|
05:14
"Ловушка для Медведя"
|
| Юсуф Мохаммад Медведь атакует Глава книги М. Юсуфа "Ловушка для Медведя"  фото 1979г. Перевод с немецкого Дмитрия Кузина ([email protected]) "Этот зверь очень опасен, если его атакуют, он защищается" Советское командование очень чувствительно реагировало на действия моджахедов в пограничных провинциях Кунар, Нангархар и Пактия. Как раз напротив них на другой стороне границы в Пакистане находились выдвинутые базы снабжения моджахедов, их учебные центры и ее лагеря беженцев. Отсюда шел нескончаемый поток караванов или длинных колонн из вьючных животных, которые вились по дорогам и горным путям, неся оружие и боеприпасы в Афганистан. С Главная дорога идет от Кабула через Джелалабад и перевал Хайбер на Пешавар. Советы считали Джелалабад ключевым населенным пунктом. Все дороги, пути, ущелья и долины сходились в Джелалабаде. Здесь находились места постоянной дислокации 11-ой афганской дивизии, 66-го советского мотострелкового полка, батальона спецназа, а также 1-ой афганской бригады пограничных войск. На полпути из Кунарской долины на северо-восток находилось 9-ая афганская дивизия под Асадабадом, а еше выше в долине находился другой батальон спецназа возле Асмара. С афганской стороны перевала Хайбер находится Торхам, который можно наблюдать с небольшой господствующей высотки, которая носила название Шамшадсар и была занята афганской армией. Однажды ночью 1984 г. меня разбудили новостью о том, что Шамшадсар попал в руки моджахедов, которые тут же сумели отбить последовавшую советско-афганскую контратаку. По-видимому, афганское командование поставило ультиматум местному пограничному посту Пакистана: если моджахеды сами не уйдут, пакистанское население в пограничном районе будет обстреляно. Это вызвало сильную панику. Моджахеды отказались уйти без приказа генерала Ахтара, который в этот момент находился в Карачи. Губернатор северо-западной провинции Пакистана был очень возмущен и сообщил об этом инциденте президенту Зия. В результате я получил задание заставить моджахедов отступить. В конце концов, мне это удалось, и после этого президент запретил моджахедам проводить наступление ближе 10 км к Торхама до Чамана у перевала Хояк в Белуджистане. Советы всегда очень болезненно реагировали на наши действия в области "клюва попугая", который затрагивал Джелалабад на севере, а Хост -на юге. Местные лагеря моджахедов данной области ближе всего подходили к Кабулу. Почти 40% всех военных грузов за всю партизанскую войну шли через эту область около Парачинар. Пробкой, которая запирала бутылку, служил афганский гарнизон Алихейль в 12 км от границы. То же значение, подобно Джелалабаду, однако южнее "клюва попугая", имел город Хост. Его гарнизон, состоящий из 25-ой афганской дивизии и 2-ой пограничной бригады, снабжал малые пограничные посты напротив Мирам Шах в Пакистане. Этот город был частью нашей линии снабжения, через него шло почти 20% военных грузов. Советская пограничная стратегия базировалась на удержании своих многочисленных крупных и малых постов и позиций вблизи Пакистана. Цель всего этого была - закрыть границу и прервать наши пути снабжения. Однако это выглядело так, как будто один человек пытался закрыть большую дыру, держа руку над ней. Во время войны большинство этих постов и позиций было, по крайней мере, один раз захвачено моджахедами, и зачастую они насовсем переходили в руки моджахедов. Восточные провинции испытали одни из самых жестоких боев в этой войне. Позднее мы пришли к выводу, что эти бои отрывали очень много сил моджахедов от Кабула и других важных целей. Сюда же относятся наши попытки завоевать изолированные пограничные гарнизоны. Они находились вблизи наших основных баз снабжения, что давало нам некоторые преимущества: небольших побед нетрудно было достигнуть, а командиры моджахедов были уверены, что на их триумф обратят внимание. Слава и трофеи были ценой таких относительно легких побед, которые можно было достичь без большого риска. В военном плане осада такой позиции выгодна только тогда, когда она привязывает к себе как можно больше солдат противника вне осажденной позиции, или же если позиция моджахедов угрожает линии снабжения, что побуждает противника бросать все