Лупооков Александр Николаевич
Кто мы, афганцы?
Аннотация:
\ Мы были героями, потом ошибкой, даже преступниками.

Кто мы теперь? Общаясь на более чем десятке афганских групп в "Одноклассниках" часто приходится читать такие реплики, типа: мы, афганцы - братья, одна семья. Под этим, обычно, подразумевается единство взглядов, общность цели. В тоже время нередки перепалки, вплоть до оскорблений: "тыловая (штабная) крыса", "пороха не нюхал" и т.п. и похлеще. Чаще это исходит от тех ребят, которые ходили в рейды, сидели в засадах, проводили "зачистки", т. е. были в непосредственном контакте с противником, нанюхались и пороха и крови. Я тоже пороха не нюхал. Я нюхал, ребята, вашу мочу. Другие врачи нюхали вашу кровь, гной, дерьмо. "Тыловые крысы" принюхивались к запахам пищи, которую готовили для вас. "Штабные крысы" нюхали свежий запах чернил, оставивший след на бумаге. И не их вина, что чернила пахли одинаково и на "похоронках", и на наградных листах, и на подписях на картах, которые указывали вам маршрут на выход из Афгана. Каждый делал свою работу. Семья? Но ведь и в семье обязанности распределены: отец, как правило, командир, а мать - и начфин и зампотылу, обязанности начштаба они делят между собой; дети, в зависимости от возраста и наклонностей, имеют свои обязанности. Братья? Но и это не означает полное единство, т. к. взгляды кровных братьев могут быть вполне прямо противоположными, что показала нам и гражданская война, где порой брат шёл на брата. Мне лично по душе термин 'побратим'. Помню, читал такую газету в Ростове-на-Дону. Википедия даёт такие черты побратимства как: 'верность и преданность друг другу, чистота нравственных отношений, возможность разноверия и разноплемённости, нерасторгаемость, отсутствие отношений имущественного наследования'. На Кавказе близко к этому по значению слово 'кунак'. Так, что нас, афганцев, объединяет? Только то, что мы были там, за речкой. Даже знамя 40-й Армии объединяет большинство, но не всех, поскольку советники, погранцы, часть авиации и прочие подразделения других ведомств не входили в её состав. Но, всё равно, всех нас звали шурави. Кто-то из срочников прослужил там полгода, кто-то полтора. А некоторые офицеры умудрялись пробыть там и два срока по два года, но были и командировочные на три месяца. Замена шла почти до самого конца. У нас, например, за месяц до вывода прибыло два или три офицера. Одним пришлось входить в чужую страну первыми, вгрызаться в землю и обустраивать первые военные городки, налаживать контакты с местным населением и проводить первые боевые операции с первыми боевыми потерями, горький опыт которых, накапливаясь и анализируясь в штабах, позволил последующему вводимому контингенту сводить эти потери к минимуму. И совершенно другие чувства были у тех, кто оставлял свои военные городки, покидая чужую землю Афганистана. Чужую. Но многие из нас с тоской вспоминают её. И всё же, война уравнивает всех. Осколок шального PC убивает человека на пересылке, когда его ещё даже не вписали в штат ОКСВ. Борт ВТА, сбитый стингером, становится братской могилой бойцов, летящих на войну. Кашевар, "оружием" которого все 1,5 года была поварёшка, подрывается на мине по дороге в Союз. Обидно. Горько. Но это война. Разница в возрасте? На первых порах она ещё как-то сказывалась, но со временем нивелировалась. Самым молодым сейчас 45 лет, а пожилым под 75. Но и те и другие - состоявшиеся люди с минимальным трудовым стажем в 20 лет, у большинства есть внуки. Кто-то достиг больших успехов на гражданке. Но не всем везло с работой, особенно тем, у кого не было профессии, но были приобретённые навыки убивать себе подобных. Некоторые из них уходили в криминал, вступали в организованные преступные группировки. Первые годы нашего пребывания там советские СМИ освящали те события крайне скудно. Боевые