Клуб военачальников Российской Федерации
АФГАНСКИЕ УРОКИ
Российские ветераны 40-й армии поделились опытом ведения боевых действий
В Клубе военачальников Российской Федерации состоялся международный «круглый стол» «Уроки и выводы из афганской войны
В его работе приняли участие члены клуба, участники боевых действий и представители аппаратов атташе по вопросам обороны некоторых зарубежных государств.
Среди них генерал армии Махмут Гареев, советник президента Демократической Республики Афганистанпо военным вопросам (1989–1991), доктор военных и исторических наук, профессор; генерал армии Виктор Ермаков, командующий 40-й армией (май 1982 – ноябрь 1983), председатель Совета Общероссийской общественной организации ветеранов Вооруженных Сил Российской Федерации; генерал-полковник Виктор Барынькин, командир 108-й мотострелковой дивизии в составе Ограниченного контингента (1986–1988), профессор Военной академии Генштаба, академик РАЕН; Герой Советского Союза генерал-полковник Валерий Востротин, командир роты, штурмовавшей резиденцию Хафизуллы Амина в Кабуле, впоследствии замминистра МЧС, председатель Союза десантников России; генерал-полковник Александр Будников, представитель МВД СССР при МВД ДРА (1987–1988); генерал-лейтенант Иван Коробейников, начальник войск Среднеазиатского пограничного округа (1987–1990); генерал-майор Евгений Никитенко, заместитель начальника оперативного отдела 40-й армии (1985–1987), автор многих исследований, научных работ и более 20 статей цикла «Афганская кампания. Невыученные уроки».
Приняли приглашение также глава военной миссии связи НАТО в Москве контр-адмирал Гейр Осен, представители аппаратов атташе: от США – военно-морской атташе капитан 1-го ранга Кристофер Драйден, Великобритании – бригадный генерал авиации Карл Скотт, Германии – бригадный генерал Райнер Швальб, Франции – бригадный генерал Ги Нюттин, Дании – бригадный генерал Ленни Фредсков Хансен.
Евгений Никитенко,
генерал-майор, заместитель начальника оперативного отдела 40-й армии (1985–1987)
Надо ясно знать, куда и зачем идем
Я никогда ранее не выступал по теме Афганистана на «круглых столах», но мне повезло заниматься этой страной всю жизнь. Благодаря генералу армии Гарееву меня назначили в Генштаб на должность начальника группы по обобщению опыта боевых действий, как только в 1987 году я вернулся из Афганистана. Задачу ставили непосредственно Махмут Ахметович и начальник Генштаба Маршал Советского Союза Сергей Ахромеев. Мой небольшой коллектив совместно с другими подразделениями Генштаба подготовил более 35 объемных исследовательских работ по обобщению опыта афганской войны, начиная с органов управления различного уровня, частей и подразделений видов и родов войск и заканчивая тыловыми и медицинскими подразделениями.
Все, что сказал Виктор Барынькин, сомнению не подлежит. Потому что его дивизия контролировала почти две трети территории страны, находилась в боевой готовности и экстремальной обстановке десять лет.
Сейчас много спорят о вводе наших войск – нужен он был или нет. Но у каждого государства есть свои стратегические интересы. У нас это был Афганистан. В свое время Генеральный штаб категорически протестовал против ввода. Оспаривали не саму целесообразность, а сроки, поставленные задачи, толком даже неизученные. В частности, начальник Генштаба Маршал Советского Союза Николай Огарков и генерал армии Валентин Варенников писали: «Нам надо четко и ясно знать, куда и зачем мы идем».
Наши Вооруженные Силы показали: поставило государство задачу – в короткие сроки были мобилизованы и подготовлены войска, которые действовали слаженно и управляемо. Сейчас говорят: «Мы начали войну, развязали какие-то боевые действия». Это неправда. Когда мы вошли, было всего два небольших вооруженных конфликта – под Кундузом и в районе Пули-Хумри. А вообще войска входили спокойно, свободно, лишь с отдельными небольшими эксцессами. Население, что очень важно, встречало приветливо.
Со стороны отдельных иностранных государств в то время усиленно разжигались антисоветские выступления. Но командующие и командиры решения на проведение боевых действий принимали только в соответствии с обстановкой. В основном наносили точечные удары по конкретным вооруженным формированиям непримиримой оппозиции. К сожалению, со временем бои расширились по всей стране.
И тогда было принято решение системно проводить плановые и самостоятельные боевые действия, другие операции. С 1985 года стало понятно: назрела необходимость решать поставленные задачи как-то по-другому.
