Памяти  нашего однополчанина!

Имамбаев Акмаль Абдукаримович

Печальная новость. В ночь с 13 на 14 октября 2012 года в Ташкенте скоропостижно скончался полковник запаса ИМАМБАЕВ Акмаль Абдукаримович (13.12.1958 г.р.)
 

Родился в Калуге. Вырос в Ташкенте. В 1976 г. окончил Московское СВУ. В 1980 - Ташкентское ВОКУ им. Ленина. 1980 - 1982 - служба в Афганистане, 70 ОМСБр, Кандагар, командир разведвзвода. После Афганистана служил в частях центрального подчинения на территории ТуркВО. В 2001 г. уволился в запас из ВС Узбекистана в звании полковника.
Даты жизни: 13.12.1958 -- 14.10.2012
 

  
  
   Июнь 1980 года. Уже шесть месяцев идет война в Афганистане. В Ташкенте ее ощутили сразу - город, славившийся своими патриархальными устоями, размеренностью и спокойствием, стал прифронтовым. На улицах, в аэропорту, на вокзале появилось много военных в полевой форме. Без остановок проносятся через город один за другим эшелоны с боевой техникой и солдатами. Их цель - приграничные с Афганистаном города Термез и Кушка, где уже полным ходом крутится маховик войны, создавая из вновь прибывших подразделения, и выпихивая их в ненасытное жерло войны. С Ташкентского южного военного аэродрома безостановочно взлетают и садятся военно-транспортные самолеты. Полным ходом идет формирование 40-й Армии, созданной за считанные месяцы на базе третьеразрядного, тылового военного округа. Весь Советский Союз был занят выполнением воли Великого Старца - помочь южному соседу в претворении в жизнь великих идей Апрельской революции.
   В Ташкентском ВОКУ им. Ленина дыхание Афганской войны почувствовали накануне ввода войск. Внезапные тревоги и выходы в "запасной район" следовали одна за другой. Никто не мог предположить, что следствием всего этого станет ввод войск в Афганистан.
   В январе 1980 г. училище стали посещать выпускники ранних выпусков в десантной форме. От них и узнали о "мусульманском" батальоне, о его роли в истории Афганистана.
   Курсантам выпускного курса пришлось "потесниться" в общежитии, куда размещали прибывающих из других округов и направляемых в Афганистан старших офицеров. В малоразмерной гостинице КЭЧ, где всегда селили командированных, просто не оказалось мест. Периодически курсантов "дежурного" взвода вывозили на аэродром "Тузель" помогать разгружать самолеты с погибшими и ранеными.
   Тогда это все воспринималось как-то по-детски. Обсуждение вполголоса последних событий в комнатах курсантского общежития, не давало ответов на все возникшие вопросы. Да и выпускники особенно не вникали в эти проблемы, ведь впереди было окончание учебы, получение лейтенантских погон, новое назначение, и все надеялись, что оно будет хорошим. И никто из них не осознавал, что уже в августе часть из них поедет по распределению "за речку" и эта война войдет в их жизнь, их судьбы, поломав их и оставив неизгладимый след в памяти. Никто не знал, сколько из них вернутся с этой войны печально известным "грузом 200", сколько будет покалечено, и чьи судьбы будут исковерканы этой войной. Шел 1980 год...
* * *
  
   Боль в правом боку возникла внезапно. Резким уколом пронзив живот, заслонив все ощущения, она мгновенно отступила, чтобы через несколько минут прийти снова.
   - Что за наваждение? - подумал Леха, но боль не уходила, предательски затаившись где-то внутри молодого организма. Через некоторое время она подступила снова, заставив его сесть на кровать. В подсознании возникла тревога.
   - Леха, что сидишь? - прозвучал голос друга Игоря. - Давай быстрее, сейчас будет построение увольняемых.
   - Игорь, не могу, в боку болит - сквозь зубы ответил Леха.
   - Где?
   - Вот здесь, справа.
   - Здесь?
   Игорь надавил на живот и резко отпустил.
   - Ты что делаешь? - сквозь зубы процедил Леха. - Больно!
   - Ну вот! Доигрался кот на скрипке. У тебя аппендицит!
   А доиграться было до чего. Выпускной курс, завтра представление Государственной комиссии, начало Государственных экзаменов. Через месяц - приказ Министра обороны и 300 молодых лейтенантов, выпускников Ташкентского ВОКУ им. Ленина разъедутся по гарнизонам и округам, чтобы принять под свое командование свои первые взвода. А здесь - аппендицит.
   - Давай, мужик, ноги в руки и санчасть - произнес Игорь.
   - А может пройдет? - с надеждой посмотрел на друзей Леха. - Вы водку пьянствовать, а я - в санчасть?
   - Нет уж, померла, так померла. - раздался голос Мишки, с которым Леха тоже дружил.
   - Типун тебе на язык - произнес Леха.
   В коридоре общежития выпускного курса послышался шум и командный рык командира роты.
   - Так, что, третий взвод остается в расположении? Когда было объявлено построение?
   - Товарищ капитан, - обратился к подошедшему командиру роты Игорь, и указывая рукой на Леху, - У нас больной. Вот, аппендицит у него.
   - Что случилось? - ротный внимательно посмотрел на Леху.
   - Живот болит, - почему-то шепотом произнес Леха.
   - Да аппендицит у него - вышел вперед Игорь, - Ему в санчасть надо.
   - Так ведите, - устало произнес ротный,- Потом зайдете в канцелярию, получите увольнительные.
   Вот так, накрылась гулянка медным тазом, а ведь такие были планы, подумал Леха. Действительно, целую неделю друзья готовились к этой субботе. Сегодня у Игоря день рождения, во дворе его дома мама накрыла стол, приготовила много вкусных вещей. Друзья планировали прийти со своими девушками, а Леха с молодой женой. Но планы Лехи нарушил этот нелепый случай.
  