действия практически не упоминались, наши потери замалчивались. Создавалось впечатление, что мы там просто стояли в пунктах постоянной дислокации и своим присутствием срывали планы международного капитализма-империализма по порабощению этой страны и образованию плацдарма, угрожающего напрямую СССР. И не просто стояли, а оказывали помощь местному населению по переходу от феодализма к социализму. Опыт был - Монголия. Но не учли, что Афганистан - многонациональная и "многопартийная" страна. Большинство по численности составляли пуштуны (около 40%) и таджики (около 35%), чуть меньше, примерно по 8%, приходилось на узбеков и хазарейцев, оставшиеся примерно 10% разделяли остальные более чем двадцать народностей. Руководителями крупнейших вооружённых отрядов оппозиции были такие личности, как пуштун Хекматьяр, таджики Ахмад Шах и Раббани, араб Гилани. В свою очередь народности разделялись на кланы и племена. Руководитель РСВА Франц Клинцевич в недавнем интервью рассказывал, что на территории Афганистана действовала 101 политическая партия, имевшая свои вооружённые формирования. Я бы, наверное, взял в кавычки понятие "партия". Особого единства в рядах оппозиции не было, их разношерстные отряды часто враждовали друг с другом, что использовали наши спецпропагандисты для их стравливания, "помогая" то одной, то другой стороне. До 1987 года наших мальчиков, прибывших в цинковых гробах, хоронили почти тайком, без всяких почестей; указывать на могиле, что погиб в Афганистане категорически запрещалось. Вот сказал 'мальчики', а 'девочки'? Им тоже досталось. И они примеряли на себя цинковое 'платье'. Они подвергались таким же опасностям, как и 'мальчики', потому что, как я уже сказал выше, 'война уравнивает всех'. Только вот наши законодатели фактически разделили нас по половому признаку. Бойцы есть, а 'бойцыц' нет. То есть, последние, конечно были - те, кто носил 'афганку' с погонами, но их было мало, а вот служащие СА в своём большинстве и были 'девочками'. Работники питания и торговли, машинистки, телефонистки и прочие штабные, доктора и медицинские сестрички... Скажите, воины, положа руку на сердце, если бы в один день всех служащих СА вдруг эвакуировали в Союз, долго бы мы продержались? С самого начала пропагандировался и героизировался образ воина-интернационалиста, пришедшего на помощь братскому народу Востока, жаждущему вступить в ряды строителей нового общества. Но разница между интернационалистом времён Испанской гражданской войны и "воином-интернационалистом" афганцем огромная. В Испании, в интербригадах, воевали идейные люди, добровольно отправившиеся туда по зову сердца и партии (так уж было) инкогнито, под чужими именами другой страны. Это, по сути, была первая схватка с фашизмом. Потому с франкистами сражались не только коммунисты, но и социалисты всех мастей, и анархисты, и просто люди, не приемлющие идеологии фашизма. В Афганистан же входили воинские части, а которых на первых порах было много и отмобилизованных военнослужащих и недавно призванных, и никто ни у кого не спрашивал его желания. Все выполняли Приказ. Но и до Афганистана наши воины-интернационалисты показали себя в Корее и Вьетнаме, на Кубе, в Анголе и Мозамбике, Египте и Сирии. Около полутора десятка стран получили нашу помощь военными специалистами. Гласность привела к тому, что в советской прессе стали появляться критические статьи о советском участии в этой войне. На Втором съезде народных депутатов СССР в декабре 1989 г. было принято Постановление о политической оценке решения о вводе советских войск в Афганистан, в котором декларировалось, что вторжение в Афганистан заслуживает политического и морального осуждения. В недавнем интервью Председатель Всероссийской организации "Боевое братство" Борис Громов по этому поводу заявил следующее: "... историки, по