Когда генерал Варенников возглавил оперативную группу Минобороны в Афганистане, командующие 40-й армией (каждый в свое время) Игорь Родионов, Виктор Дубынин, Борис Громов работали в полном контакте с КГБ, МВД, Министерством иностранных дел, с теми ведомствами, которые занимались народнохозяйственными проблемами Афганистана.
Эта кампания вырастила командармов-военачальников с несомненными достоинствами и уникальным профессиональным опытом. А генерал-лейтенант Дубынин, по моему мнению, вообще был полководцем из будущего. Как замечательно сказал Громов, он был уникальным человеком, настоящей находкой для Вооруженных Сил.
На его долю выпал самый тяжелый период войны – с апреля 1986 года. У всех, кто служил с Виктором Петровичем, складывалось впечатление, что он будто уже бывал в подобных ситуациях и все знал наперед. С первых дней он тщательно готовился к любой операции, скрупулезно изучал обстановку, встречался с племенными вождями, местной властью. Потери среди личного состава 40-й армии и местного населения уменьшились в разы. Виктор Петрович тщательно изучил предыдущий опыт ОКСВ, накопил собственный, который востребован и в наши дни. Я бы назвал это живым наследием генерала Дубынина. Этот опыт до сих пор требует изучения и обобщения.
Уже в 1985 году мы снизили потери в полтора раза, причем интенсивность боевых действий не уменьшилась. Одна маленькая особенность стала решающей. Командиры всех уровней, военные советники стали активно работать с местным населением, реализуя политику национального примирения. Поначалу допускали много ошибок, но всегда командующие с наибольшей интенсивностью организовывали эту работу. Начали работать отряды спецпропаганды, командиры, начальники гарнизонов устанавливали связи со всеми местными руководителями, шли на переговоры с непримиримыми.
Был величайший практик – генерал-лейтенант Валентин Богданов, который проработал в оперативной группе Генерального штаба в Афганистане девять лет, почти бессменно служил со всеми руководителями группы. С Валентином Алексеевичем мы обобщали потери войск за время боевых действий в Афганистане, и наша итоговая цифра – 13 833 военнослужащих.
В первую очередь мы провели большой практический и научный анализ – где и как получал ранение или погибал каждый солдат, надевал ли при этом каску, бронежилет и так далее. И когда просчитали все с помощью медиков, инженеров, командиров, то поняли, что рядом можно поставить графу – как не допустить этого. Работа с местным населением привела ко многим позитивным моментам. Например, в зоне ответственности 108-й мсд Виктора Барынькина проложили трубопровод и афганцы сами охраняли его. Мы целенаправленно проводили боевые действия, чтобы лишить душманов материальной поддержки. Зачищали базовые районы, уничтожали оружие, боеприпасы. Если на складах оказывалось продовольствие, то раздавали его местному населению и на следующие боевые действия получали тем самым союзников. Местное население подробно сообщало, где находятся скопления боевиков. Знали, что обязательно получат свою долю продуктов. Пусть душманы часть заберут, но ведь что-то и останется на пропитание.
Когда войска уходили, усилия командования и спецотрядов по взаимодействию с мирными афганцами тоже сыграли свою роль. Ни одна армия в локальной войне никогда не победит местное население, сколь бы малой его численность ни была. Вот главный опыт Ограниченного контингента, которым мы руководствовались до завершения выполнения боевой задачи.
Виктор Ермаков,
генерал армии, командующий 40-й армией (май 1982 – ноябрь 1983), председатель Совета Общероссийской общественной организации ветеранов Вооруженных Сил Российской Федерации
Восток – дело тонкое
Мы действительно устанавливали контакты со старейшинами населенных пунктов и руководителями религиозных общин. В Афганистане мулла – царь, Бог и воинский начальник. Все, что он скажет, подлежит исполнению народом. Я провел «за речкой» два с половиной года. За это время мы восстановили 600 школ, отремонтировали 300 мечетей, которые иногда попадали под бомбежку или обстрел. Мы обеспечивали школы учебными пособиями, учеников – галошами. Это первейшая обувь в афганских реалиях. Она теплая, не пропускает воду, с ней можно носить что угодно. Отправляясь на боевые действия, мы всегда имели в колоннах продовольственную помощь населению – муку, сахар, соль, спички. Освободив кишлак, обязательно собирали его жителей и выдавали паек. Крестьяне знали, что если шурави придут, обязательно накормят, и это придавало отношениям дружественный оттенок. Благодаря этому мы располагали информацией о тех группировках, которые хотели нашу помощь забрать.
Мулла, как правило, держал слово, да и полевой командир тоже, хотя поначалу в это было трудно поверить. Через нашу разведку я не раз поддерживал связь с Ахмад Шах Масудом. Мы провели шесть операций в Пандшере, ранили его, едва не захватили, но Ахмад Шах относился к нам с уважением. Я послал к нему разведчиков, они встретились, переговорили, принесли письмо, и я ответил: «Бомбить Пандшер не будем, но ты обязан взять под охрану определенное количество километров маршрута, чтобы не допустить соседние банды». Речь шла об ущелье Андара севернее Пандшера, и там Масуд сформировал настоящий полк, который стоял на нашем довольствии, обеспечивал проходы через провинцию Баглан.
Мы были полностью обеспечены всем необходимым: топливом, авиакеросином, продовольствием, боеприпасами, медицинским имуществом. Ежедневно в пути находилось 5–12 батальонов подвоза. Нападения, конечно, случались. У нас было два трубопровода, где под давлением 70 атмосфер качали топливо. Обычной пулей его не пробьешь, но подорвать можно. Я подсчитал, что если каждому окрестному жителю давать по 10 литров авиакеросина, то списывать за месяц придется всего 25–30 тонн. То есть ущерб от подрывов был бы куда как больше. Объехал кишлаки, встретился с муллами, договорился, и они взяли трубопроводы под охрану.
Другой случай. В Баграме, зеленой долине недалеко от Пандшера, проходили две трубы. Диверсии осуществлялись каждый день. Там же существует водоканал, орошающий все сельхозугодья в долине. Я приказал проложить две трубы в 40 сантиметрах над водой до самого аэродрома. Пробьешь их – и вода загрязнится керосином. Диверсии тут же прекратились. Сами местные уничтожали тех, кто портил воду.
Самое ответственное – прикрытие колонн, выходящих из Афганистана, было возложено на армейскую авиацию. Боевые вертолеты базировались в Кундузе, Баграме, Кабуле, Газни, Кандагаре, Шинданде и других. Также мы ставили через каждую десятую машину 23-мм зенитные установки для поражения наземных целей. Для сохранения жизней в Международных силах содействия безопасности я просил бы зарубежных участников обратить на это серьезное внимание.
Если вы решите выходить через Россию, Узбекистан, Таджикистан, имейте в виду, что знаменитый перевал Саланг – очень сложное место. Высота – 2,5–3 тысячи метров. Если нагнетатели воздуха в тоннель выйдут из строя, то люди в нем задохнутся. Мы проходили его группами не более чем по 15 машин. Ранее был случай: душманы подорвали дизель-электростанцию, подача воздуха в тоннель прервалась на два часа, в тоннеле погибли много наших бойцов и афганцев. Я хотел бы вам также сказать: для сохранения жизней и успешного вывода надо жестко централизовать управление войсками и авиацией, которая сопровождает и прикрывает колонны с войсками и материальными средствами. Но вы сами не первый день воюете, на себе испытали огонь противника. Афганский мальчишка с 11 лет уже боец. Особенно хорошо работают снайперы, вооруженные английскими «бурами» (винтовками Ли – Энфилд) с прицельной дальностью стрельбы до 1700 метров. Не знаешь, откуда бьет, а потери несешь. Приходилось немного использовать ваш вьетнамский опыт. Возле Джелалабада был укрепрайон Тора-Бора – углубления до 70 метров, лестницы, своя вода, общежития. Американские войска брали его три недели, а мы – три дня. Тора-Бора в наше время стал смертным одром для многих душманов.
Вы не должны быть открытыми до конца со своими афганскими друзьями. Мы планировали свои действия, не зная их особенности, привлекали Генштаб афганской армии. По договоренности впереди действовали ее подразделения, а наши составляли второй эшелон. Как только завязывался бой, все, что было впереди, оказывалось в тылу. Наверное, у вас точно так же. Проанализировав систему ранений, мы обнаружили, что много ранений не в грудь, а в спину. Я вынужден был предупредить министра обороны: «Абдул Кадыр, если так будет дальше, обещаю как командующий, что мне все равно, кого уничтожать – душмана или тех, кто стреляет в спину».