большие силы на охрану своих транспортных колонн. Согласно этим критериям советы и афганцы осуществляли трудоемкие и затратные меры по удержанию этих позиций. Можно было не сомневаться в том, что они привязывали к себе большое число моджахедов. Парой таких примеров были гарнизоны в Алихейль и Хост, которые с начала войны постоянно находились в руках афганской армии. Эти два гарнизона связывали до 5000 активно воюющих моджахедов, которые пытались отрезать пути снабжения к гарнизонам, совершали нападения на внешние посты или даже угрожали городу захватом. Советско-афганские части даже проводили крупномасштабные операции, чтобы предотвратить это. Обычно они были успешными: моджахеды отступали в горы за границей, чтобы затем вернуться и снова атаковать вражеские колонны. В 1983 году одно время даже казалось, что Хост падет. В конце августа ситуация была настолько критическая, что афганский режим перебросил из Кабула на вертолетах 37-ю бригаду спецназа под руководством полковника Шанавац Тани. Она после ожесточенных боев отбросила моджахедов от города. В октябре бригада ушла в Кабул, и Хост снова оказался в осаде. В 1985 году предводители и командиры моджахедов сошлись в том, чтобы захватить город окончательно, и с этой целью задумали серьезное наступление. Взятие такого сильно укрепленного города как Хост не под силу одному отряду моджахедов. Такая крупная операция требует участия как минимум двух партий и ее командиров, чтобы мобилизовать необходимое количество воинов. Но они никак не могли достигнуть численного соотношения 3:1, желательного в военном плане для атакующей стороны. С учетом неспособности моджахедов отразить атаку советских ВВС и возможный массивный советско-афганский ответный удар, который последовал бы за нападением, проведение такого нападения было неразумной и сомнительной акцией. Я созвал военный совет под Пешаваром, чтобы обсудить данную проблему. Эту операцию должны были проводить партии Хали и Гайлани, причем Джелалутдин Хаккани, полевой командир партии Хали, должен был играть в ней ведущую роль из своей базы-форпоста под Джаварой, которая находилась в 6 км за границей напротив Мирам Шах и в 20 км к югу от Хоста. Я лично считал, что Гайлани еще не готов к наступлению, в то время как Хали заставлял меня обеспечить это наступление сейчас и поставить необходимое количество тяжелого оружия и боеприпасов. Хотя я и был сначала противником этой операции, но решил, что предоставлю свою поддержку при условии, что командиры проведут общее наступление согласно тактическому плану. Я решил даже проникнуть в Афганистан, чтобы скоординировать наступление и послать несколько пакистанских отрядов из военных советников к командирам моджахедов. Карта No14 объясняет тактическую обстановку в укрепрайоне.  На фото автор 1990 год Хост был окружен горами, которые были заняты моджахедами. Вокруг города располагался ряд оборонительных позиций и минных полей, а также гарнизон в Тани. Относительно крупные силы моджахеды собрали на юге и юго-востоке города, причем с их внешних постов могли просматриваться равнины, как это показано линиями на карте. Единственную горную цепь, которую занял противник, был Торгах. Этот горный хребет находился примерно в 9 км от Хоста, причем его северная точка находилась примерно в 4 км от абсолютно незащищенного аэродрома. Этот аэродром афганцы использовали очень редко, поскольку мы могли без труда обстреливать его, и те могли только разве что сбрасывать свой груз на парашютах. Торгах в военном плане был ключевой территорией для любой из сторон, которая хотела атаковать или защищать Хост. Я объяснил собравшимся командирам, что в 1-ой фазе наступления на Хост следовало ночью атаковать Торгах. Однако я был обескуражен, когда они в один голос заявили о нападении в дневное время суток. Часами я пытался втолковать им, что моджахеды будут подвержены тяжелому воздушному и артиллерийскому обстрелу, прежде чем сами достигнут Торгах. Тем не менее, главный руководитель операции, Хаккани, стоял на своем. Мои попытки заручиться поддержкой бывшего полковника Вардака против представителя партии Гайлани провалились, так как он по политическим причинам не хотел перечить Хаккани. Тот же приводил аргументы, что