горячим следам, дали "сенсационную" оценку спецоперации как "ошибка". А то, что это явно противоречит и происходившим тогда событиям, и постановлению съезда волновало мало кого, кроме ветеранов... Современные летописцы зашли ещё дальше - занесли ввод войск в Афганистан уже в разряд "преступления"... Наши победы и поражения будут уважать другие, если мы сами будем их уважать и объективно оценивать, а не навешивать на них по прежнему, спустя десятилетия, ярлык "ошибки"". В декабре 1989 года был проведён социологический опрос, в котором приняли участие около 15 тысяч человек, половина из которых - афганцы. Вот как они оценили наше присутствие там: - "выполнение интернационального долга" - 35 % "афганцев" и лишь 10 % не воевавших; - "дискредитация понятия интернациональный долг" - 19 % "афганцев" и 30 % остальных; - "наш позор" - 17 % "афганцев" и 46 % прочих; - "Горжусь этим!" - заявили 17 % "афганцев" и только 6 % иных. Суммируя эти проценты можно сказать, что позитивно высказались 52% "афганцев" и 16% не воевавших, а негативно - 36% "афганцев" и 76% прочих. Интересно было бы провести подобное исследование сейчас. Характерно для того послевоенного времени письмо одного из афганцев в "Комсомольскую правду" (1989 г.): "... если бы сейчас кинули... клич: "Добровольцы! Назад, в Афган!" - я бы ушёл... Чем жить и видеть всё это дерьмо, эти зажравшиеся рожи кабинетных крыс..., лучше туда! Там всё проще". В своей книге "Афганистан: война глазами комбата" М.М. Пашкевич отмечал, что у бойцов было желание показать себя настоящим мужчиной. Молодость рвалась в бой, как на гражданке в драку. Война! Вот, где можно показать себя, совершить подвиг. Но на первых порах не было, практически не было боевого опыта ни у солдат, ни у офицеров; командиру взвода было 21-23 года, ротному 23-25, а комбату 30-33 года. Горячность и удаль не компенсировались опытом и мудростью. Отсюда и ошибки, отсюда и потери, часто глупые, неоправданные. Многие не представляли себе ни обстановки, ни условий, в которых они окажутся там. Зная, что я, рано или поздно, попаду в Афган (все хирурги и инфекционисты должны были пройти его), я готовился. Читал много литературы об истории и географии этой страны, о его народах, религиях. Изучал ислам по купленному справочнику и Корану, знал арабский алфавит и карту Афганистана, на которой отмечал дислокацию наших военных гарнизонов и ход их вывода. И, конечно же, смотрел Лещинского и читал "Комсомолку". Специальные знания по афганской тематике я получил на двухмесячных курсах при Ленинградской Военно-Медицинской Академии. Я не знал, что мне действительно пригодится. Многое и не пригодилось. Но я был готов к работе. Разумеется, я знал, что не буду ходить в рейды, сидеть в засадах, брать караваны. Скорее всего, я не буду и стрелять (хотя из автомата стрелял на 4-5), разве что придётся отбивать гипотетическую атаку врага на госпиталь, защищая своих подопечных. Я знал, со слов бывших там, особенности быта и службы. Я знал своё предназначение, и был готов к выживанию. За 14 лет службы до Афгана я не сталкивался напрямую с дедовщиной, ни разу не ударил солдата. Там же, к сожалению, пришлось. Пришлось дважды буквально приложить руку к лицам, издевавшимся над другими. Одного из них, уже после вечерней проверки, я увидел через окно, как он наносил удары по печени щупленького жёлтенького пацана. У того разгар желтухи, большая рыхлая печень, которая может лопнуть от такого удара, а этот, уже отцветший негодяй, качает права, которых ему никто не давал. В другом случае при внезапной проверке (я часто их делал после отбоя), раскрыв дверь палаты, увидел, как другой негодяй заставляет пацана отжиматься, что так же чревато осложнениями гепатита. Этих негодяев-насильников я выписал на следующий день. Большего я не мог сделать. Но, как я ни пытался