрезвычайных условиях её проведения: сложности рельефа местности, отсутствии каких бы то ни было транспортных сообщений и значительной удалённости нашей группировки от основных баз. В связи с этим советские и афганские войска не могли полностью использовать имеющийся у них весь мощнейший потенциал современной боевой техники и оружия. Однако, несмотря на все трудности, операция шла успешно. Моджахеды, теряя в боях сотни своих людей, сдавали одну позицию за другой, постепенно вытеснялись с территории Афганистана. Вскоре десантные подразделения 345-го ОПДП (отдельного парашютно-десантного полка) и спецминёры 45-го ОИСП, уничтожая "осиные" гнёзда душманов, вышли прямо к пакистанской границе. Незаметно пролетела первая неделя с той поры, как Николай прибыл в Пактию. Всё это время он находился на КП армейской группировки, занимаясь главным образом сбором оперативной информации, её обработкой и передачей в политотдел 40-й армии. На днях ему вновь повезло: прапорщик, отвечающий за обеспечение подразделений продовольствием и питанием (начальник ПХД), вечером взял и, казалось бы, ни с того ни с сего, перенёс столовую на новое место. Утром же, во время завтрака, одна из мин, выпущенных душманами, упала точно в центр оставленной на кануне столовой. - С вас, господа офицеры, причитается, - широко улыбался он, - если бы не я, сейчас кое-кого вместе с кашей от стенок дувала отскребали. - А тебя разве нет, ты ж всегда здесь, словно маятник, крутишься? - в том же тоне отвечали ему офицеры. К миномётным обстрелам здесь все давно привыкли, точно, интуитивно предугадывая, когда моджахеды бросят очередную порцию смертельных "подарочков". Командиры всех степеней принимали соответствующие меры безопасности: маскировали и укрепляли позиции; люди перемещались по территории кишлака под прикрытием стен, полуразрушенных строений; не допускались массовые построения техники и людей в дневное время. Всё живое и не живое передвигалось осторожно, осмотрительно. Командный пункт армейской группировки располагался на горном плато в 25-ти километрах от пакистанской границы. С запада на северо-восток плато огибали речка и ущелье, местами расширявшееся, переходившее в небольшие долинные участки. Противник интенсивно использовал его как один из главных путей доставки из сопредельной страны на территорию ДРА личного состава для пополнения редеющих в боях банд-формирований, а так же оружия, боеприпасов, продовольствия и амуниции. За контроль над этим стратегическим районом между нашими войсками и моджахедами развернулись ожесточённые бои. Душманы упорно отстаивали каждый рубеж, стараясь любыми способами удержаться в этой зоне. Всё чаще, осознав обречённость своего положения, у моджахедов начинали сдавать нервы, тогда они, словно камикадзе, бросались в последний, смертельный бой. Приняв дозу наркотика с криками "Аллах Акбар!" они неровными цепями, остервенело, бежали на позиции наших подразделений. Десантники, подпустив их поближе, встречали противника плотным кинжальным огнём стрелкового оружия, забрасывали ручными гранатами и в конце, в рукопашной, штыковой схватке добивали тех, кто ещё продолжал оказывать сопротивление. Эту тяжёлую, грязную работу русский, советский солдат делал, как всегда, лучше всех. На вопрос: почему так? - мне, кажется, есть простой ответ - трудности нас не пугают, они нас закаляют. Как-то утром Иванов, ожидая с начальником штаба бронетранспортёр, с целью поездки для контроля в подразделения, вышел с подполковником Мартыновым за территорию кишлака. Мирно разговаривая, они подошли и остановились на краю крутого склона. Перед ними расстилался прекрасный, живописный горный пейзаж, достойный кисти лучших художников. В лучах солнца ярко блестели отточенные, словно пики копий, белоснежные горные вершины, обрамляемые жёлтым поясом альпийских лугов и бахромой поздней пушистой зелени редких лесов и кустарников. Воздух, чистый прохладный и упругий приятно вливался в лёгкие, отчего хотелось двигаться, жить. - Смотри, - показал рукой Мартынов, - она похожа на змею? Внизу под их ногами вдоль реки, поднимая клубы пыли, двигалась колонна техники. Осуществлялся подвоз ГСМ, продовольствия и боеприпасов для ведущей боевые действия группировки. - Действительно, настоящая змея, - ответил Иванов. Передовое - дозорное подразделение напоминало голову рептилии, десятки идущих вслед за ним машин - её вихляющееся тело, оканчивающееся коротким хвостом - замыканием или, на языке Устава - арьергардом. Когда колонна подошла совсем близко к подножью горы, на которой стоял комсорг с