при нападении днем каждый будет сражаться лучше и не станет прятаться за спиной своих товарищей в то время, как при ночном нападении никто бы не сотрудничал и обвинял бы другого в своих ошибках. Он считал, что только так командир мог сохранить контроль над воинами. Он гарантировал мне успех, целиком взяв на себя личную ответственность за эту операцию. В конце дня, после бесплодных переговоров, я сказал Хаккани: "Я не готов принять ответственность за план, о котором с уверенностью знаю, что он не удастся, да еще приведет к тяжелым потерям". Я отозвал обратно поддержку пакистанских советников, однако позднее передумал и позволил двум пакистанским отрядам уйти в Афганистан. Нападение на Торгах должно было начинаться в 10 утра (час "Эйч"), однако неизбежные задержки передвинули начало выдвижения моджахедов на полдень. К сожалению, все произошло точно так, как я и предвидел: нападавшие были подвергнуты сконцентрированному огневому обстрелу и потеряли много человек ранеными. После наступления темноты кое-какой успех был достигнут, если можно назвать достижением несколько взятых блиндажей. Около полуночи моджахеды решили, что с них хватит, и приступили к отходу, забрав с собой раненых и мертвых. Примерно две недели спустя Хаккани пришел ко мне, чтобы попросить прощения за то, что он отверг мой совет. Он извинился за свои ошибки и тут же попросил дать ему больше оружия и боеприпасов. Он хотел снова попробовать атаковать - ночью. Однако Торгах тем временем был укреплен афганцами. Я отклонил второе наступление, поскольку нападение на подготовленного противника никогда не было хорошей военной тактикой. Мой прогноз, что такое широкомасштабное наступление станет сильной провокацией и приведет к контрмерам советско-афганских войск, также оказался верным. 20-го августа 1985 года противник начал второе наступление на восток, в котором приняли участие примерно 20000 солдат. Серией двойных ударов словно щипцами (карта No15) они попытались выбросить моджахедов из своих укреплений к западу от "клюва попугая" около населенных пунктов Азра, Алихейль и Хост. Оттуда нападающие повернули на юг в направлении границы и проникли в область Джавары. Множество вертолетов было задействовано, чтобы окружить моджахедов, в особенности около кишлака Азра. Десант был высажен как минимум в девяти точках, чтобы построить цепь из советских подразделений ВДВ около баз моджахедов или деревень. То же самое происходило под Алихейль, где агрессоры угрожали захватить несколько складов ручного вооружения, что означало дополнительные потери для моджахедов. Удар из Хоста через Тани на Джавару также внушал опасение. Любое сильное наступление на Алихейль, Джавару или Пакистан вызывало тревогу как у политиков, так и у военных в Исламабаде. Если бы Советы когда-либо задумывали серьезное наземное наступление на Пакистан, то у них было бы только два пути. В пределах Пакистана высота Пейвар в горной гряде Котал господствовала не только над дорогами в Афганистан, а также, что было еще важнее, над всей долиной Курам до Парачинар и еще дальше. Потеря этих высот означала бы прорыв нашей пограничной защиты. Я могу подтвердить, что в течение этих месяцев интенсивных военных действий и зондирований границы пакистанская армия в северо-западной провинции находилась в полной боевой готовности, выдвинув вперед свои части на подготовленные позиции на случай захвата долины Курам. Хотя осада Хоста вражеской контратакой была снята,база Джавара выстояла. Тот факт, что афганцы через Тани не двинулись на юг, подчеркнул искусную и отважную борьбу моджахедов, которые оперировали из Джавары. У нас отсутствовали многие командиры, в том числе Хаккани, который совершал паломничество в Мекку. Его заместитель в этих боях стал шахидом. Советские и афганские вооруженные силы продемонстрировали улучшение своей тактики и техники, отныне они могли проникать в области, которые в течение долгого времени считались оплотом моджахедов. Они также могли продвинуться вперед вплоть до самой границы и разрушить наши базы, что подвергло опасности всю нашу борьбу. Я решил, что должен попытаться расстроить все следующие попытки Советов. В середине 1985 я проверил, насколько начала действовать моя общая