добиться, чтобы мне, хотя бы нашёптывали, о подобных "воспитателях", ответом было молчание. Боялись! Больше я никого не бил. По свидетельству бывшего офицера спецназа Алексея Чикишева, "в отдельных ротах и батареях до 90 % рядового состава курили чарас (разновидность гашиша)". Не знаю. Про статистику не знаю. Но, даже у себя, в гепатитном отделении, я раза 3-4 пресекал это дело. Я не пробовал. Водку или спирт, да, употреблял. Никогда в дневное время на службе, но часто после ужина с соседом по "купе". Разгрузка. Думаю, в тех обстоятельствах она была нужна: нагрузка и напряжение были такими, которые я никогда не испытывал на гражданке, ни до, ни после. У срочников с водкой были проблемы, поэтому их разгрузкой был дешевый чарс. Правда, "слезать" с него было труднее, и это пристрастие часто переходило на гражданку. Из официальной статистики (информация к размышлению) по данным на ноябрь 1989 года: - 3700 ветеранов Афганской войны находились в заключении; - количество разводов и острых семейных ссор составляло в семьях "афганцев" 75 %; - более двух третей не были удовлетворены работой и часто меняли её из-за конфликтов; - 90 % студентов-афганцев имели академическую задолженность или плохую успеваемость; - 60 % страдали от алкоголизма и наркомании" Тестирование, проведённое в начале 1990-х годов, показало, что как минимум 35-40 % 'афганцев' нуждались в помощи профессиональных психологов. Известный нам ранее "вьетнамский синдром" зазвучал у нас как "афганский". Последний аналогичный синдром именуется 'чеченским'. Медицинская суть их одна - посттравматический стрессовый синдром. Заместитель начальника спецгруппы Кабульской резидентуры КГБ (1984-1987) Олейник С.А. в своей статье "Афганский синдром" (http://artofwar.rU/o/oleinik_s_a/afeanskij_sindrom.shtml) указывает на то, что была выпущена спец брошюра ДСП, где исследовался афганский синдром (АС), и где были сделаны выводы, что он "возбуждается только теми обстоятельствами, которые характерны для войн на чужих территориях. Вот поэтому он абсолютно незнаком ветеранам Великой Отечественной войны". В брошюре выделяются три основных обстоятельства АС: - война среди народа, где трудно понять, кто и где твой враг (нет понятия фронта); - необходимость воевать, подвергая свою жизнь опасности, когда твои сверстники наслаждаются благами мирной жизни (помните лозунг ВОВ: 'Всё для фронта! Всё для победы!'? - работала на войну вся страна, от мала до велика.); - отчужденность при возвращении домой, дегероизация совершённых действий, вплоть до определения их, как преступные, хамское отношение к себе чиновников ('Я вас туда не посылал!'). Об особенностях чеченского синдрома указывает в своей статье главный редактор журнала "Боевое братство" Стародымов Н.А. - Еллыев С. "Чеченский синдром". Основная мысль - "каждый человек, служивший в "горячей точке" должен обязательно проходить курс реабилитации. Государство эту проблему деликатно спихнуло на общественные организации. В общем-то, сомнительное решение - если уж держава посылает вчерашнего школьника на войну, она должна позаботиться и о его послевоенном обустройстве". Кому интересно - прочтите - http://artofwar.rU/s/starodvmow_n_a/text_0170.shtml. После развала СССР, "афганцы" разбрелись по своим государственным "квартирам". Вспыхнувшие межнациональные конфликты тоже разделили нас. Читая воспоминания участников боевых действий в Карабахе и Чечне, мне не один раз встречались ситуации, когда командиры противостоящих подразделений узнавали друг друга и завязывался диалог (по рации или перекличкой), типа: "А помнишь, в Афгане...", а дальше каждый из них уговаривал другого, либо сдаться, либо пропустить. Политики чувствуют в нас силу и стараются заручиться её поддержкой, поэтому и на Майдане афганцы противопоставлены друг другу. На одном из сайтов, среди