начальником штаба, с противоположного склона по машинам ударил крупнокалиберный пулемёт. Всё это произошло настолько внезапно, что Николай просто окаменел. Никому и в голову не могло прийти, что вблизи расположения наших войск окажется противник. Иванов хорошо видел, как навстречу машинам из кустов несутся трассирующие очереди, фонтанчиками пыли вспарывая грунтовую дорогу. Колонна остановилась. Солдаты и офицеры, выскочив из кабин, залегли под спасительные колёса. Николай, придя в себя, сорвал с плеча автомат, и, присев с колена дал длинную очередь по огневой точке духов. Однако расстояние, иллюзорно скрадываемое в горах, оказалось слишком большим для его АКС-а. - Не жги зря патроны, - сухо, глядя на происходящее, сказал Мартынов. Тем временем бой разгорался. Наши отвечали моджахедам огнём из стрелкового оружия. Вот вспыхнул ярким пламенем крытый брезентовым тентом УРАЛ. Вступили в дело крупнокалиберные пулемёты бронированной группы прикрытия, пытаясь с разных сторон дотянуться своими цепкими, смертельными трассами до скрытого и хорошо защищённого скалами расчёта ДШКа душманов. C высоты горного плато офицеры напряжённо наблюдали за ходом происходящего на их глазах боя. Ощущение скорой развязки событий витало в воздухе. Об этом говорили: слаженность действий личного состава колонны, точность, плотность и вязкость огня наших подразделений и наоборот, хаотичность, затухание выстрелов со стороны противника. Но вот далеко в небе показалась и стала быстро приближаться к месту обстрела пара МИ-24 (вертолёт огневой поддержки). Вероятно авианаводчик, находящийся в колонне, по рации вызвал их и теперь старательно выводил на цель. Расстояние между вертолётами и душманами стремительно сокращалось. Ведущая машина шла чуть ниже, впереди. Ещё минута и моджахеды заметили их, лихорадочно перенеся огонь с колонны по "вертушкам". И вот, как в настоящем голливудском боевике, навстречу 24-кам несётся сноп трассирующих пуль. Пулемётчик мандражирует, явно понимая, что начался отсчёт его последних секунд жизни. Ему уже и отходить поздно, и умирать страшно. А экипажи вертолётов, сближаясь с моджахедами, продолжают упорно молчать, не открывая огонь. На глазах офицеров разыгралась настоящая дуэль. Стрельба со стороны колонны стала ослабевать. Все невольные свидетели этого смертельного поединка с нетерпением ждали финала. И, когда до пулемётного расчёта противника осталось несколько сот метров, ведущая машина выпускает в упор по нему серию НУРС-ов (неуправляемые ракетные снаряды). В том месте, откуда только что велась стрельба, вспыхнуло несколько оранжевых взрывов, а ещё через мгновение, прямо над ним, разметая стальными лопастями пыльно-дымовое облако, пронёсся вертолёт. Вторая, ведомая 24-ка, для контроля обстреляла из скорострельной пушки огневую точку и также, скользнув тенью по земле, плавно развернувшись в воздухе, ушла вслед за первой. Всё было кончено. Ещё несколько покойных душ правоверных прибрал в своё вечное царство Великий и Всемогущий Аллах. Услышав за спиной рокот подкатившего БТР-а, офицеры, захваченные остротой, динамикой скоротечного боя, не сразу сообразили, что техника прибыла за ними. Только после доклада командира взвода начальнику штаба, о том, что экипаж к выезду готов, Иванов с Мартыновым окончательно пришли в себя и поспешили забраться на броню. БТР, пробежав километра два по петляющей горной дороге, остановился в тени высоких, ветвистых деревьев, недалеко от горной речки. Здесь находился пункт очистки воды. Подразделение, обеспечивающее его работу, организационно входило в состав 45-го ОИСП. - Ну, как у вас тут дела? - спросил начальник штаба у подошедшего для доклада капитана. Тот чётко доложил обстановку. - Водой всех успеваете обеспечивать? - вновь задал вопрос Мартынов. Офицер ответил, что воды на всех хватит, вот только не достаточно ёмкостей для её доставки в подразделения, ведущих в горах бои. Приходится пожарные шланги резать, заливать их водой, скручивать проволокой и таким образом с помощью вертолётов доставлять её войскам. - Молодцы ребята, что проявили смекалку и инициативу! Мы же подумаем, чем вам помочь в этом вопросе, - удовлетворённо сказал Мартынов. - Как в народе говорят: голь на выдумку хитра, - товарищ подполковник, - довольный похвалой начальника штаба, весело ответил капитан. К обеду, вернувшись в лагерь, Николай узнал, что его срочно вызывает к себе заместитель начальника политотдела армии. Быстро перекусив, комсорг поспешил к стоявшим невдалеке от сапёров армейским кунгам. - А, это ты Иванов, заходи ... - сказал, выглянув