стратегия войны в Афганистане. Наши усилия сдержать противника в пограничных районах, кажется, не удались. У нас было много раненых, попытка захватить Хост провалилась, и советское командование перехватило инициативу. Я провел много часов за картой Афганистана, думая о том, как следует лучше всего продолжать вести войну. Моим заключением было то, что Советы до сих пор не потерпели ни одного серьезного поражения на поле боя. Бои у границы были сильными, не склонив, тем не менее, чашку весов ни в какую сторону. Я полагал, что противник провел эти операции, чтобы ослабить давление на другие регионы Афганистана, в особенности Кабул; и что первоначальной целью наступления было уничтожение наших путей снабжения на юге и востоке Алихейля и Джавары. Я чувствовал, что принципы нашей стратегии не были ошибочными, и можно было ожидать возрастающей боевой активности моджахедов против Кабула и севернее Амударьи, а также повторных наступлений советско-афганских войск на наши пограничные базы. Они как раз были бы знаком, что в другом месте мы добились успехов. В этой связи я принял противоречивое решение. Я решился защищать Алихейль и Джавару в случае последующих наступлений противника, не будет никаких отходов в Пакистан, а наоборот, мы попытаемся удержать позиции, ведя обычный оборонительный бой. Это было против обычных принципов ведения партизанской войны. Несколько членов моего штаба считали, что я неправильно оценил обстановку и что оборона против намного более превосходящих сил противника с его полным воздушным превосходством тактически будет глупостью и снова приведет к поражению с высокими потерями. Я понимал, что они имели в виду, но тем не менее, я также был уверен в том, что другие факторы превосходили их аргументы. Война - это искусство и вовсе не наука. Во-первых, для меня было важно то, что 60% наших грузов шли через эти два выдвинутых района снабжения, и мы не могли позволить себе потерять их. Они являлись стратегически важными пунктами снабжения в течение всей войны. Если бы противник занял их на длительное время, находясь со своими вооруженными силами недалеко от границы, то наши основные пути подвоза были бы заблокированы надолго. Эти территории были для нас важны в стратегическом плане и потому требовали дальновидной защиты. Сооружение оборонительных позиций вдоль границы в этих областях стало бы камнем преткновения для Советов и должно было привести к эскалации войны. Если бы русские вторглись в Пакистан, то их наземные войска скорее всего выбрали бы эти два маршрута. Оборонительные позиции моджахедов замедлили бы их наступление, привели бы к потерям и дали бы время пакистанской армии, чтобы занять позиции и вызвать подкрепление. Прошло три месяца, пока мы решали, какие меры принять, и чтобы, наконец, убедить генерала Ахтара и президента Зиа. С его согласия я посетил в сентябре-октябре 1985 Алихейль и Джавару, чтобы изложить моджахедам необходимость принять меры по обороне этих баз и проследить за их выполнением. Моя первая поездка состоялась в Алихейль, причем меня сопровождали члены армейских комитетов Хекматияра и Саяфа, партии которых контролировали соответствующую область. Я хотел посмотреть на Алихейль и близлежащие позиции, и таким образом, я принял участие в разведывательном рейде на вершину холма в двух километрах от деревни. Позднее мы отступили на 4 км и заняли позицию наблюдателей, чтобы посмотреть на демонстрацию огневой мощи моджахедов, которая должна была начинаться в 16.00. Время было выбрано так, чтобы боевые вертолеты не успели стартовать из Кабула или Джелалабада и атаковать моджахедов за остаток светлого времени суток. Я был поражен. Свыше тысячи зарядов из 107 мм ракетных установок, 82 мм минометов и безоткатных орудий в течение двух часов обрушились на Алихейль, Нарай и прилегающие к ним оборонительные позиции. Ответ противника был менее впечатляющим, вражеский артиллерийский огонь велся далеко впереди наших огневых позиций, самое точное попадание мины легло в 500 метрах от наших позиций. Второй день мы провели в разведывательном походе из выдвинутого наблюдательного поста. Снова мы обстреляли из ракетных пусковых установок позиции под Алихейлем. За этим обстрелом последовала пауза 30 