Когда вы будете выходить из Афганистана, сделайте добрый жест – оставьте местным контейнеры. Мы оставили 113 скважин, которые до сих пор снабжают водой жителей. Не имея геологических карт страны и достаточного числа специалистов, мы рыли землю, и даже самые ярые враги охраняли наших бурильщиков. Уходя, планируйте два варианта – один сообщите афганцам, другой держите от них в секрете, потому что первый план скоро станет известен талибам. У них везде своя разведка. Ахмад Шах Масуд имел источники в Генштабе, Минобороны, каждой афганской дивизии и полку. Помните, что министр обороны этой страны говорил мне официально: «Виктор Федорович, вы нам не верьте, мы думаем одно, говорим второе, а делаем третье. Восток – дело тонкое».
Махмут Гареев,
генерал армии, советник президента Демократической Республики Афганистан по военным вопросам (1989–1991), доктор военных и исторических наук, профессор
Пришли не воевать, а помогать
При вводе войск в Афганистан оперативную группу в районе Термеза возглавлял генерал армии Сергей Ахромеев. Иностранные корреспонденты задали ему вопрос: «Что делать советским солдатам в Афганистане, зачем вы туда идете?». Он ответил без дипломатий: «Если не мы, то туда придут американцы». Много лет за эту фразу его оскорбляли и западные, и отечественные СМИ. И вот сегодня мы обсуждаем вывод американских войск.
Никогда не надо заранее смеяться, потому что жизнь может сложиться по-всякому. Заместитель министра обороны СССР Маршал Советского Союза Сергей Соколов собрал командиров соединений и частей в Кабуле и сказал: «Мы пришли сюда не воевать, а поддерживать Апрельскую революцию, республиканский строй, ни в какие боевые действия не вмешиваться». Ранним утром следующего дня приходит к нему подполковник Арфи, затем министр обороны, потом вице-президент, и говорит: «В Герате мятеж, захватили артиллерию, надо помочь». Соколов: «Ладно, один раз поможем, больше не будем». Жизнь сразу же развеяла эту наивность. Как можно прийти в чужую страну, где идет гражданская война, и остаться в стороне? Невозможно. Необъективная оценка обстановки приводит к неправильному решению. Если честно, то геополитические и национальные интересы требовали, чтобы Советский Союз принял меры по обеспечению безопасности на южном направлении, поддержал республиканский режим, более прогрессивный по сравнению с предыдущим. Наверное, все можно было решить совсем по-другому.
Еще Чехословакия-1968 показала, что неважно, какими силами вы входите в чужую страну – взводом или армией, политический резонанс одинаковый. Но если пошли на такой шаг, то должны действовать решительно и массированно. После вывода ОКСВ я работал советником президента ДРА по военным вопросам. За счет чего мы выполняли обрушившиеся лавиной задачи? Ведь самостоятельно Наджибулла даже расширил зону контроля, усилил влияние. Потому что внешний враг объединял душманов, а когда он ушел, стали воевать друг с другом. Наджибулла умело играл на противоречиях. Как правильно сказал генерал армии Ермаков, в такой обстановке приходится ничем не брезговать. Например, от Саланга до Термеза Ахмад Шах перекрывает дорогу, выбить его оттуда невозможно. Наджибулла говорил в таких случаях Масуду: «Раз захватил, стой, но половину отдай нам». Часто таким манером удавалось договориться.
Другой важный момент: нужно тщательно изучать театр военных действий в мирное время. В Туркестанском военном округе не было подробной схемы стратегического перевала Саланг. Я проехал там, когда еще стояли советские войска, написал рапорт начальнику Генштаба о том, что для поддержания перевала в рабочем состоянии необходимо срочно вводить штатную команду обслуживания. Вообще 60–70 процентов личного состава дивизий, особенно 5-й гвардейской и 108-й гвардейской мсд, приходилось привлекать на охрану коммуникаций, блокпостов, расположений. А можно было сделать это заранее, если бы изучали ТВД.
То, что подробно рассказал генерал армии Ермаков о работе с местным населением, сейчас приобретает еще большее значение. У нас одно время бросились «распогонивать» армию, ввели гражданских юристов, тыловиков, врачей и т. д. В Афганистане для охраны трибуналов, политотделов, парткомиссий всегда выделяли подразделения. Сейчас это невозможно. Люди на таких должностях не просто специалисты, они отвечают за подчиненных, их перемещение на поле боя, должны организовать охрану, оборону. Юлий Цезарь говорил, что у дисциплинированного войска нет тыла и фланга, а везде фронт, откуда появится противник. К советам надо прислушиваться.
Полный текст