   Дальше все происходило как в тумане. Надо отметить, что в этот день медики праздновали свой профессиональный праздник и никто не рассчитывал "заполучить" в 17.00 в свои руки больного, да еще, по всей видимости, требующего неотложного оперативного вмешательства. Дежурная медсестра быстренько оформила медкнижку Лехе и на санитарном УАЗике отправила его в госпиталь. Благо это было рядом, каких-то 15 минут езды. Да и нечего время даром терять - в кабинете старшей сестры был уже накрыт стол, а фельдшер Аскар заканчивал приготовление плова в маленьком дворике санчасти.
   В приемном отделении госпиталя царила праздничная суета. Сегодня начальник госпиталя, на праздничном собрании зачитал приказ Командующего округом о поощрении сотрудников. Кто-то получил Грамоту, кто-то ценный подарок. Наиболее отличившимся присвоили очередные звания - так что "повод" для всех был. В окружном Доме офицеров уже вовсю шел праздничный банкет, все свободные от службы, да и не очень свободные, были на этом знаменательном мероприятии.
   Дежурная медсестра по-быстрому "сплавила" Леху врачу. Дальше опять осмотр, анализы и прочая муть. Леха уже смирился со своей участью и всецело отдал себя в руки врачей, чье заключение не заставило себя долго ждать: ОПЕРАЦИЯ.
  
   Дежурный врач хирургии встретил Леху довольно-таки прохладно. Да он и не рассчитывал на радостную встречу, все-таки - День Медика. Святой для них день. Второй после дня рождения.
   - Угораздило же тебя, парень, - произнес врач, - Все на "мероприятии" в ОДО, в том числе и дежурный хирург. Так что жди, его вызвали. Сестра, принимай, готовьте его и наведите ему "прическу". Пал Сергеевич выехал.
   Леха шел за медсестрой, поглаживая свою шевелюру, и недоумевал: стричь будут, что ли, о какой прическе речь идет? А как же выпуск, лысым буду? Нет, так мы не договаривались. Твердо решив сохранить сою, уже "офицерскую" шевелюру, Леха решил, что так просто не сдастся.
   Оказалось все гораздо проще. Ему был торжественно вручен бритвенный станок со словами:
   - Иди, там душ. Сбривай всю растительность на животе и ниже.
   - Как, и там? - слова звучали, как приговор.
   - А как тебя резать будут? - недовольно буркнула медсестра, - никакой растительности.
   Надо сказать, что после всех этих процедур боль в правом боку пропала. В душе появилась маленькая зацепка - а вдруг пронесло? Ноги сами собой понесли в ординаторскую.
   - Товарищ доктор, - по-военному обратился Леха,- У меня уже ничего не болит. Разрешите убыть в училище?
   Врач из-под очков посмотрел на Леху и разрядился такой тирадой, что наш вечно пьяный прапорщик, начальник училищного танкодрома, должен был бы по идее отдыхать. Велик и могуч русский язык! В другой ситуации можно было бы обойтись и другими, более "мягкими" словами. Но сегодня, в День Медика, какой-то апендицитник будет мозги крутить? Да, надо делать ноги, а то будет, как в том анекдоте: - доктор сказал - в морг, значит в морг!
   Склонив повинно голову, смирившись со своей судьбой, Леха медленно шел в душевую. Там он так же медленно, даже с каким-то садистским наслаждением продолжил лишать себя волосяного покрова на животе и ниже, как сказала дежурная сестра.
   Одевшись и вернув сестре бритвенный станок, Леха вслед за дневальным по отделению побрел в операционный блок.
   Мягкая прохлада завораживала. Под потолком тихо жужжал кондиционер и его монотонный звук успокаивал. За окнами было уже темно, да и не мудрено - ведь времени уже прошло много. Леху заставили снять с себя все вещи и запустили в операционную. Хирург был в "предбаннике" и шумно мыл руки. Вошла, вернее влетела операционная сестра. По виду она была довольно-таки "веселой", что навевало на неутешительные мысли.
   - О, курсантик, - с припевом произнесла сестра,- Ты что в такой день разболеться вздумал? Ты с какого курса?
   - С четвертого, - буркнул Леха.
   - Значит уже почти лейтенантик, - нараспев произнесла она. - Дочку замуж возьмешь?
   С Лехой стали производить подготовительные манипуляции. Укрыли желтоватого цвета простыней, застегнули кожаные ремешки на запястьях и, для страховки, завязали руки полотенцами. Расправили простыню, освободив операционное поле, и все Лехино обритое мужское достоинство оказалось на виду. Снова подошла операционная сестра.
   - Так ты не ответил, дочку замуж возьмешь? - снова спросила она,- вон какой "женишок" у тебя.
   - Да я уже женат...- прошептал Леха,- в апреле женился.
   Это ее развеселило. Заливистый смех заставлял как-то съежиться и напрячься. Медсестра взяла в руки скальпель и подошла к Лехе.
   - Так значит дочку замуж брать не хочешь? - свирепо произнесла она, - Тогда тебе твое "хозяйство" не пригодится.
   Леха почувствовал прикосновение холодного металла к причинному месту и дернулся, что вызвало смех у окружающих. "Причинное" место съежилось, и, казалось бы, постаралось "втиснуться" в его тело, что опять вызвало смех окружающих. Холодный металл еще несколько раз коснулся Лехиного тела в разных местах, заставив его каждый раз дергаться привязанным телом. Все его нервные телодвижения вызывали дружный смех.
   - Да ладно, курсантик, живи. Пошутила я. У меня дочка уже замужем, за вашим же, курсантиком - весело, нараспев произнесла она.
   Конечно, пошутила она, - думал Леха. Они все пьяные здесь. Сейчас отрежут все выступающие части тела и скажут, что "операционное вмешательство было вызвано необходимостью сохранения жизни больного"
   Откуда-то сзади подошел анестезиолог и, положив маску на лицо, сказал:
   - Считаем вместе. Раз, два, три...
   - Четыре, пять шесть...- возникло в мозгу, затем все закружилось, и Леха провалился в пропасть...
  