минут, чтобы убедить противника в том, что огневой удар закончен. Как только мы замечали движение в Алихейль, мы снова открывали огонь, и так продолжалось до ночи. На базе я встретил профессора Заяфа и некоторых его командиров из Кабула. Он считал, что только его партия должна отвечать за защиту лагеря, и мне с большим трудом удалось убедить его в обратном. Следующий день я провел, осматривая окрестности базы и беседуя с командирами о том, как лучше всего подготовиться к нападению. Проверялись минные поля; зенитные пулеметы были установлены на позиции, автоматические пушки, безоткатные орудия и минометы решили применить для обстрела возможных путей приближения противника; возможные посадочные площадки для вертолета были заминированы, и для контроля над минными полями использовали тяжелое оружие. Я особенно подчеркивал, что окопы должны быть протянуты для обеспечения руководства и связи и что все боевые позиции или бункеры должны быть укрыты от воздействия с воздуха. Это было трудным заданием, и я мог только надеяться, что командиры смогут побудить своих воинов к земляным работам. Я дал им два месяца, чтобы выполнить задание и пообещал выдать им больше оружия, если они успешно выполнят поставленные задачи. Я ожидал, наверно, слишком многого. Мои офицеры использовали значительное время для осуществления руководства и контроля, но в конце 2-месячного срока партии попросили больше времени. Я снова отправился в Афганистан, чтобы осведомиться на месте о положении дел. Увиденное повергло в шок. Даже если я принимал во внимание антипатию моджахедов к шанцевым работам и к оборонительной войне, я был объят ужасом от того, что увидел. Никаких траншей проведено не было, позиции тяжелого вооружения без маскировки были у воздушных наблюдателей как на ладони, палатки моджахедов были поставлены вблизи позиций, маскировка позиций сверху отсутствовала полностью. Однако с большими усилиями осуществлялось строительство серии туннелей, которые включали в себя штаб-квартиру и службы снабжения. Я был теперь вынужден выделить моджахедам немного больше тяжелого вооружения, но тем не менее разъяснил, что необходимо провести значительную доводку позиций, прежде чем все обещанное оружие будет поставлено. Ситуация в Джаваре была идентичной. Моджахеды работали с энтузиазмом над туннелем, применяя бульдозер и взрывчатку, чтобы построить семь туннелей, которые были проложены сбоку в горе. Эти туннели скрывали мечеть, цех по ремонту оружия, маленький медпункт, средства коммуникации, кухню, резиденцию для официальных гостей и склад. Генератор подавал ток в медпункт, мечеть и гостиницу. На базе можно было даже смотреть видеофильмы. Эта работа всегда пользовалась приоритетом по сравнению с укреплением тактических оборонительных позиций. Партии и командиры очень старались произвести впечатление на визитеров-журналистов. На самом деле неудавшаяся попытка Советов достигнуть Джавары давала им ложное чувство безопасности. Оборонительные позиции боев при Джаваре, которые шли в апреле 1986. Джавара была солидной административной базой. Там планировались и проводились операции против Хоста, она была учебным центром моджахедов по обучению воинов стрельбе из ручного огнестрельного и тяжелого оружия; Джавара была центром того, что считалось освобожденной областью, где существовало что-то вроде мини-правительства, заседали суды и принимали делегации журналистов. Командиром был 50-летний Хаккани от партии Хали, хотя Хекматияр, Наби и Гайлани так же держали там своих командиров. Хаккани имел в своей команде от 40 до 50 младших командиров и, возможно, 10000 моджахедов, которые были рассредоточены в пограничных областях между Алихейль и Джаварой. Я представил на карте выдвинутые позиции под Джаварой, которые следуют за отрогами гор на расстоянии 10 км от границы, хотя и на равнине Хоста находились более мелкие, простиравшиеся снаружи группы оборонительных позиций. Противовоздушная оборона состояла из трех зениток "Эрликон", пулеметов калибра 12,7 мм и 14,5 мм, а также из выстреливаемых с плеча ракет типа SA-7, которые выдвигались зачастую до семи километров в направлении Джавары. Возможные маршруты движения танков или пехоты прикрывали противотанковые