|
06:24
За речкой
|
| Кадыгриб Александр Михайлович КРЕПОСТЬ ЗА РЕКОЙ.  1. Хмурая встреча. Во второй раз за последние несколько месяцев Ариана встречала меня по возвращении из Союза, и в каждый мой прилет в обстановке аэропорта что-то неощутимо изменялось. Эти перемены чувствовались в знакомых сооружениях аэропорта, расстановке боевой авиации на поле аэродрома, в ее действиях. Всматриваясь в смуглые лица встреченных афганцев, подсознательно чувствовал, что в теплом после морозов Кабула воздухе витает тревога и боль новых потерь. Прошли целых два месяца, как я покинул эту землю, а за такой большой срок, наверное, произошли значительные изменения в жизни и службе гарнизона. Бригада стремительно изменяла свое лицо. Исчезли ряды старых палаток первого и второго батальонов, на их месте сейчас было пусто. Только серые пятна цемента напоминали о том, что совсем недавно здесь стояли скромные жилища ребят, которые многое могли бы рассказать (если бы это было возможно) об их судьбах и нелегкой службе, о драмах и трагедиях, разыгрывавшихся в этих тонких стенах из дерева и материи. Уцелели только небольшие каптерки да еще ряд капитальных сооружений из кирпича в хозяйственном секторе. Командование бригады, наверное, планировало на месте палаток какую-то стройку. Наши соседи, разведывательная рота, наоборот, обростала новыми строениями и добротными курилками. Родные палатки выглядели запущенными и пустыми. Удивило отсутствие на месте ребят взвода и товарищей по 7 роте. И только в каптерке, от Димы Арджикова, узнал последние новости из жизни подразделения, которые ошеломили: взвод в конце ноября прошлого года переместили на новую заставу; мои товарищи успели побывать в рейде по окрестностям Кандагара, где при обстреле погиб Андрей Негурэ и получил ранение взводный; не было в живых моего хорошего товарища и командира отделения Виктора Хворостова, получившего смертельное ранение при подрыве растяжки возле новой крепости; взорвал себя гранатой Марс, на сопровождении погиб ленинградец Сергей (из осеннего пополнения). Слушая товарища, я, что называется, с головой погрузился в подзабытую в скитаниях опасную жизнь и службу в Кандагаре. Кроме боевых потерь, взвод лишился многих дембелей, опытных солдат. Уволились Сергей Чернышов, Игорь Гулевский, Александр Снигирь и Мишка Башмаков. Из их многочисленного призова только трое парней остались дожидаться февральской отправки, остальные "сумели" (именно сумели) уволиться. Сержанты - по замене, некоторые через госпиталь, остальные, в последний момент, "уговорили" командира и ушли, как специалисты. Остаток дня провел во взводной "каптерке" вместе с Димкой, осмысливая полученную информацию. Очень хотелось увидеть друзей, но что-то подсказывало мне о том, что эта радость будет не взаимной. Уж очень сильно все изменились. Я словно очутился в далеком 83 году, в начале службы, когда все было также неопределенно и туманно. Новая точка, близость к возможным засадам душманов, разложение коллектива взвода в связи с указанным выше происшествием (если не сказать преступлением) с Марсом. Близился вечер. Я уже приготовился ночевать в обширном помещении кладовки, которое строил всего четыре месяца назад, как увидел подкативший к каптерке взводный БТР ?307. Из брони показались знакомые лица моих товарищей. С радостью обнялись с Андреем Чикиным, удивился, что бессменный водитель машины дембель Мишка Гимчук еще не дома. Общую обстановку во взводе и вокруг него обрисовал Андрей. По его словам, выходило следующее: после очередного обстрела бригады, в конце ноября, комбриг решил обезопасить гарнизон. Он приказал командиру 3 батальона майору Бероеву выставить заставы по периметру горного кряжа, который отделял обширную заселенную зеленку вместе с городом Кандагар от земель белуджей, расположенных вдоль реки Тарнак (аэропорт Ариана и наши части находились возле ее поймы). На горы бросили 7 роту и приданные отдельные взвода батальона. Штаб вместе со взводом 8 роты поместили под мост через реку, на его северную оконечность (застава "Мост"). Взводы 7 роты разместились на нескольких заставах. Два - на южных "воротах" города. Они прикрывали обе стороны важной дороги Кандагар-Кветта за несколько километров до городской черты. Один взвод роты занимал позицию возле наивысшей точки горного кряжа, горы Закиргар (1420м). Где то на этих заставах располагался и штаб роты. Наконец, крайняя горная точка возле вершины горы Заниргар (застава 'Персей') была укомплектована усиленным взводом 9 роты. Внизу под горой, в развалинах кишлака, находилась застава "Наука", где расположились минбатарея и взвод ПТВ. Причем, наша точка находилась на конце всей цепочки, в сотне метров от русла реки Тарнак, и по этой причине считалась наиболее уязвимой и опасной. Получив достаточно информации для размышления, я устроился в броне, усевшись за пулеметы БТРа. Андрей пугал возможностью обстрела по дороге, опасностями минирования и другими "прелестями" военного положения. Вечерело. Пока броник не повернул за мостом в заброшенный кишлак, мое внутреннее состояние было относительно спокойным. Дальше никогда не приходилось ездить, и чего ожидать от этой дороги я не знал. Чувство опасности, которое жило вместе со мной все месяцы пребывания в Афгане и контролировало все процессы в организме, словно испарилось. Вместо него пришло ощущение неуверенности и страха. Фары машины высвечивали небольшое пространство впереди движения, вырывали из темноты причудливые очертания разрушенных домов и глубокие ямы на дороге. БТР изрядно мотало на поворотах, дорога изобиловала крутыми виражами. Я почти не понимал происходящего, не успел привыкнуть к новым реалиям. После рассказа Андрея, принятого за чистую монету, всюду мерещились засады и мины, повсеместно ожидал обстрела, нервно сжимая кнопки электроспусков. В прицеле пулеметов полная темень, ничего не видно. Ох, как не хотелось попасть под раздачу в первый день по приезду. Умолял провидение, чтобы дало мне определенный срок для акклиматизации. На все сто процентов сейчас сказывалось мое длительное отсутствие на войне. Наконец БТР миновал кишлак, и некоторое время дорога пролегала сквозь каменистую пустыню. Андрей предательски молчал, а если и говорил, то только о таких вещах, что еще больше усиливали мои опасения относительно безопасности поездки. В его словах не было и намека на шутку. Надо сказать, что разыграл он меня мастерски и до конца. Когда нервное напряжение, казалось, и так не слабое, достигло наивысшей точки, дорога вывела на крутой склон горы. Броник сильно накренился влево и, цепляясь торсионами за острые камни, медленно пополз вдоль подножья скалистых гор. Колеса противно повизгивали на опасных участках, камни били по днищу. Ощущение не их приятных, особенно, если едешь такой дорогой впервые. Минуты медленно уплывали в томительном ожидании конца поездки или же обещанного обстрела. Я был готов принять любой вариант, лишь бы поскорее. Но вот крутизна окончилась, снова возникли руины очередного кишлака. Минут через пять машина повернула налево и остановилась среди глиняных строений. Приехали. БТР застыл между глинобитных строений на открытой площадке. Рядом угадывались очертания второго броника, родного "тристапятого". Откуда-то из неприметного прохода появились ребята взвода. Возбужденный от нахлынувших чувств, я обнимаюсь с однопризовниками Игорем Беляковым и Сергеем Середой, но не вижу на их лицах радости, наоборот, в их глазах странное безразличие. Остальные ребята нейтрально добродушны. Такая встреча в родном взводе меня неприятно поразила. Сколько недель, скитаясь по госпиталям, я ждал этого момента, представлял его неоднократно, но ни разу не мог и подумать о таком холодном приеме, особенно, от ребят родного призова, с которыми прошел все тяготы первого года службы. В потемках направляемся мимо высокого дувала в просторный двор. Первым делом, идем в столовую - небольшую глинобитную пристройку на противоположной стороне. Тускло светится на столе "трофейная" керосиновая лампа, по-домашнему приготовленная вкусная еда не лезет в горло. Наконец дома, а радости нет. Хотелось расслабиться, но следующий рассказ Андрея, проливший некоторый свет на такой прием, совсем вывел из колеи. Оказалось, что бойца взвода Сергея Корнилова, моего главного недоброжелателя и обидчика "молодых", командование батальона перевело в ДШБ. Несмотря на мое отсутствие в подразделении, все во взводе были уверены, что без меня тут не обошлось. Утверждали, что вроде бы так решил старлей Коблов, выслушав мое мнение о влиянии Сергея на младший призов (кто-то подслушал наш разговор в каптерке четыре месяца назад). ***Полная ерунда. Взводный давно угрожал Сергею, и мои слова никак не могли стать решающими! Они, конечно, дополняли нелицеприятный портрет парня, но никакой офицер никогда по этой причине не будет стремиться избавиться от надежного и проверенного солдата, отслужившего полтора года. Наверное, были другие, более веские основания для такого решения, но большинству бойцов взвода это было не интересно. А так понятно - вот он, виновник. После ужина мы зашли в расположение взвода. Помещение "казармы" подразделения было типичным для афганских жилищ. Полуподвальное строение, длинный коридор с небольшими окнами под потолком на уровне земли и ряд одинаковых комнат по одну сторону коридора. Дальнюю комнату занимал командир, следующая была "кают-компанией", где жили около восьми бойцов - сегодняшний костяк взвода, третья предназначалась для "молодых" и всех, кому не хватило места во второй, за ней располагался импровизированный склад боеприпасов и кладовая. Оружие находилось в комнатах возле кроватей. Автомат с магазинами на точке имел статус, подобный до туалетных принадлежностей, и его положение в помещении целиком зависело от хозяина. "Кают компания" - комната шириной около трех и длиной пять метров. В два яруса стоят стандартные солдатские кровати. Под потолком, напротив двери, крошечное окошко, оно же - вентиляционное отверстие. Посредине - трофейный столик и вездесущая керосиновая лампа. Одна из кроватей нижнего яруса застлана, на ней - личные вещи Виктора Хворостова, его свитер и панама... Читать дальше здесь>> |
| Категория: Проза | Просмотров: 506 | |
| Всего комментариев: 0 | |