   Когда Леха очнулся, было уже светло. Ужасно хотелось пить, тошнило, кружилась голова. Было такое ощущение, что качаешься на огромных качелях вместе с кроватью. Он не сразу сообразил, где он и что делает здесь на этой кровати. Придя в себя и вспомнив все вчерашние приключения, первым делом проверил "наличие" всех выступающих частей тела, на которые покушались вчерашние медработники. На правом боку была приклеена марлевая повязка, отдавающая тупой болью при прикосновении. Наверно все прошло удачно - подумал Леха, после чего прислушался. Откуда-то сбоку доносились тихие голоса.
   - Ну вот, через неделю и у тебя комиссия, а потом и домой, на дембель.
   - Да надоело уже, третий месяц кончается, домой хочу.
   Леха приоткрыл глаза и увидел двоих ребят: одного в госпитальной робе, а другого в десантной парадке. Тот, который в парадке, усиленно драил латунную бляху ремня.
   - Ты сапоги подрезал?
   -Да, и каблуки сделал - все путем!
   Ребята говорили тихо, видимо стараясь не мешать больному, лежащему на соседней кровати.
   - Ну давай, закругляйся. Переодевайся и пошли на обед.
   Послышался шелест снимаемого обмундирования, потом две пары тапочек прошлепали из палаты. Леха снова провалился в сон.
  