мины, минометы, безоткатные орудия и гранатометы. Несколько позиций были соединены полевыми телефонами или рациями "Воки-Токи". Нужно упомянуть здесь именно "Walkie-Talkie", так как речь шла о радиостанциях самой простой конструкции, которые не выдерживают никакого сравнения с рациями пехотных командиров западных армий. В то время, как тактическая оборона по теории находилась в ответственности Хаккани, на практике все выглядело так: командиры в одиночку вели собственные боевые действия в обороне, тогда как Хаккани направлял все свои усилия на координацию логистики. Оборонительные позиции, которые показаны на карте, нанесены не очень точно, однако они, тем не менее, разъясняют расстановку сил и используемые типы вооружения. В Джаваре и в туннелях вокруг него были размещены 400 воинов в качестве последнего рубежа обороны или же для выполнения технических функций. Здесь также находилась штаб-квартира Хаккани. Эти моджахеды жили либо в туннелях, либо поблизости от них, в то время как те, кто находился в выдвинутых передовых позициях, там же жили, ели и спали. Пища готовилась зачастую централизованным путем или же в самом Пакистане и доставлялась на позиции. После начала боя каждый вынужден был довольствоваться тем, что у него было. Хотя Советы искусно управляли нападением на Джавару, они ввели в бой только один полк 103-ей гвардейской воздушно-десантной дивизии, расквартированной в Дар-Уль-Аман, остальными агрессорами были 12000 афганских солдат. Тактически операцией управлял штаб генерал-майора Шанаваца Тани, который через четыре года, будучи министром обороны, предпринял попытку путча против кабульского режима и после этого перебежал к моджахедам. Непосредственным командиром афганских войск был заместитель Тани, бригадный генерал Абдол Гафур. Целью советских и афганских вооруженных сил было разрушение инфраструктуры партизан под Жаваром, занять данную область и перекрыть этот важный путь снабжения моджахедов (карта No17). Это было нелегкой затеей. Данная операция наверняка предполагала тяжелую борьбу, причем моджахеды имели возможность получить подкрепление из Пакистана. Было нереально выполнить задачу такой величины одной 25-ой афганской дивизией в Хосте и 2-ой пограничной бригадой ДРА. Хост фактически был только трамплином, другие солдаты должны были прибыть из других гарнизонов. После длительного планирования Гафур собрал в марте свои войска. Части 7-го и 8-го полка из Кабула, 12-ой из Гардеза, 14-ой из Газни прибыли в Хост. Три батальона (1500 бойцов) 37-ой бригады и советский полк ВДВ (2200 бойцов) прибыли по воздуху, чтобы вести наступление в горах. Вся операция велась в условиях обычного превосходства в воздухе, поддержкой артиллерии и ракет с массой транспортных и боевых вертолетов. Тот факт, что афганская армия могла проводить операцию такого масштаба, служил доказательством, что она вернула свою военную компетентность. Подобное предприятие сложно было бы представить тремя годами раньше. Когда зима закончилась на первой неделе апреля, началось наступление советских и афганских "коммандос" с вертолетов под прикрытием авиации и артогня. Пехотные и моторизованные части тут же попали под огонь моджахедов к югу от Хоста и около Тани, что их стремительный темп наступления снизило до медленного передвижения ползком. К югу от Тани операция приостановилась на несколько дней, так как авангард противника натолкнулся на упорное сопротивление моджахедов с гор севернее Джавары. Также отряды моджахедов выпустили сотни 107 мм ракет на летное поле аэродрома Хост, чтобы воспрепятствовать взлетам и посадкам вертолетов. Вторая фаза наступления (от Тани на Джавару) требовала некоторой перемены планов и реорганизации сил, так что Гафур дал войскам передышку до 11-го апреля. Последний этап плана охватывал, наконец, использование высадившихся с вертолетов отрядов, чтобы занять доминирующие высоты вокруг базы Джавара. С помощью воздушного превосходства следовало подавить позиции моджахедов; а ввод в бой наземных войск, которые должны были присоединиться к десантникам, имел целью добить оставшихся моджахедов. Десять дней пытался Гафур достичь базы Джавары, десять дней тяжелых боев, в которых он пытался сломить сопротивление моджахедов, а они