на стук в дверь, полковник. По шаткой, короткой металлической лестнице Николай лихо влетел в узкий и тёмный кунг. Вид у заместителя начальника политотдела армии, стоявшего возле разложенной на столе, испещрённой различными цветными значками топографической карты, был озабоченный. Николай, борясь с вдруг охватившей его весёлой бесшабашностью, присущей молодым людям, почувствовал, что для него приготовлено что-то интересное. - Наши подразделения в районе... - полковник обвёл на карте небольшой кружок, - в результате их обстрела артиллерией с территории Пакистана, несут потери в людях и технике. Вследствие чего вынуждены были отойти вот сюда, - он ткнул карандашом в еле заметное название населённого пункта. - Там же находятся сейчас и спецминёры вашего полка. Мне нужны точные и полные данные об обстановке в районе, в этих подразделениях, о потерях. Поэтому приказываю вам, товарищ старший лейтенант, - тут он многозначительно посмотрел на Иванова, - сегодня же вылететь в указанный мною район, и на месте уточнив положение дел, немедленно доложить мне. Надеюсь вам всё понятно? - сухо закончил полковник. - Так точно, - сразу весь подобрался комсорг. - Тогда поспешайте. Вылет вертолёта часа через два. Экипаж будет предупреждён, - добавил он. - Разрешите идти? - спросил Николай. - Иди, парень, да будь там поосторожнее, - уже более мягким, отеческим голосом произнёс заместитель начальника политотдела армии. Действительно, в указанное время то ли из Кабула, то ли из Гардеза, прилетел вертолёт МИ-8. Пока его разгружали, один из лётчиков выкрикнул фамилию Николая. Комсорг, подхватив оружие и необходимые вещи, быстро вскочил в вертолёт. Освободившись от груза, машина тут же, едва качнувшись, оторвалась от земли, и резко набирая скорость, понеслась в сторону пакистанской границы. Опытный экипаж вертолёта на бреющем полёте виртуозно вписывал несущуюся на огромной скорости винтокрылую машину в витиеватые зигзаги ущелья, от чего у Иванова аж дух захватывало. Так летать вынуждала обстановка. Сбить несущуюся на огромной скорости низколетящую воздушную цель очень трудно, правда опасность разбиться при этом значительно возрастает. Приходилось надеяться на мастерство лётчиков. Пролетев километров двадцать пять, Иванову просигналили, чтобы он приготовился к десантированию. Вскоре вертолёт, мгновенно погасив скорость и максимально снизившись, завис над сплошной стеной кукурузного поля. Колёса машины едва касались её желтовато-молочных початков. - Давай, старлей, прыгай! - крикнул Иванову в ухо пилот. До земли было около четырёх метров. Николай сбросил сначала тяжёлый рюкзак, затем прыгнул сам. Приземление оказалось неудачным: правая нога угодила прямо на острый камень и подвернулась. Нестерпимая боль на мгновение парализовала сознание. Стиснув зубы, он лежал и ждал, когда станет немного легче, затем с трудом стянул с ноги кроссовок, убедился, что все кости целы, лишь потянуты связки и порваны мелкие сосуды. Перетянув бинтом распухший сустав и кое-как надев на ногу ставшую тесной обувь, Иванов опираясь на автомат, потихоньку встал. Вертолёт, сбросив его в безлюдное поле, бесследно исчез. Высоченные стебли кукурузы не позволяли ничего разглядеть по сторонам, хоть как-то сориентироваться на местности. И всё же Николай заметил примерно в полукилометре от него, на подъёме горы огненные языки, пожиравшие дувалы (дома) какого-то кишлака. Оттуда иногда доносились сухие автоматные очереди. - Вот же, летуны-черти, скинули лишь бы куда. Где здесь свои, где - духи, ничего не разберёшь. Так недолго и в плен угодить, - ругал вертолётчиков Иванов. Выбрав нужное, как показалось ему, направление, офицер поправил бронежилет, взвалил на плечи тяжёлый рюкзак и, приготовив автомат к стрельбе, как мог быстрее поковылял по кукурузному полю. Он выбрал правильное направление и уже через двадцать минут, выйдя к горной речке, наткнулся на лагерь своих сапёров. Комсорга с нескрываемым удивлением встретил командир батальона. - Ты откуда, Николай, с неба, что ли, свалился? - не веря своим глазам, спросил комбат. - Да, вроде как оттуда сбросили, чуть было к вам в костёр не угодил, - присаживаясь на выступ огромного валуна и высвобождая из-под нагрузки больную ногу, с облегчением ответил Иванов. - Что с ногой? - кивнул майор на перетянутую бинтом стопу. - Ерунда, вывих. До замены - заживёт. - Ты харчи нам привёз? Мы вот уже вторые сутки голодаем, - поинтересовался комбат. - Мне никто ничего об этом не говорил, - пожал плечами Николай. Вот в рюкзаке паёк на трое суток и всё. - Как же так ... матернулся