   Леха проснулся от того, что кто-то тихонько тряс его за плечо. Конечно же это была она, его Оленка. Увидев Лехины открытые глаза она начала щебетать что-то о необходимости следить за собой, сообщать последние новости и одновременно доставала домашнюю снедь. Как хорошо, что рядом есть любимый человек - подумал Леха и стал сосредоточенно кивать в ответ на скороговорку Оленки.
   Надо сказать, что проспал он почти сутки. Очень хотелось пить. Горло пересохло и, казалось, стало похоже на наждачную бумагу. Язык вырос до неимоверных размеров и с трудом помещался во рту. Леха посмотрел на тумбочку и увидел стакан с холодным чаем, который, видимо, остался с обеда. Оленка догадалась и подала стакан. Отпив несколько глотков, Леха почувствовал себя легче. Посмотрев на соседние койки Леха никого не увидел.
   - А где ребята? - спросил он Оленку
   - Вышли, когда я вошла - ответила она - А вы что втроем в палате?
   - Пока втроем.
   Поговорив некоторое время, Оленка убежала домой. Леха остался наедине со своими мыслями. Через некоторое время пришли и его соседи.
   Леха теперь имел возможность рассмотреть их более подробно. Один был невысокого роста, коренастый, с непослушным рыжеватым ежиком на голове. Он повернул голову и Леха увидел свежий багровый шрам, пересекавший его щеку от уха к подбородку. Второй, наоборот, был выше среднего роста, худощавый, с темными прямыми волосами. Первого Леха мысленно назвал "ежик".
   Увидев, что сосед проснулся, "ежик" развернулся, вышел в коридор и крикнул:
   - Дневальный, давай обед сюда, быстрее! - команда прозвучала резко и сухо - Ну что, братишка, оклемался? Сейчас обедать будешь.
   В его голосе чувствовалась уверенность и доброжелательность. Таких людей, обладающих способностью моментально и без напряга "стать своим" в любой компании, как будто он с раннего детства был знаком со всеми, любили и уважали.
   - Ну, давай, рассказывай, кто ты и откуда? - сказал он.
   - Зовут Леха. Училище заканчиваю, - произнес Леха. - Вот, Госы должен сдавать, а здесь аппендицит прихватил.
   - Ну, это тоже неплохо, избавился от атавизма, правда Стас? Кстати я - Микола, а это Стас.
   Длинный повернулся на кровати и махнул рукой.
   - Мужики, давайте, тут домашнее, угощайтесь, - Леха кивнул на тумбочку, где лежали пакеты, оставленные Оленкой. - А сами откуда, мужики?
   - В Афгане служили, - сказал Микола, - Вот, по ранению ждем дембель. Я должен в мае домой отчалить, а Стас осенью. Так теперь ему фарта домой ехать. А родом откуда?
   - Калуга, а вырос в Ташкенте, - сказал Леха.
   - Я со Ставрополя, а Стас - из Крыма.
   - Я так и подумал. Говор выдает. Наверно из казаков?
   - А то как же! - гордо ответил Стас. - Ну, давай, обедай.
   В палату вошел дневальный из выздоравливающих с подносом, на котором стояла тарелка супа, пюре с котлетой и компот.
   - Ставь сюда, на тумбочку, а ты аккуратненько садись и кушай. - распорядился Микола.
   Дневальный поставил посуду и вышел. Леха с трудом сел на кровати, развернул пакеты, в которых были домашние пирожки с капустой и фрукты.
   - Мужики, давайте, подсаживайтесь, угощайтесь.
   Микола и Стас подошли и сели с другой стороны тумбочки. Взяли по пирожку и стали есть.
   - А это кто была у тебя? - спросил Стас.
   - Жена. Это она готовила.
   - Отличные пирожки, - сказал, прожевывая Микола. - У меня мамка тоже такие пирожки делает - пальцы съешь.
   - Берите абрикосы, тоже вкусные.
   - Давно женился? - поинтересовался Стас
   - В апреле.
   Пища в горло не лезла. Чувствовалась тошнота и сухость во рту. Кое как проглотив суп и пюре Леха выпил компот и лег на кровать. Ребята заварили в банке чай и сидели, степенно попивая его из стаканов.
   - Мужики, а в Афгане где служили? - поинтересовался Леха.
   - Я в Баграме, Стас - в Герате, - ответил Микола.
   - Ну и как там?
   - Как видишь, стреляют. Меня осколками зацепило, граната, а Стаса - пуля в живот. Все пузо перепахали. Теперь не выпьешь не пожрешь нормально, так Стас?
   - Ничего, все путем.
   - Меня тоже в живот, но не так сильно, как Стаса. Кишки подкоротили, говорят, года через два можно будет все. Уже комиссовали, документы оформляют, а Стаса в пятницу на ВВК. Тоже комиссуют. Вот так служба кончилась. - Микола откинулся на кровать и стал задумчиво смотреть в окно.- Стас переживает, что его девчонка не станет ходить с ним. Пойдет на море, разденется, а там порезано все. Стас, покажи, как тебя?
   Стас расстегнул пижаму и Лехиному взору открылся багровый шрам, прочертивший живот от солнечного сплетения до паха, а правее аккуратная дырочка от пулевого ранения. Слева в боку был тоже шрам, но побольше.