в свою очередь доказали, что могли удерживать свою территорию даже при неблагоприятных обстоятельствах. Их триумфом в этом бою стало полное уничтожение одного батальона 37-ой бригады спецназа, который по плану Гафура высадился за позициями моджахедов. Посадочная площадка батальона находилась на открытом плато вблизи базы, которое находилось в пределах досягаемости воинов Хаккани и Хекматияра. Свыше десятка вертолетов днем приближались волнами, чтобы высадить десант из 400 солдат. Когда они перелетали позиции моджахедов, то попадали под огонь ракет ПВО (SA-7) и тяжелых пулеметов. Три вертолета столкнулись в воздухе, в то время как другие пытались под перекрестным огнем моджахедов высадить своих солдат. На открытой территории их отряды были отрезаны и сильно деморализованы. С наступлением ночи от этого батальона никого больше не осталось, все были убиты или попали в плен. Если бы у нас были ракеты "Stinger", вряд ли вообще хоть один из вертолетов вернулся бы на базу. С 11 по 22 апреля Джавара находилась в кольце артиллерийских и воздушных атак. Воздушное пространство Пакистана бесчисленное количество раз было нарушено самолетами противника, которые пересекали границу и выныривали оттуда, чтобы атаковать свои цели в Афганистане. Несколько боевых самолетов использовали управляемые бомбы с лазерным наведением, чтобы вывести из строя туннели Джавары. Прямое попадание в туннель приводило к его обрушению, причем большинство находящихся в нем людей получали ранения. То же произошло с Хаккани, который был ранен, но сумел выжить. У меня в Равалпинди раздавались звонки взволнованных представителей партий с требованиями сделать что-нибудь, чтобы воспрепятствовать граду бомб и ракет. В отчаянии я попросил генерала Ахтара разрешить пакистанским добровольцам моего штаба доставить в Афганистан ракеты "Блоупайп". Мой штабной офицер из службы логистики, бывший полковник войск ПВО, вызвался в их числе. Его сопровождали несколько других офицеров, в том числе один молодой капитан. Рано утром пакистанские военные с ракетами "Blowpipe" взобрались на высоту, чтобы приготовиться предстоящему в течение этого дня бою. Выяснилось, что этот бой был подобен охоте на уток, где утки оказались победителями. Из укрытий на горе представлялся чудесный вид на самолеты противника, когда те поднимались, пикировали и снова поднимались в воздух, чтобы обстрелять наши оборонительные позиции. Первая ракета "Блоупайп" по-королевски взмыла в небо, промахнулась по цели, выдав при этом позицию стрелков. Через несколько минут полковник был легко ранен, а несколько моджахедов убиты, но капитан все-таки продолжал пуски ракет. В общем и целом было выпущено 13 ракет, прежде чем точным попаданием был ранен капитан и другой офицер, а несколько находящихся поблизости мужчин были убиты. Ни одна ракета не попала в самолет. Для меня это стало последним доказательством того, что данный тип вооружения бесполезен был на этой войне. Мы говорили об этом с самого начала, и теперь это оружие отказало в критический момент в решающем бою. Один британский офицер-артиллерист, который видел ПЗРК "Blowpipe" на Фольклендских островах в действии, извиняясь за плохую эффективность оружия, утверждал, что обычно боязливые пилоты после пуска отворачивали в сторону и не беспокоили стрелка. У нас же имелся другой опыт, тем более мы должны были как-то сбивать самолеты противника, а не пугать им пилотов. Нашу группу эвакуировали в Пакистан в военный госпиталь. Через несколько недель после этого инцидента я спросил капитана, почему он не попытался поменять огневую позицию после того, как противник вскрыл ее. Это была бы самая естественная в мире вещь, его ответ был интересен. Он посчитал, что смена позиции позволит моджахедам усомниться в его мужестве. Те также не показывали намерений сменить позицию: они с упорством удерживали ее, хотя она была под огнем. Этот молодой офицер чувствовал, что честь пакистанской армии стоит на карте, и он принял вызов, пока не был сражен. Позже президент за это вручил ему орден. Из-за отсутствия Хаккани координация обороны ухудшилась, и на меня ежедневно сваливалась серия тревожных сообщений. Я настойчиво требовал у генерала Ахтара позволить мне визит в