перечисленных групп "Кто и чем управляет на Майдане" отмечена группа "Афганцы". Это более 1000 человек, занявших Украинский дом (начальник 'батальона' А. Якушевский, координатор - О. Михнюк). На другом сайте в фотоальбоме 'Ветераны с народом' на снимке плакат 'АФГАНЦI З НАРОДОМ', а ниже приписка: 'Запись в самооборону'. Только не надо кидать друг в друга упрёки, как это делается в комментариях на многих сайтах (хорошо ещё, что упрёки, а не камни или, что посерьёзнее). Надо понимать причины стояния на Майдане, а у разных сил они разные. Ведь НАРОД находится по обе стороны баррикад. И 'Беркут' защищает ту власть, которую избрал НАРОД. Стоящие на Майдане не обязательно поддерживают фашистоидов или петлюроносцев, или "ударников". Они могут выражать своё личное недовольство непопулярными действиями власти, не участвуя в агрессивных противоправных действиях. А недавно в Харькове, в ответ на действия бандеровских, националистических, радикальных сил, с подачи главы правления украинского "Союза ветеранов Афганистана" В. Рыжкова решили создать Всеукраинский общественный союз "Украинский фронт", объединяющий различные общественные и политические организации. Что будет, если реально схлестнутся две стороны афганцев? Страшно подумать. Страшно подумать, что бывшие друзья увидят лица друг друга в прицеле. Мой сын вместе с другом по сумгаитской школе поступили в Бакинское ВОКУ вскоре после кровавых событий в Сумгаите и Баку. Но в 1992 году, когда БВОКУ перешло в подчинение МО Азербайджана, семья друга переехала на Украину, а он сам перевёлся в местное ВОКУ. При прощании я тогда высказал мысль, чтобы друзьям не привелось смотреть друг на друга через прорезь прицела. Мой же сын, продолжив учёбу и окончив БВОКУ, убыл в распоряжение МО РФ, и попал во Владикавказ. Далее - Чечня, Дагестан. Но это - отдельная история. К чему это я всё? Перечисленное мной выше говорит о том, что мы, афганцы, разные люди. Мы - срез общества, которое не может быть единым. Не может быть "афганской партии". А если бы она и была создана, то неминуемо разделилась бы на правых и левых, "большевиков" и "меньшевиков" и прочих. Итог таких "объединений" известен. Да, мы разные: по гражданству и национальности, вероисповеданию и политическим взглядам, по уровню жизни и многим другим "параметрам". Но в наших лёгких еще остались частицы той вездесущей мельчайшей афганской пыли, в наших душах, как заноза, остаётся боль и печаль утрат, и в наших снах мы ещё там, на земле, название которой мы, только мы, сократили вдвое - Афган. Страны Советов нет уже 22 года, но мы по-прежнему "шурави". Мы были героями, потом "ошибкой", даже преступниками. Кто мы теперь? Обвинения, кажется, сняты. Борис Громов сказал: "Ветераны боевых действий должны рассказать молодому поколению правду об афганской войне, сделать всё от них зависящее, чтобы не допустить историческую ложь "массового поражения"... Они заслужили право на достойную жизнь после подвига" И последнее. Почему некоторые поздравляют с юбилеем победы? Кого мы победили? О чём вы? Задача победить в этой войне в масштабе страны нам не ставилась. День Победы - 'праздник со слезами на глазах', он один на все времена, на всю страну, на все те страны, которые когда-то объединял Союз. Это - 9 мая. У нас - день Памяти. Общий для нас, 'афганцев' день. Мы поминаем павших и умерших уже после войны, выражаем благодарность и сочувствие их родным, воздаём почести живым, напоминаем властям и гражданам о войне, которая оставила след в судьбах миллионов людей. Чтобы не забыли... И всё же, у каждого из нас был свой 'праздник со слезами на глазах'. Это праздник одного дня. В прошлом. У всех он разный, день, когда мы пересекли государственную границу в обратном направлении. Мы были счастливы, что остались живы. Мы вернулись с войны, и нас встречала Родина. Вспомним..