   - Видишь, здесь пуля вошла, а здесь вышла. Хорошо в госпиталь успели привезти, - продолжил Микола.
   Стас стоял как манекен, показывая на себе траекторию полета вражеской пули, встретившей тело молодого русского парня в неприветливых афганских горах и перепахавших его внутренности, и результат работы военных хирургов, собравших эти внутренности в единое целое, что-то урезав, что-то отрезав, оставив на память здоровенную отметину от солнечного сплетения до паха. Леха удивился его покладистости и немногословности. Складывалось впечатление, что он просто смирился со своей судьбой и его волнует только один вопрос, который сидит у него в голове и занимает все ее пространство, не давая входа другим мыслям и впечатлениям.
   Прошедшие несколько часов с момента знакомства Лехи с соседями по палате навалили на него кучу впечатлений. Эти парни были на войне, видели то, что миллионы других знали только по книгам и кинофильмам. Да и сам Леха "воевал" только с условным противником на полигонах, в учебных классах на картах и макетах местности. А здесь реальные люди, его ровесники, столкнувшиеся с войной и получившие ранения в реальных боевых действиях. Все это заставляло задуматься.
   Лехины соседи допили чай с пирожками и вышли покурить. За окном смеркалось, запели цикады, и воздух наполнился вечерней прохладой. Пришла медсестра с уколами, пришлось вытерпеть и это. В холе включили телевизор - шли новости. Диктор бравым голосом сообщал о том, как Советские солдаты строят школы и детские площадки дружественному Афганскому народу, сажают деревья и проводят митинги дружбы. После этого суровым голосом стал осуждать ряд капиталистических стран, отказавшихся принять участие в Московской олимпиаде в связи с вводом Советских войск в Афганистан. Опять бодрым голосом вещать об успехах развития социализма под мудрым руководством Великого Старца.
   Леха потихоньку поднялся с кровати и вышел в коридор. Организм требовал посетить место, куда, как в поговорке, и "царь пешком ходил". В коридоре никого не было, и Леха медленно пошел в туалет.
   Возвращаться было труднее, сильно болел шов. Уже подходя к палате, Леха встретил своих соседей, весело болтавших о чем-то с другими парнями в больничных пижамах. Пройдя мимо них Леха, зашел в палату и лег на кровать. Через некоторое время вошли и его соседи. Они продолжали разговор, видимо начатый в коридоре.
   - Нет, ты зря так говоришь, Стас, если девчонка любит - рада будет твоему приезду. У тебя ноги-руки на месте, ты зайди в травматологию, там мужикам тяжелее. А шрамы украшают мужчину. Так, Леха? - обратился к Лехе Микола.
   - Я не знаю, что ответить, начало разговора не слышал.
   - Да вот, Стас изводится, ему инвалидность дают, говорит, что его девчонка с ним встречаться не будет. А мы ему говорим, что если любит - будет. Все у него будет нормально, поступит в институт, или технарь, будет работать, женится, детей нарожают с женой - все будет путем. Главное - живым домой приедешь. - продолжил Микола.
   - Мужики, а здесь много из Афгана? - спросил Леха.
   - Почти все отделение.
   - Видать действительно - война. А по телеку передают - деревья сажают, школы ремонтируют.
   - Какие деревья, какие школы? Скажут тоже. Если послушать, то нас там с распростертыми объятиями встречали. Сам видишь, их "объятия". Пол-госпиталя после их объятий в себя прийти не могут, - Микола эмоционально показал за окно.
   Леха непроизвольно посмотрел за окно, надеясь увидеть там тех, о ком говорил Микола. Но за окном была только июльская ночь, наполненная городским шумом .
   - Ладно, давайте спать. - Микола снял пижаму и лег на кровать. Леха увидел множество мелких шрамов на его теле и большой послеоперационный рубец на животе.
   - Это тебя осколками так?
   - Граната рядом взорвалась, когда "зеленку" чесали. Повезло, говорят в "рубашке" родился. - Микола лежал на соседней кровати, поверх простыней, заложив руки за голову. - Не понял, объясни, - для Лехи эти незнакомые слова - "зеленка" и "чесали", были непонятны.
   - Зеленка - это виноградники и сады в дувалах, а "чесали" - это прочесывали, "духов" искали. Мы идем по "зеленке", если духи есть - они по нам стреляют, а мы по ним.
   - А как тебя ранило, расскажи?
   - Да чё рассказывать? Говорю же "зеленку" чесали. А они - гранату кинули. Потом не помню. Очнулся на броне, доктор наш перевязывал. Потом Баграмский госпиталь, операция - и в Ташкент. Но если хочешь, то слушай.
  
   Из рассказа Миколы.
  
   Парашютно-десантный полк, в котором служил Микола, третий день проводил операцию по ликвидации душманских банд в Чарикарской зеленке, откуда ежедневно обстреливали проходившие на Кабул и Баграм армейские колоны. "Духи", не имевшие никакого желания принять новую власть и встать на путь мирного, созидательного труда, ожесточенно сопротивлялись. Но десантники упорно продвигались вперед, нанося противнику ощутимые потери. Роте, в которой служил Микола, было приказано прочесать небольшой кишлак, примыкавший с одной стороны к дороге на Саланг, а с другой - к небольшому арыку. Уже пройдя ротой пол кишлака, послышались первые выстрелы, стреляли на левом фланге. Микола присел, направив ствол автомата на видневшийся впереди дувал. Стрельба стала намного интенсивнее. Бой на левом фланге становился все более ожесточенным. Послышались залпы минометов. "Наши "самовары" заработали" - подумал Микола. Но в сторону Миколы не стреляли, только на левом фланге были видны разрывы мин и слышалась стрельба. "Опять третий взвод попал под раздачу" - подумал Микола. Через некоторое время стрельба стихла, слышались только нечастые разрывы мин.
   - Так, мужики, вперед - внезапно за Миколиной спиной появился взводный. - Давайте, сосредоточенным, по верху дувала и вперед.
   Воздух рассекли автоматные и пулеметные очереди. Все кинулись вперед. Микола хотел подбежать вплотную к дувалу и из-за него открыть огонь.
   Щелчка гранаты он не услышал. Только увидел бородатое лицо, внезапно появившееся из-за дувала и летящий в него какой то предмет. Граната упала на землю перед Миколой, подскочила и откатилась за его спину. Он непроизвольно развернулся, посмотреть, что это было. Взрыва он не слышал, увидел только вспышку.
   ...Сквозь шум в ушах стали доноситься чьи-то голоса: - Аккуратнее, аккуратнее, вот сюда кладите. Под голову что-нибудь подложите. Микола открыл глаза и увидел чье-то склонившееся над ним лицо. Ужасно болело все тело.
   - Потерпи, сейчас будет легче, - сказал кто-то рядом и Микола почувствовал укол в плечо. Через некоторое время тело наполнилось какой-то легкостью, боль постепенно уходила. Микола почувствовал что с него снимают ремень и "песочку".
   - ИПП давайте, быстрее, - услышал он и темнота накрыла его сознание...
   Очнулся он в госпитале. Вокруг ходили люди в белых халатах, громко переговариваясь о чем-то. В воздухе стоял стойкий запах лекарств.
   - Очнулся? Как себя чувствуешь, парень? - над ним склонился мужчина в белой шапочке и очках.
   - Что со мной? - Микола не узнал своего голоса. Казалось, что его голос, да и все звуки живут отдельно от его организма.
   - Повезло тебе, парень. Семнадцать осколков из тебя вынули. Один только сложный, пришлось живот резать. Ну, ничего, скоро "скальпель" прилетит, отправляем тебя в "Союз".
   На следующий день санитарным рейсом Миколу отправили в Ташкентский госпиталь. Глядя на Баграмскую бетонку Микола не чувствовал никакого облегчения, как будто происходило что-то обыденное. Провожать пришли его друзья из роты, принесли "бакшишей", новый тельник и берет. Микола их спрятал под простыню, накрывавшую его израненное тело.
   Через несколько часов его и его попутчиков, кому не посчастливилось вернуться с этой войны невредимыми, привезли в 340 ОВГ.
  
   - Вот так, и весь мой рассказ. - Микола снова откинулся на подушку, - Говорил же, толком рассказывать нечего.
   - Как нечего? - возмутился Леха, - Про это только и надо рассказывать. Чтобы все знали, что мы в Афгане воюем, а не деревья сажаем.
   - Может ты и прав, - тихо произнес Микола, - Стас, расскажи ты.
   - Да чё рассказывать? - произнес Стас от окна, - Глупо все получилось.
  
   Из рассказа Стаса.
  
   Взвод, в котором служил Стас, был назначен для сопровождения колон из Кушки до Шинданта. БТРы во взводе были новые, бегали хорошо. По началу было интересно смотреть на пробегавший за машиной пейзаж: сады, виноградники, глинобитные дома, дувалы, босоногих детей, сидевших на придорожных столбиках. Накидки, которыми они укрывались с головой, придавали им схожесть с большими птицами. Это было новое для Стаса, прожившего всю свою недолгую жизнь на побережье Черного моря, в курортном городке Алупка.
   Дорога от Шинданта, при хорошем стечении обстоятельств, занимала один световой день. Она проходила по тропам старинного Шелкового пути, по которому сотни лет назад шли караваны с индийскими товарами в Европу и обратно. На этом пути стоит старинный город Герат, издревне известный своими поэтами, учеными, мастеровыми. Красивый город. Но не приняли его жители новую власть и сам факт нахождения на афганской земле "шурави". Они ожесточенно обстреливали проходящие через Гератскую "зеленку" Советские армейские колоны.
   В тот день ничего не предвещало плохого. Стас, как и обычно, сел на броню сзади сержанта. Колона уже прошла почти всю зеленку и Герат, стала подниматься на перевал, когда одиночный выстрел со стороны дувала ударил пулей в долговязое Стасово тело, пройдя на вылет от правого бока до левого.
   Стас сначала ничего не понял, было такое ощущение, что кто-то камнем ударил его в бок, и только через некоторое время он почувствовал боль.
   БТР, проехав еще километров пять, остановился на обочине. По радио передали на головную машину командиру взвода о ранении Стаса.
   Вертушка прилетела часа через два. К этому времени Стаса успели перевязать и "уколоть" промидолом.
   А потом был Шиндантский госпиталь, долгая операция, борьба медиков за жизнь Стаса. Пуля, войдя в его тело, оставила латунную оболочку, которая порвала ему внутренности и осталась в его животе. Но все кончилось хорошо, оболочку извлекли, кишки сшили, перитонит ликвидировали. Потом была переброска в Ташкентский госпиталь, еще одна операция, лечение и долгая реабилитация.
  
   - Вот такая моя история. Ничего особенного. - Сказал Стас из темноты.
   - Конечно, ничего. Только чудом жив остался. Я слышал, что шансы выжить при ранении в живот - минимальны, - ответил Леха.
   В палате повисла тишина. Каждый на своей кровати думал о своем. Микола думал о своих друзьях, вынесших его с поля боя и воюющих сейчас где-то в Баграмских горах. Стас думал о своей девушке, как она встретит его, обезображенного войной. Леха "переваривал" все им услышанное до сих пор не представляя себе эту войну. Он еще не знал, что через два месяца он, и тридцать два его однокурсника полетят на Афганскую землю выполнять свой "Интернациональный" долг. Вернутся живыми из них двадцать пять. Целыми и невредимыми вернутся только двенадцать.
   Дни летели быстро. Скоро Леху уже выписывали из госпиталя. Его новые товарищи проводили его до КПП, пожелав удачно окончить свою учебу. Леха пожелал им быстрее вернуться домой и устроить свою жизнь.
  
  
* * *
   Госэкзамены пролетели быстро. Леха успел сдать их с другими группами и, получив новенькую лейтенантскую форму, ждал выпуска и распределения.
  
   - Учи-и-и-лище... Под Знамя, Смииррррно! Равнение, на лево! - Знаменитый бас полковника Коротнева громыхал над училищным плацем. - Выпускной курс на переднюю линейку, Шагом, МАРШ!
   Зачитав приказ Министра обороны о присвоении первого офицерского звания, Командующий Округом и начальник училища вручили молодым лейтенантам золотые погоны. Среди них был и Леха, с замиранием сердца получивший из рук Командующего ТуркВО диплом, золотую медаль и погоны. Потом был бал, поздравления, шампанское и традиционная армейская каска, полная водки, в которую лейтенанты опустили свои училищные "ромбики".
   На следующий день Леха вместе с другими получал документы. В предписании он увидел: явиться в в/ч п.п. ...... А в занранпаспорте - Афганистан.
   Через месяц, отгуляв отпуск, он и пятеро его товарищей, в пересыльном пункте Уч-Кизил, что под Термезом, получат предписания к новому месту службы - в/ч п.п. 71176, 70 бригада, г.Кандагар.
   Но это уже другая история.
  
  
   Шел 1980 год...