комбат, я им в штаб неоднократно докладывал, что продукты у нас закончились, что ж они вашу ... добавил красочно он, не знают, что тут твориться!? - Наверно не знают, - тяжело вздохнул Иванов, - раз меня к вам направили. - Вот ведь пустая голова, я ж тебя забыл спросить Николай, с какой целью ты к нам пожаловал? - прищурившись от едкого дыма дешёвой сигареты, спросил майор. - У вас же потери..., вот я и прибыл, чтобы обстановку уточнить, да боевой дух у солдат поднять. - Да, верно, погиб у меня на днях один из лучших сержантов батальона, - грустно покачал седеющей головой комбат. - Осколком от снаряда перебило ему сонную артерию. На моих руках и умер. - Как это случилось? - Такие вещи, парень, происходят очень просто, - сделал глубокую затяжку майор. - Выскочили мы вместе с десантниками 345-го ОПДП прямо к пакистанской границе - километров семь отсюда - махнул он рукой в сторону уходящего в горы ущелья. Там кишлак довольно приличный расположен. Форель даже разводили. Духи понятно нас не ждали, поэтому сдали его без боя. Я приказал своим хлопцам заминировать все подходы к границе. Отработали как надо. Мышь через наши заградительные полосы не проскользнёт. А то, понимаешь ли, они этот кишлак настоящей перевал-базой сделали. Оружие, амуниция, личный состав с Пакистана шли отсюда прямым ходом на пополнение банд-формирований, действующих в Афганистане. Закончили, значит, мы работу, ждём дальнейших указаний командования. И тут по нам из-за "бугра", короче говоря, с Пакистана как шарахнули... Била тяжёлая артиллерия. Стреляли осколочными и с какой-то зажигательной смесью снарядами. Мы вместе с десантом "ноги в руки" и на всех парах назад. У нас никого не зацепило, вот только сержант..., да УРАЛ с продуктами сгорел. У десантников - БМД с экипажем. Вот и вся информация тебе. Комбат снова сделал глубокий затяг, надолго замолчал, затем, отойдя от тяжёлых воспоминаний, сказал: - Знаешь что, нечего мне здесь прохлаждаться. Поставленные командованием задачи мы выполнили. И раз ты прибыл ко мне на усиление, тогда давай командуй вместе со взводным, а я на денёк смотаюсь на КП армии. Получу технику, продукты, с новыми задачами ознакомлюсь и вернусь, хорошо? - хлопнул по плечу Иванова майор. - Ладно, раз надо, покомандуем, - согласился комсорг. И комбат, не теряя времени, быстро проинструктировал своего взводного, сел на БТР и укатил в сторону КП армии. Иванов тем временем избавился от своих продуктов, передав их сержанту для общего котла и оставив вещи у корней огромного дерева, подошёл к солдатам, сидевшим возле костра. Над огнём в закопчённом от дыма ведре, подвешенном на длинной палке, кипела, приятно хлюпая кукурузная каша, уже заправленная тушёнкой, привезённой комсоргом. Николай сразу обратил внимание на подавленное настроение у ребят - слишком была свежа в их памяти гибель товарища. Офицер присел рядом, расстегнул полевую сумку, вытащил из неё несколько свежих газет и прихваченных по случаю писем. - А ну, хлопцы, отгадайте, кому пришло письмо!? - весело спросил он. Солдаты мигом оживились. Каждый надеялся, что послание адресовано ему. Но у Николая было всего три письма на два десятка парней. Счастливчики, получившие долгожданные конверты, сначала уединённо читали их, затем перешли к общему обсуждению и пересказу. Обстановка в коллективе потеплела. Лица сидящих рядом с Ивановым солдат как-то сразу оживились, посветлели, в них пропал не свойственным молодым людям трагизм переживаний и обречённости. К комсоргу тут же посыпались вопросы: спрашивали и интересовались, как воюют их земляки, товарищи в других подразделениях полка, успешно ли идёт операция, что нового в Союзе? За живым разговором забыли и о точившим желудки голоде, и о висящей над костром каше, успевшей, как у "плохой хозяйки", убежать. Заметив в руках у одного из солдат американский журнал, Иванов попросил посмотреть. Красочное иллюстрированное издание рекламировало и пропагандировало прелести службы в вооружённых силах США. Текст был напечатан на английском и арабском языках и предназначался, скорей всего, для моджахедов. - Откуда он у тебя? - спросил офицер. Солдат ответил, что несколько дней назад они устанавливали на дороге минно-взрывной рубеж. Когда собирались уходить, то услышали звук приближающейся машины. Залегли в кювет, приготовили оружие к бою. Вскоре из-за поворота прямо на минное поле выскочил джип. В нём находилось пятеро душманов. Прогремел мощный взрыв, затем мы сделали несколько коротких очередей, - и всё было кончено. В искорёженной мощным зарядом машине находились