Афганистан, но он отказал мне в этом. Между тем я побуждал всех военных представителей партий лично из Джавары руководить операциями, которые были нацелены на территории в тылу противника и на аэродром Хоста. Жестокость боев может подтвердить тот факт, что стволы многих наших орудий ПВО от интенсивной стрельбы пришли в негодность, также имелись свидетельства ближних боев. Я снова попросил генерала Ахтара, чтобы он позволил мне дойти хотя бы до границы, так как я считал, что мое присутствие на месте подействует успокаивающе, и что оттуда я мог бы лучше координировать действия. В конце концов, противник находился в трех километрах от Пакистана, и возможно даже, пересек границу. После того, как я заверил его, что не пойду в Афганистан, тот дал разрешение. В тот день, когда я достиг Мирам Шах, Джавара пала. Советско-афганские войска контролировали туннели и разрушили базу дотла. Моджахеды были отброшены, наверное, в самом тяжелом бою этой войны, где они использовали все имеющееся в распоряжении оружие, в том числе несколько захваченных танков. В Мирам Шах я встретил Хекматияра и Хали, которые направлялись к границе по той же причине что и я. Новости были плохими, но тем не менее в районе находилось все еще солидное число моджахедов, и не все базы были потеряны. Хекматияр согласился с идеей, ночью подвести подкрепление, чтобы укрепить позиции. Я попытался оценить ситуацию, наблюдая за движениями противника около Джавары. Однако я не сумел никого обнаружить, по моему мнению в там его больше не было. После разговора с Хаккани я сообщал тому, что Джавара кажется свободна. Он поручил одному полевому командиру, чтобы тот послал ночью туда разведчиков. Ночью я посмотрел на впечатляющий артобстрел моджахедов Хекматияра тыловых позиций противника 107-милиметровыми ракетами. Другие моджахеды приняли участие в обстреле, подтверждая тот факт, что они - не побеждены. На следующий день подтвердилась догадка, что противник ушел. Спустя 48 часов Джавара снова находилась в наших руках. Режим в Кабуле праздновал большую победу. Если доверять радио, сотни бункеров и полевых позиций моджахедов были разрушены; тысячи стволов оружия и мин, миллионы патронов были захвачены. По сообщениям противника мы понесли потери - 2000 убитых и 4000 раненых. Настоящие потери моджахедов под Джаварой не превышали 300 солдат и нескольких автомобильных грузов с оружием и боеприпасами. Хотя опорный пункт Джавара пал, многие из полевых оборонительных сооружений вблизи его все еще были в руках моджахедов. Через какое-то количество часов противник ушел из Хоста, не делая никаких попыток удержать территорию, которую он захватил. Мы сбили 13 вертолетов и самолетов во время нападения, взяли в плен и ранили более сотни афганских солдат. Наше решение вести обычный оборонительный бой под Джаварой, теперь подверглось сильной критике. Нас обвиняли в том, что мы нарушаем принципы ведения партизанской войны. Как я ранее объяснял, у нас имелись разные причины, чтобы превратить Алихейль и Джавару в крепости и защищать их в случае атаки. От сохранения этой оперативной базы снабжения зависело продолжение войны. После боя мы отстроили заново этот укрепрайон и использовали его до конца войны. Именно база Джавара произвела впечатление на мистера Уилсона примерно годом позже. Несмотря ни на что, я считал, что мы не нанесли противнику никакого тяжелого тактического урона, а наш удар был не настолько серьезен, как мы полагали. Мы могли бы достичь большего. Я нисколько не сомневаюсь в том, что моджахеды отразили бы все нападения с незначительными потерями, если бы заранее решили две проблемы. Во-первых, полевые командиры должны были бы надлежащим образом обустроить свои оборонительные позиции в течение предыдущих недель, чтобы обеспечить им защиту от артиллерии. Во-вторых, если бы американцы и пакистанцы не тянули так много лет с поставками моджахедам эффективного оружия ПВО, мы наверняка легко бы отразили нападение. Если бы моджахеды правильно окопались в Джаваре и получили бы ракеты "Стингер", то они были бы непобедимы, в этом нет никакого сомнения. Карты районов боевых действий описаных в настоящей статье можно посмотреть ЗДЕСЬ |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |
