|
04:40
"На обратной стороне Луны..."
|
|
Карелин Александр Петрович "На обратной стороне Луны..." Часть 2  Аннотация: Сквозь круги ада...Именно так можно обозначить испытания, выпавшие на долю воина-интернационалиста, оказавшегося в афганском плену. Долгим и не простым оказался и путь домой... Окончание повести. Авторский текст немного сокращен, отредактирован, литературно доработан, внесены исправления и поправки. Слог и стилистика автора в основном сохранены. Часть 1 Здесь Часть 2 Глава первая. Долгий переход 1 В составе небольшого отряда вооружённых афганцев вот уже несколько дней мы движемся в южном направлении, преодолевая за день большие отрезки пути. Мы с Беловым находимся в полном неведении, не зная, куда нас ведут и кто эти люди. Группа состоит из высоких, поджарых и, видимо, очень выносливых мужчин среднего и солидного возраста. Эти афганцы с легкостью преодолевают пешком большие расстояния, неся на себе тяжёлое оружие. И они одинаково уверенно двигаются как днём, так и ночью. Похоже, что они крайне неприхотливы, могут довольствоваться малыми удобствами, но, при этом, остаются очень чистоплотными. Во время этого продолжительного путешествия они питались преимущественно сушёным мясом, горячим чаем да разогретой афганской лепёшкой, овальной по форме и сохраняющей свежесть и не черствеющей удивительно долгое время. Следует отметить, что молитвы всеми афганцами совершались несколько раз в день, практически ни разу они не пропустили ни одного поклонения своему богу. С нами почти никто не разговаривал. В нашей группе находилось два-три афганца, настроенных по отношению к нам крайне агрессивно, видимо, это были ветераны-боевики. С нами они не церемонились, регулярно осыпали ругательствами и мы физически, "всей кожей", ощущали их сдерживаемую ярость и раздражительность. Наверное, их всё же сдерживало чьё-то высшее указание - доставить нас целыми и невредимыми по назначению. Я думаю, это и сохранило наши жизни. Несколько верблюдов бежали почти без поклажи, их умело подгоняли погонщики, ударяя пятками в потёртые бока животных. Путь наш пролегал по равнинной и пустынной местности, эти малозаметные тропы причудливо петляли, иногда становясь совершенно невидимыми в сизой дымке. Как наш отряд определял маршрут, оставалось только гадать, а их ориентиры нам были неведомы. Изредка путь нам преграждала небольшая гора или холм, тогда вся группа следовала в обход. Мне кажется, что риск в нашем путешествии всё же был, но, тем не менее, мы беспрепятственно двигались в дневное время, не наталкиваясь ни на посты, ни на засады, ни на наши "вертушки". Местность по ходу движения была безлюдна, лишь пару раз мы видели отдалённые кишлаки, но, похоже, и они были без жителей. Странное всё-таки испытывал я чувство, проходя большие расстояния по этому чужому и непривычному ландшафту: большие пустынные просторы, одинокие горы - всё это напоминало мне чужие планеты по виденным в детстве фантастическим фильмам. Особенно причудливо всё это выглядело в ранние утренние или поздние вечерние часы. Суровая красота! Мы с Жоркой не были так же выносливы, как афганцы, поэтому буквально "валились с ног". Тогда нас сажали на верблюдов, не преминув поругать при этом. Но на это им приходилось идти - афганцы очень спешили, нельзя было терять время и ждать, пока мы отдохнём. К поздней ночи, как правило, наш отряд входил в тихий, без единого огонька, кишлак. Обычно его окружал полузапущенный сад, впечатление, что никто за ним уже не ухаживал - казалось, жители покинули своё жильё. Тропа петляет через густую высохшую траву, практически опутавшую невысокие фруктовые деревья. Недавно прошли обильные декабрьские дожди, земля стала влажной, ноги постоянно скользят в чёрной грязи, того и гляди, что упадёшь. Тишина и безлюдность кишлака обманчивы. Стоит лишь постучать в любую дверь, как её открывает радушный хозяин, держа в руке керосиновую лампу, подслеповато щурясь, но радуясь, словно видит старых и добрых друзей. Усталых путников тут же размещают на ночлег. Всё это делается без лишних слов, по-деловому привычно и сдержанно. Ни разу мы не слышали