Тананайко Ирина Арлекиновна
Алька Имамбаев У нас на сайте новичков встречают тяжело, боимся, что не хватит места выплеснуть свою боль...а женщин сразу в штыки, по себе сужу, а вот Алька поверил мне сразу, безоговорочно и до гробовой доски... Уже после третьего моего опубликованного произведения, он написал в коментах:
   - Будете в Ташкенте и не позвоните, обидите до глубины души.
   Я когда в Ташкент прилетела, сомневалась: звонить или нет, у восточной женщины много табу при воспитании: но как я замужняя женщина встречусь с женатым мужчиной, что подумает его жена. А у Альки проблем не было, он сказал Ольге:
   - Сегодня идем знакомиться с другом.
   Та упиралась:
   - Опять про Афган разговоры, знаешь как не люблю, вы про свое будете говорить, а я что буду делать?
   - Сидеть в сторонке, как и положено офицерской жене...
   Вы знаете: они меня узнали сразу и удивились, мы с Олей очень похожи и внешне, и внутренне. Алька сказал:
   - Вот идет женщина похожая на тебя, наверное это и есть Ирина.
   Мы сидели в чайхоне, ели шашлыки, запивая пивом, Алька делал наши фото и отсылал на сайт, а Ольга тут же читала мои рассказы, она стала моей поклонницей.
   Когда же была конференция в Одессе, у Альки не было вопроса: лететь или нет, ясен перец лететь, а Ольга упиралась, это я ее уговорила. Мы со Степанычем встречали их на перроне вокзала, везли в Шурави. Когда Алька встречался с однополчанами и заночевал у них, мы с Олей бродили по Одессе, потом ночевали у меня. А когда они уезжали, в машине у Алетума, я сама не знаю почему, сказала:
   -Вы знаете я вас не отпущу из Одессы некрещенными...
   У Альки мама русская, а папа узбек, они познакомились в Калуге, где отец служил, там поженились, там и их первенец родился. Так при этом заявлении, Оля засомневалась, а Алька ответил:
   -Ты знаешь я давно хотел покреститься, даже у деда взял разрешение, только думал как это сделать? Слишком много мне у Бога отмолить надо, а времени осталось немного. Я даже сам хотел тебя попросить, да застеснялся...
   Мы объехали около пяти церквей, и только в церкви около парка Шевченко, рядом с памятником Афганцам смогли нас принять. По святцам на его день рожденья было пару имен, но Ольга сказала:
   -Свекровь всегда хотела его Мишей назвать
   Я стала им крестной матерью, обещала в Ташкенте обвенчать, но не выполнила своего обещания, так как следующие мои поездки были связаны с похоронами. Мы решили, когда артофваровцы соберутся в Ташкенте на встречу, мы это сделаем...нельзя откладывать на потом, как оказывается, что времени у нас уже немного, но то, что и осталось дано нам на Память...
   Когда бы, я не приезжала в Ташкент, одну ночь мы проводили у него дома под манты, Ольга накрывала стол на балконе, и из зала следила за нашими вечными разговорами про Афган, а потом обязательно встречались в городе. Оля жаловалась, что он строит сыновей, а Алька возмущался:
   -Я в их годы взводом командовал, воевал, мне люди доверялись...
   -Аль, не всем же так свезло в твои годы в войну вляпаться...
   В последний день моего последнего приезда в Ташкент, он позвонил из роддома
   -Крестная, не смогу проводить, поздравь, внук родился!!!!
   -Алька, какая радость, жаль не смогу увидеть
   -Какие наши годы, в следующий приезд сразу к нам на обмывание внука, а сейчас просто благослови...
   Его называли Совестью сайта, трудно найти более справедливого человека, он осуществлял фейсконтроль. Его еще живы его родители, его брат учился у моей мамы, его сыновья носят имена погибших в Афгане друзей...
   Мы говорили с ним после второй химии, бодрый такой, как всегда не унывающий. А после третьей химии я пыталась дозвониться. Поздравить с 70мидяситилетием Кандагарской бригады, долго звонила, не брал трубку, ответил в Одноклассниках:
   -Крестная не смог добежать)
   Да не смог добежать, когда мобилка под рукой, просто уже не мог говорить. Я и не старалась больше звонить, чтоб не травмировать лишний раз, общалась с Олей.
   Месяц назад он приснился мне молодой в полевой форме на Калужском вокзале. Я спросила6
   -Аль. Ты что здесь делаешь, да еще в полевой форме:
   -Тут одно дело организовалось...
   -А Оля знает...
   -Нет. Будет ей сюрпризом...
   Я попросила Владку позвонить ему, сама была без связи, он был живой, но я знала, что он со мной простился, и все это время молилась и ждала. Он же до последнего был в строю, общался с друзьями, однополчанами в инете, не жалуясь, многие просто даже не знали о болезни. Еще вчера в десять вечера он был на связи: ему жена с сыновьями крутой нотбук подарили на прошлый день рожденья, лежа им пользовался... до следующего дня рожденья не дожил...
   Он был таким скромным, справедливым к другим, и не притязательным к себе. Он кашлял, не переставая около года, пока Ольга не затащила его к врачам, и не прозвучал такой страшный приговор. Он просто в него не поверил, и жил с надеждой, что все будет хорошо. Они должны были лететь в Индию после третьей химии. Но после третьей химии у него начались боли, и он впервые за это время разбудил Олю ночью и попросил обезболивающее...
   Они прожили долгую жизнь, он был счастливый человек Алька Имамбаев, всю жизнь любил одну единственную женщину, свою жену, ей он посвятил все свои стихи. Она и закрыла ему глаза, держа в последнюю минуту за руку... Вокруг звучит мотив осенний, Печально вальс в душе играет. И вечер, вроде не последний, Своим плащом ночь накрывает. Осенний вальс, печальны ноты, Их звуки кружатся над нами. А вечер тихий, беззаботный Уходит в сказку вместе с нами. Ты вновь надолго уезжаешь, Вновь покидаешь детства город, И друга детства оставляешь Опять. Сама ведь знаешь Как трудно пережить разлуку Печальную, земную скуку... Прости любимая, родная За строки эти. Я не знаю Как вынести всю эту тяжесть, Вновь скрывшую всю нашу радость. Ту радость детства без заботы... Ты вновь спешишь к своей работе... Я верю, вновь мы будем вместе! Как в этой старой, доброй песне, Что осень тихо нам поет... Вот видишь - солнышко встает! Последний день мы будем вместе... Прощай, подруга, помни песню!
   Упокой Господи новопреставленного раба Божия Михаила, прости ему все прегрешения вольные и невольные, даруй ему Царство Небесное и Вечную память...Аль, я не знаю, что за грехи ты хотел отмолить, но умирающие в церковные праздники попадают говорят сразу в Рай, крестник я молюсь за тебя...
   Одесса 14 октября 2012года