ящики с боеприпасами, оружие и несколько пачек иностранных журналов, - закончил свой короткий рассказ солдат. - Что можно сказать: молодцы, хорошо воюете ребята! - похвалил их комсорг. - Но вот это, - он показал на журнал, - называется пропагандой, и в условиях военной обстановки, в которой мы все находимся, нас соответствующие органы по головке не погладят. - Да мы знаем об этом, - ответили сразу несколько голосов. - Ну, а раз знаете, то и сожгите его, от греха подальше, - поставил в этом вопросе точку офицер. Пока Николай поговорил с солдатами, затем обустраивали лагерь, незаметно подкралась темная и холодная ночь. В горах она наступает мгновенно, лишь только солнце скроется за их вершинами. Расставив по периметру лагеря посты, командир взвода приказал сержантам уложить солдат спать, а сам с комсоргом задержался у костра, планируя необходимые работы на следующий день. В огне приятно потрескивали заранее заготовленные дрова, в горах время от времени слышалась одинокая пулемётная и автоматная стрельба, а в нескольких метрах от костра, неугомонно шумела горная речка. Усталость брала своё и офицеры, решив все вопросы, и убедившись в обеспечении безопасности лагеря, пошли спать. Николай лёг на подстилку из травы и веток рядом с жавшимся в комок от холода солдатом. Сверху прикрылся лёгкой плащ-накидкой, положил под голову автомат. Немного пригрев место, вскоре забылся вместе со всеми тревожным сном. Утром, только начало светать, до Иванова донёсся рокот двигателей БМД-шек. Он с трудом оторвал от земли своё отёкшее за ночь тело, от долгого лежания в одной скрюченной позе. Повреждённая нога ещё больше опухла и сильно болела. Взводный, спавший невдалеке, тоже поднялся. - Куда это они? - спросил Николай. - Не знаю, - зевая и потягиваясь, ответил лейтенант. А мимо них в каких-нибудь тридцати метрах на большой скорости проносились боевые машины десанта. - Постой, - удивлённо сказал Иванов, - они нас что, без прикрытия, одних оставляют? Беги, останови их, пока не поздно! - крикнул взводному Николай. Лейтенант, осознав происходящее, бросился со всех ног к уходящей колонне. Иванов видел, как он остановил одну из последних машин и о чём-то говорил с офицером-десантником, однако, минуту спустя и эта БМД-шка умчалась догонять своё подразделение. Растерянный, ничего не понимающий взводный вернулся назад. - Они получили приказ оставить этот район и передислоцироваться западнее на 10-15 километров, - передал он Николаю. - Там, наверху, наверно, думают, что вместе с ними и мы отойдём. А куда грузить специмущество, взрывчатку, мины и прочее хозяйство, машина ведь сгорела? - развёл он руками. - Слушай лейтенант,- жёстко сказал Иванов, - времени у нас в обрез, немедленно готовь всё лишнее к подрыву, а технику и людей - к марш-броску. Я попробую связаться с КП полка или армии и доложить обстановку. В инженерном отделе армии вначале не поверили полученной информации. Ведь стоило противнику "пронюхать", что в их тылу осталась горстка советских солдат, обременённых сотнями килограммов специальных секретных боеприпасов, за которые американцы обещали выплатить огромные деньги, они тут же бы набросились со всех сторон на крохотный отряд. Но на такой поворот событий видно не рассчитывал никто. Взаимодействие сапёров с прикрывавшими их частями и подразделениями при выполнении специальных задач, строго координировалось на уровне штаба армии, обеспечивая тем самым высокую ответственность при принятии тех или иных решений. Минут через десять, разобравшись в происходящим, в инженерном отделе поняли всю опасность данной ситуации. Последовал приказ немедленно выйти из зоны, контролируемой противником; постараться вывезти спецбоеприпасы, всё остальное - уничтожить. Обещали выслать на встречу десантное подразделение. Часы отсчитывали напряжённые минуты. Душманы своё присутствие пока ни коим образом не проявляли. Лагерь же сапёров был хорошо замаскирован плотными кронами деревьев-великанов и со стороны гор не просматривался. Личный состав взвода, чувствуя скрытую опасность создавшейся обстановки, действовал быстро и чётко, мгновенно выполняя все приказания офицеров. Наиболее ценное имущество и спецбоеприпасы загрузили на единственный БТР, взрывчатку и менее нужные вещи подготовили к подрыву. Затем взводный построил солдат. Проверили экипировку каждого, объяснили, как действовать при обстреле, внезапной встречи с противником. Людей разбили на две колонны, которые должны были двигаться по обоим берегам речки, а БТР решили пустить по самому руслу. Таким образом, обеспечивались скрытность и безопасность передвижения. Когда подразделение тронулось в путь, взводный, рассчитав время подрыва оставленного имущества, поджёг бикфордов шнур. Ярко вспыхнув на месте среза, он неприятно задымил и зашипел. - Всё, пора и нам уходить, - тронул он за локоть Иванова. Отойдя от лагеря метров четыреста, офицеры остановили подразделение, приказав всем укрыться в русле речки. Минутами позже грянул сильнейший взрыв. Землю тряхнуло так, будто произошло землетрясение. С обрывистых берегов к ногам стоявших внизу людей посыпались камни и песок. - Пока духи соображают, что там ещё придумали "шурави", мы должны успеть добежать до своих. Всем понятно! Взвод! Лёгким бегом вперёд! - скомандовал Иванов. Все понимали, счёт между жизнью и смертью идёт на минуты. Солдаты и офицеры, неся каждый до 30 килограммов груза, старались не отставать от своего БТР-а. Кровь всё сильнее стучала в висках, глаза застилал солёный пот. Николаю было особенно тяжело - давала о себе знать больная нога. Но воспользоваться привилегией старшего и сесть на броню,- он и в мыслях не мог себе представить. Он офицер, значит лучше подготовлен чем солдат, значит может больше вынести трудностей, к тому же он должен быть примером подчинённым. Только так рождается авторитет и уважение к тебе - командиру, крепнет дисциплина и порядок в подразделении. Лишь на десятом километре, когда, казалось что сил больше ни у кого нет, навстречу сапёрам выскочили две БМД-шки десантников. Никаких к этому времени слов радости или проклятий для них ни у Иванова, ни у его ребят уже не осталось. Пересохшее горло и жёсткий, как наждак, язык не давали вымолвить ни единого слова. Новый лагерь разбили рядом с мотострелками на небольших горных террасах, искусно сделанных местными жителями с целью выращивания на них овощей и злаковых культур. Пока обустраивались, вернулся комбат на БТР-е и ещё притянул ЗИЛ-131, гружёный продуктами и боеприпасами. Тут же без лишних эмоций, приступили к разработке и подготовке боевого выхода. Развернув на коленях карту, майор сказал, что армейское командование приказало заминировать развилку дорог и подступы к горному кишлаку, находящемуся в нескольких километрах от их места дислокации. С нашей стороны к кишлаку вела одна дорога, со стороны противника - две. Возникала большая опасность нарваться на засаду или на минированный участок. К тому же кишлак находился высоко на горном плато. Долго думали, рассчитывали, как незаметно выйти в указанный район, сколько и каких боеприпасов взять с собой, определили способ их установки, кого из личного состава взвода включить в группу и много других взаимосвязанных вопросов. На следующий день, организовав взаимодействие с артиллеристами и взяв на усиление отделение десантников, сапёры на двух БМД-шках и БТР-е выехали на выполнение боевого задания. Решили на технике обойти кишлак с фланга (со стороны), затем боевая группа пешком должна была подняться по горным тропам и внезапно, незамеченной противником, выйти в указанное место. Так и сделали. Перед горой оставили боевую технику вместе с комбатом - он руководил в целом операцией, решал вопросы по связи и взаимодействию с приданными и поддерживающими подразделениями. В колонну по одному, шаг в шаг, боевая группа в количестве 25 человек, тронулась в опасный путь по едва заметной в густом кустарнике тропе. Впереди, со щупом, проверяя наиболее опасные участки, шёл самый опытный сапёр. Кроме личного оружия и восьми килограммового бронежилета, каждый нёс до двадцати килограммов мин, взрывчатки и прочего имущества. Подъём был сложным и затяжным. Только часа через два безостановочной ходьбы, вышли на плоскую горную возвышенность. Впереди увидели небольшой кишлак, состоявший из нескольких глинобитных домов, опоясанных высокими стенами. Над одним из домов развевалось зелёное знамя ислама. Никого из жителей не было видно. Остановились ненадолго, чтобы оценить обстановку, "привязаться" к карте и доложить комбату. Майор приказал начать работу, как только артиллерия откроет огонь по соседним высотам с целью отвлечь противника. Пока шёл этот разговор, десантники облюбовали возвышенный над окружающей местностью пригорок, он оказался небольшим афганским кладбищем, и долго не раздумывая, заняли среди могил круговую оборону. Иванов с лейтенантом и сапёрами вначале проверили кишлак, обойдя все дворы. Зашли в один из дувалов (домов). Он состоял из нескольких комнат. Пол, стены - всё было из глины. В одной из комнат, похоже, держали скотину, в других на простых циновках спали, большой зал - совершенно пустой. В