каких-то перебранок или недовольства. Подкрепившись и приготовившись к ночлегу, афганцы ещё долго могут вести неторопливые беседы за чашкой чая или с сигаретой в руке. Меня постоянно поражала эта их солидарность, дружеское отношение к своим соотечественникам, поддержка и не только словом, но и делом. Настоящее афганское братство, некое единство душ. Для меня такое было удивительным явлением. Неужели люди могут быть так дружелюбны друг к другу?! Невольно на ум приходили сравнения, как, например, меня встретили свои же соотечественники на заставе. Сколько ненависти и издевательств пришлось испытать нам с Беловым. Никому бы не пожелал пройти через это, прочувствовать на своей шкуре. Как правило, нас с Жоркой отводили в дальний угол комнаты, рядом размещалась пара охранников. На ночь всегда выставлялся дежурный дозор. В первые минуты нашего появления на нас смотрели, как правило, с удивлением и любопытством, но очень быстро это проходило, на нас вообще переставали обращать внимание. Радовало, что пока в нашу сторону не было сделано ни одного злобного выпада. Наступало утро, и мы снова отправлялись отмерять километры по неведомой нам земле. 2 Однажды мы не зашли на ночь в кишлак, похоже, придётся идти и ночью. А впереди всё явственнее виднелась жёлтая полоса. Это была пустыня Регистан - "страна песков". Вот, значит, где придётся нам идти. Жёлтые барханы, словно застывшие волны древнего моря, резко выделялись на фоне темнеющего небо, на котором появлялись первые звёзды. Никогда раньше ни мне, ни Жорке не приходилось видеть так близко эту суровую пустыню. Хорошо нахоженная тропа убегала вдаль, петляя среди барханов. Отряд наш двигался бесшумно, лишь редкие фырканья верблюдов нарушали скрытность и тишину. Иногда верблюды ускоряли шаг, почти пробегая большие отрезки пути. Для нас эти "скачки" превращались в настоящее мучение - нас сажали позади наездника, ехали мы без седла, а жёсткая спина животного больно отзывалась на наших непривычных к такому обращению задах. От непрерывной тряски и раскачиваний в разные стороны начинала кружиться голова, жгучая боль в натёртых поверхностях бёдер вынуждала елозить по спине верблюда, заставляя на мгновение уменьшить мучение. Потом всё начиналось снова. И при всём при этом надо было ещё удержать равновесие, не свалиться под ноги "кораблю пустыни". Наша неприспособленность к такой езде, привычной для афганцев, лишь злила и раздражала их. Вот уже и глубокая ночь настала. Мягкий лунный свет хорошо освещает дорогу, разливаясь и в бескрайних песках. По пути мы несколько раз натыкались на сгоревшие остовы легковых автомобилей, а также полузанесённые песком скелеты лошадей и верблюдов. Кости зловеще белели в лунном свете, заставляя внутренне напрягаться. Возможно, раньше здесь проходила дорога. Наконец, объявлен первый привал на ночь. По команде погонщиков верблюды послушно становятся на колени, а затем осторожно ложатся на песок. Мы, как пьяные, ступаем на крепкую землю. Афганцы приносят сухие стебли верблюжьей колючки, травы "перекати - поле" и ещё какие-то щепки и разводят небольшой огонь. На нём готовится чай, разогреваются лепёшки. Мы с Жоркой присели шагах в пяти от костерка, всё ещё не можем прийти в себя от этой ночной "гонки". Один из афганцев принёс нам по куску лепёшки. Я ем вкусный хлеб, а сам незаметно осматриваюсь по сторонам. Совершенно сумасшедшая мысль о побеге приходит мне в голову. А что, если "рвануть" в темноту и затеряться среди барханов?! От таких планов сердце начало колотиться, как бешеное. Я шепотом поделился этой идеей с товарищем. Потом решительно произнёс: -Ну что, Жорик, испытаем судьбу ещё раз? Я даже не успел договорить фразу, как от костра поднялся один из охранников с автоматом и прошёл прямо к нам, сел рядом. Неужели он способен читать наши мысли?! Наш привал был кратким, отряд снова продолжил путь. На этот раз мы уже не останавливались до самого рассвета. Краешек неба у поверхности земли стал светлеть, "поглощая" звёзды на горизонте. Над головой ещё чернела чернильная ночь, но Луна уже откатывалась назад, собираясь оставить небо. Вот уже и утро надвигается. Хрустально-чистый воздух обеспечивал великолепную видимость. Неожиданно впереди показались очертания горной цепи. Но до неё было ещё очень далеко. Под ногами всё чаще появлялась растительность - пески заканчивались. Пустыня Регистан милостиво выпускала нас из своих суровых объятий. Прежде, чем мы приблизились к невысоким горам, прошла пара-тройка часов. Рядом с горами начиналась "зелёная зона". Всё здесь было покрыто травой, деревьями и кустарниками. Солнце уже взошло, а мы всё шли и шли вдоль цепи гор. Сказать, что мы выбились из сил - не то слово. Шли мы с Беловым одной силой воли. Наконец, уперлись в одинокое и большое жилище. Этот дом напоминал настоящий постоялый двор. Хозяин разместил вновь прибывших путников, не задавая лишних слов и ничуть не удивившись нашему отряду. Правда, он с видимым любопытством разглядывал нас. Кроме нас в этой "гостинице" были и другие постояльцы. Проснувшись, они один за другим выходили во двор, приветливо здороваясь со вновь прибывшими. Похоже, кто-то даже встречал своих знакомых. Практически у каждого афганца было огнестрельное оружие. Переговорив, афганцы уходили своими тропами, а нас ждал сон и отдых. Жаль только, что нас никто не покормил, голод ещё долго не давал заснуть. Нас с Беловым разбудили примерно в пять вечера. Весь отряд уже поспешно выходил со двора, окружённого высокой глиняной стеной. За воротами стояли два грузовых пикапа марки "Тойота". Весь отряд тесно набился в обе машины, мы тотчас выехали. Автомобили с большим трудом двигались по ухабистой, размытой дождём дороге, которая виляла между деревьев, уходя в долину. Через некоторое время дорога превратилась в совершенно непреодолимый участок с глубокими канавами, рвами и большими валунами. Конечно, ехать было нельзя. Всех нас высадили, а транспорт повернул обратно. Стемнело. Мы вышли на огромное, покрытое растительностью поле, залитое водою, как после обильного дождя. Горы остались позади. А впереди, насколько хватало взгляда, простиралось это гигантское зелёное полотнище, исполосованное каналами, канальцами, узкими тропками и переходами. Видимо, это и были рисовые плантации. Перед тем, как ступить на этот путь, был проведён инструктаж, как надо двигаться: не курить, не разговаривать, не шуметь, идти "след в след", цепочкой. Всё это нам терпеливо объясняли жестами. И мы пошли. Скажу сразу - для нас с Жоркой это было новое испытание. Шли в темноте по узеньким тропкам, перепрыгивая канальцы, при этом пытались точно попасть на другой переход, а ещё требовалось не упасть в воду. Мы опять выбились из сил. Но здесь верблюдов не было, никто нас на себе не повезёт. Концентрация внимания была на пределе. И вот таким образом мы и двигались всю ночь. Было нам не понятно, куда это мы торопимся и чего так опасаемся. Когда мы к нашей огромной радости миновали эту громадную плантацию, забрезжил рассвет. Отряд выбрался на сухую равнину. Нам попалось маленькое, полуразвалившееся и одиноко стоящее хозяйственное строение. Туда мы и вошли. Внутри на земляном полу валялись старые матрасы. Я думаю, это был своеобразный перевалочный пункт. Здесь все закурили, разговаривали, но всё же полушёпотом. Как только нам с Беловым показали места, мы рухнули на матрасы и сразу же "провалились" в чёрную и бездонную пропасть от полного бессилия. Все чувства и мысли были выжжены. Спали, как убитые без снов и движений. Глава вторая. Неожиданное открытие 1 Раннее, свежее утро. Пахнуло дымком и какими-то восточными травами или пряностями. Пара часов отдыха пролетели мгновенно. Солнце ещё не взошло, но его лучи уже пробивались понемногу из-за возвышающихся впереди тёмных гор. У их подножия раскинулся какой-то неизвестный городок. До него были не более двух-трёх километров, и он хорошо был виден нам. С определённой уверенностью можно было отметить, что он не походил на привычный для нас облик афганского города. Иная архитектура домов и прочих строений, различались даже небольшие промышленные предприятия, наконец, виднелись многочисленные линии электропередач, что для Афганистана было редкостью. И что больше всего удивило - медленно двигался тепловоз. Настоящее чудо! "Что это? Насколько знаю, в Афганистане нет железных дорог?" - задал недоумённый вопрос Белов. Его познаниям можно было доверять. " А может быть, мы просто не знаем всей правды? И это окажется Кабулом, в котором с тобой никогда не бывали. Наконец, вспомни, что наши афганцы из отряда постоянно его упоминают в своих разговорах", - выразил я свои сомнения. Не успели мы обсудить свои соображения, как один из афганцев выдал нам две коричневые шерстяные накидки, показав, как их надо одевать и заворачиваться на афганский манер прямо с головой, оставляя только глаза. В этом одеянии мы почти не отличались от остальных, правда, выяснилось, что в город пойдут только шесть человек из всего отряда. Напоследок нас предупредили, что запрещается разговаривать, а для убедительности показали нам оружие из-под своих накидок. Мы перешли железную дорогу и оказались в первом квартале неведомого нам восточного города. При движении по пригородным улочкам мы пытались рассмотреть город получше. Надо сказать, что он не производил впечатления глухой провинции, напротив, имелись четырёх-пятиэтажные дома, построенные в восточном стиле, асфальтированные или мощёные камнем улицы, закрытые жалюзи магазинов, множество припаркованных автомобилей, множество богатых усадьб. Обратили внимание и на промышленные предприятия, к которым подходили вышки высоковольтных линий. Мне этот городок почему-то напомнил индийский, наверное, на память пришли кадры из знаменитых фильмов. На улицах не было ни души - город ещё спал. Возможно, был выходной день, так что никто не спешил на работу. Нам было трудно ориентироваться в датах и днях недели, ибо все прошедшие события спрессовались в причудливый "коктейль". Улица, по которой мы шли, стала резко уходить в гору, где на больших расстояниях друг от друга разместилось ряд усадеб, они-то как раз и напоминали афганский стиль. Вся наша группа вошла в одну из них, окружённую высокой стеной с массивными железными воротами. Дом выглядел ухоженным и просторным, в нем мы увидели несколько комнат и подсобных помещений, имелось и электричество. В этом поместье мы пробыли в обществе хозяев и наших охранников несколько дней. Вечерами приходили какие-то важные, степенные люди и вели неторопливые разговоры за общим чаепитием. Одежда и головные уборы их отличалась качеством материала и богатством украшений. Держались эти гости с большим достоинством. Я думаю, что это были афганцы, но из более высокого социального класса. Между тем они обращались с людьми из нашего отряда по-простому, без всякого превосходства и высокомерия. Конечно, мы вызывали у них интерес, однако они не говорили по-русски, как и мы на их языке, так что приходилось ограничиваться "беседой" на уровне жестов. Мы с Беловым отоспались, подкормились в этой усадьбе, но, к сожалению, это продолжалось не так долго. Однажды во двор въехал автомобиль-джип, на котором мы с шестью охранниками выехали в неизвестном направлении. Хорошее асфальтированное шоссе вывело нас за город. Кольцевая развязка, аккуратные дома, линии электропередач, повсеместный порядок и ухоженность - всё это и многое другое не давало нам покоя: а где же мы оказались? Я решился и задал бородатому и жилистому охраннику, показывая рукой на город, раскинувшийся неподалёку: "Кабул?". Бородач усмехнулся и закивал головой: "Кабул, Кабул!" Жорка тоже заволновался: "А куда же они нас везут?" Я пожал неопределённо плечами и почти уверенно заключил: "Наверное, это и есть Кабул. Раз мы там не бывали, то таким он вполне может быть, а не таким, как знакомый нам Кандагар. А что, не самый худший для нас вариант". Наша дальнейшая дорога проходила без всяких остановок. Никто нам не попадался на шоссе, пролетали насаждения деревьев по обочинам. Ещё наш путь скрашивали красочные пейзажи - яркие зелёные долины убегали к подножию гор, которые становились всё выше и выше. Стемнело, когда мы, наконец, остановились в каком-то бедном строении, для чего пришлось далеко съехать с шоссе. 2 Было раннее утро, а мы уже тронулись в дальнейший путь. Но очень быстро, примерно через час, въехали на безлюдные улицы большого города. Афганцы из нашей охраны были чем-то взволнованы. Автомобиль буквально "летел" по улицам. За окном можно было видеть опрятные двухэтажные дома-коттеджи, яркие рекламные плакаты и вывески многочисленных магазинов и учреждений. Всё это было написано причудливой арабской вязью. Поразили работающие светофоры на перекрёстках асфальтированных улиц. Это уже свидетельствовало о культуре города. Ближе к предполагаемому центру города стали появляться солидные и богатые здания с яркими вывесками. Одна из них на английском очень поразила меня и заставила похолодеть сердце. Я даже окаменел на какое-то время. Наконец, переведя дух, я похлопал Белова по плечу: "Жорка, ты видел? Ты видел, что там было написано? "Кветта Пакистан банк". А. значит, мы с тобой..." Я волновался и не на шутку был встревожен. "Да, я тоже прочитал её", - без всяких эмоций промолвил Жорка. "Чёрт возьми! Это же Пакистан!" - я был близок к отчаянию. Бородатый охранник, видя наше беспокойство, схватился за автомат и приказал замолчать, добавив грязное ругательство. (Я думаю, что смысловая суть этих ругательств одинаковая во всех странах и у всех народов. Не исключение она представляла и у афганцев. Это мы стали понимать гораздо позже, когда выучили их язык). Потрясённые мы сидели напротив друг друга и, молча, смотрели в пол. Это открытие просто "раздавило" нас. Это куда же судьба забросила нас?! Значит, всё это время мы находились среди настоящих душманов, даже не предполагая такого поворота событий. (Слово моджахед в те годы мы ещё не знали, оно возникло в нашей речи позже). Итак, сомнений больше нет - мы среди врагов, и они переправили нас в соседнюю страну. Назад пути нам больше не будет. Между тем джип резко свернул в узкий переулок и, проехав ещё немного, остановился у красивых кованых ворот белого особняка. Двери быстро открылись, и мы въехали внутрь небольшого дворика. Нас встретил высокий пожилой афганец с седой бородой и в аккуратной одежде. На вид я дал бы ему лет шестьдесят- шестьдесят пять. К великому нашему удивлению афганец заговорил на хорошем русском языке, причём акцента практически не ощущалось. Странно было в таком месте услышать русскую речь. Странно и очень приятно. Ну, наконец-то мы сможем всё узнать, тем более что афганец был настроен к нам весьма доброжелательно. Вслед за хозяином мы поднялись на второй этаж. По строению и по убранству дом напоминал европейский. В комнатах чисто и светло, правда, на всех окнах были ажурные металлические решётки. Душевая с кафелем произвели на нас с Жоркой неизгладимое впечатление. Это после-то заставы "Памир"! Вентиляторы под потолком просто "добили" нас. Были и чисто афганские приметы: полное отсутствие мебели, свёрнутые на полу матрасы. Всё это говорило, что в доме проживают "правоверные". Спустя немного времени афганец-старик стал задавать нам вопросы. Его интересовало всё: кто мы, откуда родом, как оказались в руках моджахедов. Вопросы он задавал в спокойной манере, не стараясь на нас давить или задавать провокационные, выпадов в нашу сторону мы не заметили. Мы отвечали откровенно, тем более не видели в вопросах никакого подвоха. Старик владел даром расположить к себе, хорошо владел искусством диалога. Вскоре он задал, вероятно, один из основных вопросов: "Сколько вами лично убито афганцев?" Наш ответ прозвучал глупо, мол, мы все приехали в Афганистан не убивать его жителей, а помогать строить новую жизнь. Такой ответ явно вызвал недоверие и непонимание. Однако афганец ничуть не изменил свою манеру беседы, остался таким же корректным и тактичным. Он разрешил задавать ему вопросы и стал на них отвечать, правда, очень кратко и с явной неохотой. Да, мы находимся в пакистанском городе Кветта. Теперь мы принадлежим отряду "борцов за веру", а нашу дальнейшую судьбу будет решать высшее руководство оппозиции. Завтра мы продолжим переезд и поедем дальше по территории этой страны. Ещё мы узнали, что после выхода из пустыни Регистан, следующей ночью, пешком пересекли границу Пакистана и вышли к городу Чаман или Нушки (я думаю, это был всё же город Нушка, ведь именно там проходит железная дорога). Я задал-таки мучивший меня давно вопрос, мол, откуда так хорошо знает русский язык? На это старик- афганец, чуть помедлив, пояснил, что долгое время учился в Киеве. Наш грязный и оборванный вид вызвал у старика скорее отвращение, чем сожаление или сочувствие. Конечно, мы понимали, что выглядим ужасно, поэтому попросили привести себя в божеский вид. Старик сразу одобрил нашу просьбу и отвёл нас в душевую. В качестве смены он дал нам два комплекта афганской одежды: длиннополая рубашка и широкие короткие штаны. Он пояснил, что в любом случае мы не можем ехать дальше в советской военной форме. Спустя ещё пару минут, афганец принёс нам два куска розового и удивительно ароматного мыла. Чудесный запах заполнил всё вокруг, опьяняя и будоража воображение. (Странно всё же устроен наш мозг: этот запах на всю последующую жизнь остался в глубинах памяти, в рецепторах обоняния. Стоит мне столкнуться с подобным запахом, как мгновенно вспоминается этот дом, и этот кусок розового мыла). Мыться пришлось холодной водой, но нас это не смущало. Обильные струи воды стекали по нашим худым телам. Как давно мы не видели воды и мыла! Как давно не имели возможности просто ополоснуться водой! Конечно, за один раз мы не могли смыть многомесячный слой грязи, въевшейся в кожу. Но что-то всё же удалось. Но вот позор плена и горечь нашего положения мы не могли бы смыть и за десяток помывок. Оделись в предложенную одежду. Конечно, она показалась нам смешной, почти нелепой. Но она была лёгкой и чистой, пусть и не новой. Огорчило, что разбитые и разваливающиеся армейские ботинки нам пришлось одеть снова на босу ногу - обуви для нас не оказалось. Почувствовав некоторое облегчение после помывки и смены одежды, мы даже немного приободрились. Проследовали в узенькую комнатку без окон, она напомнила мне чулан. Нас заперли изнутри. Охрана, насколько мы поняли, постоянно присутствовала в доме и во дворе. Мы сидели на полу и всё пытались согреться после холодного душа. Дрожь волнами пробегала по нашими телам, голодные желудки давно напоминали о себе. Но кормить нас не спешили. У нас была последняя сигарета, одна на двоих. Это хоть как-то порадовало. Я затянулся сигаретой и передал её товарищу: -Да, Жорик, влипли мы с тобой окончательно. Теперь совершенно неизвестно, что нас ждёт. -Похоже, назад нам дороги уже нет. Свои-то нас точно расстреляют - измена Родине как-никак получается. -Ты еще вернись на Родину, чтобы тебя смогли расстрелять. Мы замолчали, говорить больше не хотелось. 3 Через день мы тронулись в путь. На переднем сидении джипа ехал новый попутчик, указывая дорогу водителю. Это был тот самый старик-переводчик. Дорога оказалась долгой и очень утомительной. За окном пролетали редкие пакистанские селения, изобилующие уличной торговлей. Зелёные оазисы чередовались каменистыми, пыльными просторами. Встречались и промышленные предприятия, стоявшие отдельно, на ярко крашеных стенах виднелись английские надписи. Дороги были в хорошем состоянии, по ним медленно двигались грузовые машины, заполненные "под завязку". С интересом рассматривали мы легковые автомобили, диковинных и неведомых нам марок. За всё время пути остановок практически не было. Впрочем, одна была. Был уже вечер, солнце почти опустилось за горизонт, тут мы и остановились на выезде из небольшого посёлка. Мы с Жорой вышли из машины и прошлись немного по поросшей зелёной и сочной травой обочине, вдохнули свежего воздуха. Стало значительно теплее. Рядом, через дорогу, разместилась придорожная "харчевня". Небольшой ветерок доносил ароматный запах жареного мяса и каких-то восточных приправ. Я подумал с большой надеждой: "Неужели мы, наконец, остановились перекусить? Целый день эти люди едут без пищи и воды. Откуда у них силы берутся? Может быть, и нам хлеба дадут, ведь желудок уже практически "присох к спине". Двое охранников вышли из машины и, пропуская большой поток мчавшихся автомобилей, осторожно перешли дорогу, скрылись в придорожной закусочной. Вскоре они показались снова - каждый нёс по несколько бумажных тарелок с мясом, густо политым каким-то соусом, и стопкой лепёшек. Нас с Жоркой отвели в сторонку и усадили в глубокий кювет, так чтобы не было видно с дороги. Каждый получил по куску лепёшки и тарелку с мясом. Надо сказать, что мы слишком опрометчиво набросились на незнакомую еду. Уже через пару секунд мы сидели с вытаращенными глазами и не могли сделать ни одного дыхания. Наконец, прокашлялись. Во рту и горле нестерпимо горело от острого соуса, было такое впечатление, что я глотнул обжигающего кипятка. Незаметно для других мы стали выплёвывать на траву кусочки мяса, почти совсем сырого и несъедобного для нас из-за приправы. Слёзы ручьем бежали из наших глаз. К сожалению, у нас даже не было воды, чтобы запить и прополоскать рот. Мы сидели, измученные голодом, и с сожалением смотрели на аппетитные с виду кусочки мяса, буквально, давясь слюной, но есть это блюдо не могли. И смех и грех. Местная кухня оказалась не для нас. Мы воровато сбросили на траву остатки мяса и принялись есть сухую лепёшку. Мы уже тронулись в дальнейший путь, а внутри у нас всё еще бушевал "пожар" после такого угощения. Глубокой ночью мы остановились на ночёвку в удалённом от дороги селении. Рассвет только-только забрезжил, а мы уже ехали дальше. Перед нашим поражённым взглядом предстали громадные горы-многотысячники. Их вершины уходили высоко в небо. Мы были в непосредственной близости от них, а это производило особо завораживающее впечатление. Какая мощь! Какое величие! Дорога наша направлялась прямо к подножию этих исполинов. По мере продвижения к горам мы всё больше изумлялись: как вообще возможно преодолеть такую неприступную преграду?! Однако наша дорога, упершись в гору, резко свернула влево. Джип, натужно ревя мотором, медленно и тяжело поднимался по узкому серпантину дороги. Подъем был очень крут и, видимо, опасен. От одного взгляда в окно на увеличивающуюся пропасть охватывал ужас. Одно неверное движение руля и - всем конец. Идущие по дороге машины порой просто прижимались к отвесным скалам своим бортом. Мы забирались всё выше и выше. На некоторых участках стали встречаться пакистанские солдаты. Сбоку от дороги, по всей её длине, тянулась нескончаемая труба водовода, преломляясь в стыках на крутых поворотах. Небольшие "карманы" на трассе давали возможность для отдыха, пополнения запасов воды и вынужденного ремонта техники. На протяжении всего пути попадались многочисленные кучки мелкого битого камня. Видели мы и одиноко сидящих, запылённых рабочих в защитных очках, которые усердно долбили камни молотками, превращая его в щебень, который пойдет на строительство. Мне вдруг сильно захотелось вот так же оказаться одному на этой трассе и долбить этот камень. Между тем, мы забрались на вершину неизвестного нам перевала, и перед нами предстал прямо-таки фантастический мир. ( Это были Сулеймановы горы, окраинные горы на востоке Иранского нагорья. Северные их отроги находятся в Афганистане, а в Пакистане они представляют систему субмеридионально вытянутых почти на 600 км параллельных хребтов с высотой от 1800- 2100 до 3441 м, разделённых сквозными долинами. Сложены горы преимущественно известняками и песчаниками, смятыми в складки в кайнозойскую эру; они круто обрываются в долине реки Инд. Район этот сильно сейсмичен. Климат сухой, субтропический, северо-восточные склоны испытывают влияние летнего муссона. Преобладают ландшафты сухих степей и горных пустынь. На С-В участки кустарников и лесов: дуб, можжевельник, фисташка. В речных долинах - поливное земледелие, садоводство. Сулеймановы горы имеют несколько перевалов и проходов). Я смотрел на эту завораживающую картину и не мог налюбоваться: бесконечная горная цепь, окутанная белоснежными облаками, островки изумрудно-зелёных долин, полей и рощ, желтеющие каменистые вершины, голубая лента широкой, бурной реки Инд. Начался спуск, не менее опасный, чем подъем, поэтому особенно не пришлось полюбоваться открывшимся видом горного пейзажа. Этот перевал мы благополучно преодолели, и джип по хорошему шоссе снова помчал на большой скорости, всё дальше унося нас вглубь чужой страны. 
|
|
|
| Всего комментариев: 0 | |