последнем, небольшом закуточке, стояли мешки с зерном. Кроме пустых гильз от бура (старая английская винтовка) и нескольких листовок на арабском языке, они ничего и никого не обнаружили. Указав сержантам места минирования, взводный с комсоргом решили перекурить. - Посмотри, красота-то какая, - жмурился от яркого солнца лейтенант. - Здесь бы не воевать и мины друг против друга ставить, а путешествовать, дома отдыха открывать, чувствуешь, какой чистый воздух? - при этом он, словно птица, расправил руки и сделал глубокий вдох. В это время на склонах соседних вершин стали беззвучно рваться снаряды. Большое расстояние да лёгкий ветер растворяли и уносили звук в сторону. Только огненные шапки разрывов с методичной точностью появлялись то здесь, то там на теле огромных спящих горных великанов. - Красиво думать никто не запрещает, - сказал Иванов, - а пока что мы с тобой этот духовский кишлак, в котором возможно мучили и издевались над нашими пленными, превращаем в очередное кладбище - вот вам и суровая проза жизни лейтенант. Вскоре кишлак и местность вокруг него представляли собой хорошо замаскированную минную ловушку. Вероятность войти или выйти из него живым равнялось нулю. Доложив комбату о выполнении задачи, группа бесшумно, налегке отправилась в обратный путь. Ещё несколько дней продолжались аналогичные рейды. Минно-взрывными рубежами был перекрыт широкий приграничный с Пакистаном район. В последствии из агентурных разведывательных данных стало известно, что противник на подрывах в провинции Пактия имел значительные потери в живой силе и технике. Резко возросла минобоязнь в стане моджахедов. Однажды, возвращаясь с очередного боевого задания, группа батальона спецминирования попала под обстрел противника. Ответные решительные действия нашего подразделения заставили душманов отступить. Это была не крупная банда, а всего лишь засада, состоявшая из нескольких человек, возможно разведка противника. Сапёры в этот раз не остановились на чисто оборонительных действиях, а вместе с прикрывавшим их десантным подразделением, стали преследовать отступающих моджахедов. Один молодой наёмник-пакистанец не успел уйти от погони. Видя, что деваться ему некуда, он залез в неглубокую пещеру на склоне горы и быстро закопал там своё оружие. Здесь-то и взяли его сапёры. От них хорошо замаскированную мину не спрячешь, не говоря уже о человеке. Уставшие за долгий и напряжённый день солдаты, надели на пленного несколько своих бронежилетов и по дороге заставили выучить несколько русских фраз. Как только подразделение вступило на территорию своего лагеря, пакистанцу приказали громко кричать заученные в дороге слова. С дикими криками: "Смерть душманам!..., под дружный хохот солдат и офицеров, высыпавших из палаток и кунгов поглазеть на неожиданное действо, боевая группа помпезно проследовала к своему биваку. Накормив пленного кашей, напоив крепким чаем со сгущёнкой, весёлые и не помнящие долго зло "шурави" передали его в разведотдел армии. Операция в Пактии завершалась. Крупные банды Гульбуддина были разгромлены, мелкие же просачивались тайными тропами в Пакистан или скрывались в недоступных для советских войск горах. Цель боевой операции была достигнута. Оставлять в этой малонаселённой провинции свои боевые силы и средства командование армии не планировало, поэтому всем частям и подразделениям был отдан приказ сгруппироваться на основных маршрутах с целью организованного выхода из района. На последних днях в лагерь сапёров, где находился Иванов, прибыл начальник штаба 45 ОИСП подполковник Мартынов. Он отвечал за действия сапёров в период выхода из зоны боевых действий частей армии. Пути отхода могли быть минированы противником, созданы искусственные завалы в узких местах дорог, что позволяло противнику незначительными силами наносить весьма ощутимые потери нашим войскам. Начальник штаба проверил инженерную технику, подготовку личного состава к выполнению новой боевой задачи, согласовал действия сапёров с другими частями и подразделениями. И вот, поздним вечером, небольшой бронированной колонной выехали в район сосредоточения основных сил группировки. Иванов находился на одном БТР-е с начальником штаба. Дорога из-за ям и колдобин не позволяла набрать хорошую скорость. Впереди колонны шёл БТС (танковый тягач) с катковым тралом. Он многотонными стальными зубчатыми колёсами прощупывал перед собой каждый сантиметр дорожного полотна. В то, что душманы установят на пути следования наших подразделений мины, никто не сомневался. Расстояние до базового лагеря было небольшим, однако техника шла невыносимо медленно, напряжение у людей с течением времени стало ослабевать. Вот, наконец, и развилка дорог, а за ней, справа, неглубокая речушка - там - свои. Ярким, острым светом, вспарывая непроглядную темноту, высоко в звёздном небе вспыхивают осветительные ракеты. Вдруг впереди идущий тягач, вместо того, чтобы свернуть вправо, проскакивает мимо поворота. Водитель БТР-а, на котором находился с начальником штаба комсорг, не понимая, куда ему двигаться дальше, останавливает машину. Мартынов пытается по рации связаться с экипажем БТС-а, вернуть назад заблудившийся тягач. Бегут минуты. Колонна стоит. И вот, в этот напряжённый момент, у одного из офицеров нетерпение вырвалось из-под контроля. Обойдя впереди стоявшие боевые машины, в том числе и старшего колонны подполковника Мартынова, БТР- нарушитель на полном ходу рванул в сторону базового лагеря. - Товарищ подполковник, давайте за нами! Наши рядом! - донеслось с уходящей машины. - Чёрт возьми, и это называется дисциплина. Ну, погоди ж майор, я тебе...,- недовольно пробурчал Мартынов. Через минуту вернулся заплутавший тягач, и колонна тронулась с места. Яркий луч прожектора БТР-а скользнул по дороге. Вот под колёсами зашуршала галька, значит где-то близко река. Вдруг, машина, клюнув носом, резко затормозила и остановилась. Иванов чуть не слетел с брони, вовремя схватившись за крышку люка. В свете фар и прожектора перед Николаем и его товарищами предстала ужасная, не поддающаяся описанию картина: только что обогнавший их БТР лежал на правом борту в бурлящимся, пенящимся потоке воды. Бронированное днище машины чудовищным взрывом было вспорото, словно консервная банка. Внутри БТР-а что-то горело, рвались боеприпасы. Но самое страшное - это было видеть как повсюду на берегу, в реке, лежали, корчились от нестерпимой боли люди. Раненые и контуженные они пытались подняться, но тут же падали обратно на землю или в воду. Всех невольных свидетелей этой трагедии охватило оцепенение. Казалось, остановилось время. Разум никак не мог принять увиденное за реальную действительность. На самом деле, через какие-то секунды, с остановившейся машины и подъехавших других, стали спрыгивать люди, тут же, со всех ног спеша на помощь раненым. В то, что здесь произошло, в каких-то сотнях метров от территории своего лагеря, трудно было поверить. Возможно из-за выстрелов артиллерии, ведущий беспокоящий огонь по противнику и осуществляющей подсветку местности, никто в колонне не расслышал взрыв мины. Её нагло и коварно моджахеды поставили прямо в воде, на месте брода. Из двенадцати находящихся на подорванном БТР-е человек, десять получили ранения средней и тяжёлой степени. Весь медперсонал, находящейся в колонне и прибывший с КП армии принимал участие в оказании первой помощи. Из разобранных снарядных ящиков быстро сколачивали носилки, из подручных средств мастерились лубки, накладывались шины. Особенно приходилось тяжело тем, у кого были открытые переломы и тяжёлые травмы позвоночника. После вколотых обезболивающих средств, когда боль немного отступила, некоторые раненые плакали, другие матерились, третьи, словно окаменевшие - молчали. Николай переходил от одного раненого к другому, подсаживая к каждому солдата-сиделку. Больше всех досталось майору - старшему этой машины, ему осколок попал в голову. Придя в себя, неподвижно лежа на сколоченных носилках, он просил у колдовавшего возле него врача закурить. Часа через два, уже к исходу ночи, прилетели вызванные командованием два вертолёта. С ювелирной точностью, приземлившись на небольшом пятачке возле реки, они забрали раненых и унесли их в уже ждущие госпиталя. Оставшуюся часть ночи Иванов коротал у костра рядом со своими смертельно уставшими товарищами. - Знать, не судьба..., - думал о происшедшем и о себе Николай, - сегодня повезло, не мой черёд..., уцелел, а что будет завтра? - Да, тогда он не знал, что впереди его ждёт ещё одна боевая операция, затем Чернобыль, да мало ли ещё чего... Тепло костра приятно согревало озябшее тело, слипались веки, клонило в сон. Суровая, боевая жизнь одного, из тысяч таких же как он солдат и офицеров продолжалась, и это было главное. Пройдут года, страна Востока Залечит раны, оживёт. И нам - солдатам волей рока, Прощенье радостно придёт. А зло - останется с войною, Там, как известно, правых нет. Но твёрдо помни, что у горя Всегда предвестник - красный цвет. Пусть лишь тюльпаны расцветают На сопках пламенным огнём, А нас афганцы вспоминают Хорошим словом за столом! |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |
