Тумаха Александр  

  Наш десантный батальон.  

 Аннотация:
 Афганские хроники третьего батальона 56 Десантно-Штурмовой Бригады в воспоминаниях лейтенанта Александра Тумаха и рядового Дмитрия
 Бабкина. 1981 - 1984 годы. На основе сборника рассказов Дмитрия
 "АФГАНИСТОН" и повести Александра "ИЗ АФГАНСКОГО БЛОКНОТА".

  Живым.  

  И тем, которые не с нами.  


 Дмитрий:
 _Вступление: 
 На склоне горы, под кронами сосен блестел куполами на солнце
 Храм Христа Спасителя. Улица, извиваясь, поднималась в гору, и он шел вперед, стараясь не выпускать Храм из виду. Он давно уже хотел один подняться туда. И вот, наконец, утром, избавившись от сопровождающих, он отправился вверх. Несмотря на довольно крутой и длительный подъем идти было легко. Свежий ветерок приятно обдувал лицо.
 Справа, на повороте осталась вилла Александра II, дома отступали, и скоро дорога втекла в лес. Был полдень рабочего дня и ни автомобили, ни прохожие, на счастье, не помешали возникшему странному, мистическому ощущению на подходе к Храму.
 Справа от парковки, если пройти немного по аллее между деревьями находится старое русское кладбище. Он свернул сначала туда, но ворота оказались закрыты. Внутри никого живых не было.
 Теперь, от паркинга немного влево выходишь к Храму - купола не видны за кронами сосен. Вокруг люди. Открыто. У входа человек - берет плату - 2 марки. Он заговаривает с привратником по-русски, и тот пропускает бесплатно. Две пожилые американки, фигуры довольно типичные для любой европейской достопримечательности, рассматривают расписанные стены, иконы… Внутри не так много места - подарок императора, сильно уменьшенная копия того, что было разрушено в
 Москве. Взгляд сам уходит под купола - кажется и воздух внутри уплывает ввысь. Американки, помяукав в тишине, вскорости пропали.
 Когда и он думал уже уходить привратник сам завел разговор. Дубин набрался смелости и спросил, как пройти на кладбище. Хотелось побродить там, продлить то состояние души, которое он здесь обрел.
 После минутного раздумья:
 - Вот ключ. Только закройся изнутри, никого не пускай - эти люди тут…
 Дубин почувствовал гордость за то, что он русский, крайне редкое чувство за границей - чаще чувствуешь себя советским, у которых собственная гордость осталась где-то в истории. Но тут же он устыдился неуместности своего чувства - граница между гордостью и гордыней порой так зыбка…
 - Позже здесь будет женщина, немка, отдашь ключ ей.
 Поблагодарив привратника за разрешение, и пуще за доверие, он пошел к ограде. От ворот, хотя не ворот, а скорее калитки, широкая центральная аллея поднималась ступеньками вверх и расходилась ручейками узких дорожек вдоль могил. Сразу бросалась в глаза усыпальница графини Воронцовой-Дашковой с крупной пьеттой писанной на золоте. Он свернул на одну из дорожек, не выбирая, и дойдя до края, обошел по периметру. Кладбище оказалось невелико. За последней могилой, вдоль ограды росли клены и под ними скрывались одинокие каменные кресты без имен и дат, как бы забытые, но именно их вид дал ощущение какой-то окончательной гармонии. Земли и космоса, жизни и смерти, духа и плоти. Необъяснимое чувство. Необъяснимое. Забытое.
 Но, уже бывшее. Однажды, в детстве; и тогда, лет семь назад, сентябрьским вечером. Да, кажется, было и тогда. Внезапно, необъяснимо появившееся из черного афганского неба чувство, давшее на мгновение непостижимое знание, и ушедшее… Тогда оно оставило надежду. А что сейчас? Может это напоминание? Может, стоит уходящие воспоминания все-таки попробовать вылить на бумагу, как хотел уже, но не взялся. Не особо много их уже и осталось, воспоминаний этих, так куски, обрывки, эпизоды…
 Голоса за воротами заставили очнуться. Пора. Пора возвращаться. Минуло более двух часов и уже смеркалось. Какие-то немцы дергали за ручку калитки, пытаясь войти на кладбище. Он поспешил к ним предупредить, что входить посторонним нельзя, но они пропали и сами. Побродив еще немного, Дубин закрыл замок снаружи, и вернулся к церкви, где отдал ключ женщине. Спускаться в город он решил по другой дороге, скорее тропинке, которая вывела его ... Читать дальше »

Гонки на выживание по-афгански
В.Емолкин



Шёл декабрь 1986 года. Объявили перемирие и нам сказали, что в ближайшее время боевых действий не будет. В полку сидеть – как в тюрьме, поэтому я напросился на боевое сопровождение на БМП-2. Я же до снайпера был наводчиком-оператором, документ есть. Взял свою винтовочку, сел в башню, и мы поехали в Баграм сопровождать колонну. Это где-то шестьдесят километров от Кабула. И по дороге произошёл очень показательный случай. Наша колонна – три БМП. Навстречу нам идут три БТРа пехотные. У нас внизу на БМП белой краской нарисован большой-большой знак десантных войск – парашют и два самолёта. Видно издалека. А с пехотой у десантников очень натянутые отношения.

Идём в башне БМП, во что-то играем. Мы в бронежилетах экспериментальных, в касках. Ещё смеялись над этими бронежилетами – они по восемнадцать килограммов весили! Как в горы в них подниматься?!. Ненормальные люди какие-то их придумали.

Не помню, во что мы играли, но если проиграешь, то тебе по голове по каске щелбан – бам! И тут вдруг слышим звук страшного удара! Но стукнулись не мы, а наша соседняя машина. Столкнулась лоб в лоб с БТРом.

Оказалось, что пехота стала десантников пугать и вышла на встречку. Наш водитель в сторону, БТР – тоже в сторону. Ещё раз туда-сюда вильнули. Водитель БТРа не успел вывернуть обратно, и они врезались друг в друга на полном ходу. БМП немного выше БТРа, у неё нос острее и она тяжелее. Поэтому БМП шагнула по БТРу, срезала башню и со страшным грохотом упала обратно на дорогу!.. А БТР покатился кубарем и метров через пятьдесят слетел с трассы.

Остановились, выбежали. В БТРе были четыре человека. Одному голову оторвало сразу, остальные лежат без сознания. Вызвали врачей и военных следователей. Доложили, кто мы такие, и поехали дальше в Баграм.

Когда через день или два назад едем – БТР на том же месте валяется. Его охраняют два других БТРа. Следователь тут же ходит. Остановились, чтобы посмотреть что к чему. И вдруг видим – а внутри БТРа труп солдата лежит, халатом накрытый! Мы: ничего себе! До сих пор труп лежит, не забрали… И тут «труп» вдруг резко встаёт! Как мы трухнули… А это, оказывается, охранник под халатом спал. Потом хохотали всю дорогу: десантники, дембеля… Душманов не боимся, а тут так перепугались…

Те трое пехотинцев, которые при столкновении остались живы, потом всё-таки умерли. По факту столкновения возбудили уголовное дело. Нас вызвал следователь, мы на трёх БМП поехали на место давать показания. И тут нас обгоняют четыре пехотных БТРа. И что происходит?!. У нас скорость километров шестьдесят, а у них – восемьдесят-девяносто. Один БТР на полном ходу резко поворачивает направо и бортом бьёт в нашу машину! И все четверо улетели дальше вперёд по дороге…

Но пехоте крупно не повезло: начинался комендантский час, дальше ни их, ни нас не пустили. Надо было останавливаться ночевать на КПП. Подъезжаем, а они стоят в рядочек. Мы встали рядом. Наш замкомроты, здоровый такой, мастер спорта по боксу, подходит к БТРу – «Солдат, выйди!». Выходит такой маленький, такой худенький! Замкомандира ему – бам, солдатик шварк об БТР! Остальным: «Выходите!». Те: «Не выйдем…». Он подошёл ближе, поднял солдата в воздух и говорит: «Щенок, только три дня назад твои товарищи погибли от удара лоб в лоб! И ты туда же…». И бросил солдатика на землю. Мы тогда очень на пехоту рассердились: пацаны, вы для чего сюда приехали! Чтобы самим в дорожных гонках голову сложить, да ещё и других людей погубить?!.

Валерий Ширяев.
Волны забвения (Афганские зарисовки)

  
  Ритм жизни задан нам горами навечно, даже на войне. И никакие вертолеты не способны его пока что изменить.
  Если колонна тронулась в пять утра, то сбор назначили на два ночи. И ты "добираешь свое" в тягостной полудреме на корме БТР. Но вой мотора на подъемах и глухое забытье на спусках машинально отсчитываются в спящем мозгу. И проснувшись к обеду, остается только вспомнить количество перевалов, взглянуть на карту и определить свое местонахождение.
  Это и есть настоящий тягучий и унылый ритм войны с периодом час-полтора. Он вбирает в себя без остатка ленивую перебранку снабженцев на привале и короткий свирепый разнос командиру оторвавшегося хвоста колонны в штабной палатке. В него вмещается ослепительная как бенгальский огонь и столь же скоротечная ночная перестрелка на крутом склоне.
  Грохот, последовательно отражаясь от стен ущелья, эхом уходит вниз, в глазах прыгают темные круги от вспышек и только стреляные гильзы еще минуту шуршат в тишине по склону. Но спроси кого утром - никто ничего не понял. И снова тягучий ритм спусков и подъемов засасывает твою память. К вечеру ночная стрельба окончательно подернута патиной забвения.
  Сотни километров бесконечных спусков и подъемов, когда ты пришиблен среднеазиатской жарой, должны бы, по идее, оставить в памяти серую ленту и незабываемый запах местной пыли. Даже краски при 50 градусах кажутся выцветшими как на некачественных копиях фильмов шестидесятых годов, снятых на пленке "Свема". Но адреналин и любопытство молодости выхватывают в этой мутной череде яркие куски. Они-то и станут потом небогатым набором воспоминаний, который ты назовешь памятью.
  В конце июля 1985 г. наш БТР стоит на скалистом обрыве, прямо под нами в тридцати метрах ревет Кунар. Волны даже не мутные, они цвета асфальта. Обшарпанный "Панасоник" наматывает "Мурку" голосом Аркадия Северного. Думать не хочется: до движения еще полдня, в тени 45. Рядом солдаты делят сигареты. В реве реки их звонкие голоса похожи на птичьи. Да и сами они такие же тощие и черные, как местные скворцы.
  Подошел командир, кинул цинк с запалами для гранат: "Надо ввернуть до движения". Шум, гам, плеск воды, скрежет консервного ножа, вскрывающего цинк. Я точно помню, что в руке у меня окурок "Явы" фабрики "Дукат". Помню даже надпись полукругом. Потому что все стихло, даже река, и мы смотрим на открытую жестянку. В ней как конфеты в коробке уложены запалы в масле. А поверх них, чуть наискосок лежит белая вкладка:
  
   Оборонный завод Љ 149
   1943 г.
   Укладчица М. Климова
  
  Голос Северного пел в наступившей тишине: "Мурка, Маруся Климова, прости любимого". Пробрало тогда всех, даже последних пьяниц и циников. Так не бывает, но так было. И никакие ритмы забвения не утопят те запалы, что неизвестная женщина паковала для отправки на Курскую дугу. Где и почему они столько валялись на консервации? Какая разница. Я держал их в руках и это главное.
  
  13.05.2002
  
  
  ГРУППА ТОВАРИЩЕЙ
  
  
  Обстановка на войне в горах переменчива до крайности. И ближайшие полчаса тонут в мареве неизвестности. Само собой, ты ищешь повсюду признаки того, что вмещает в себя слово надежность.
  Если товарищ в ночном рейде не грохнулся к шести утра на высоте 3000 м от того, что в крови уже нет глюкозы, ты ничего не говоришь. Но ты спокоен и уверен: его надежность ощущается почти физически. Неясное удовлетворение вызывает очевидная основательность скал или надежность пулемета ДШК, изготовленного в г. Ковров в 1954 г. Ты знаешь, что БТР горит как свечка, если попасть ему в мотор. Но мотор в корме, а там, где ты валяе ... Читать дальше »

Каменев Александр Иванович
Об авторе: Окончил восточный факультет Ленгосуниверситета по специальности история Афганистана в 1983 году. 1981 год - языковая стажировка в Кабульском университете. 1983-85 гг. - военный переводчик в 666 полку "коммандос" в городе Хост, переводчик отделения переводчиков Минобороны Республики Афганистан. 1985-90 гг. - старший переводчик, преподаватель языков пушту и дари Военного Краснознаменного института г. Москва. 1990-91 гг. - старший референт - старший переводчик аппарата Главного военного специалиста при Ставке Верховного Главнокомандующего Республики Афганистан. Майор запаса и просто неплохой человек.



Бомбы на борту
  
   Сентябрь 1991 года. Ура! Командировка! Будучи переводчиком Главного военного советника генерала армии Грачева лечу с ним из Кабула на неделю в Союз. В Термез. Хоть и Узбекистан, но все же советская земля. Родина. А будем работать в Афганистане: проверять состояние войск, их обеспечение всем необходимым и работу тыловых баз в Хайратоне. После работы - на ночевку в Союз. Очень гуманно.
   Николай Степанович Клыша - порученец Главного военного советника первым делом отправился в термезский военторг и сообщил, что туда завезли баночное голландское пиво. Есть возможность купить. Рассчитывать на Степаныча не приходится. Степаныч себе-то купит. А мы в это время либо будем бороздить на вертушке небесные просторы Афгана, либо устраивать смотры правительственным войскам. Послали в военторг полковника Партыку. Он всю Советскую армию знает практически поименно. Партыка привез каждому по 10 упаковок. Все-таки неделя впереди. Утром с шефом пересекли границу по мосту "Дружбы", а там вертолетом - в Мазари-Шариф. Из Мазара полетели по родным местам Дустума. На обратном пути под Шибирганом нас чуть было не сбили. Сопровождающий вертолет сделал несколько заходов и уничтожил НУРсами цель. К обеду возвратились. Клыша оседлал местную гражданскую оборону и теперь есть возможность звонить в Москву бесплатно по закрытой связи. Вечером посетили ресторацию. Завтра опять до обеда - работа на афганской территории.
   Вот и прошла неделя. Неделя удачная. В зеленых диппаспортах не отмечают пересечение границы, поэтому живешь полдня в Союзе, а получаешь как за границей. Степаныч вообще всю неделю торчал в Термезе. И разрешение было на пересечение границы с оружием, бродил по Термезу с "макаровым", боялся потерять. Все, завтра вылетаем опять в Кабул.
   В пять утра по местному времени за нами подъехали "Волга" и УАЗик. В "Волгу" загрузились Главный военный советник с женой и порученец. В УАЗик - три полковника и я в штурманском кресле. То есть командирском. Как известно, в армии за дорожно-транспортное происшествие отвечает не солдат-водитель, а старший машины. Я этого пока не осознавал. Полковников быстро сломила усталость, и они быстренько заснули. Меня тоже укачало. Минут через пятнадцать открываю глаза. Метрах в двадцати пяти дорога плавно поворачивает налево, водитель спит за рулем, но держит машину прямо.
   - Боец!
   - А?! Что?
   - Спишь?!
   - Нет.
   - Не спи за рулем - замерзнешь.
   Сон как рукой сняло. После этого не могу вообще спать в авто, даже на штурманском месте, в каком бы ни был состоянии.
   Приехали на аэродром. ИЛ-76 уже ждет. Поднимаемся по трапу. Вдруг:
   - Александр Иванович!
   Поднимаю голову:
   - А, мальгэрай Русин! Салям алейкум. Какими судьбами?
   Младший лейтенант Русин находился в командировке и в качестве бортпереводчика летал из Ташкента в Кабул. А учился в Военном институте иностранных языков у меня в группе, изучал пушту и фарси. Один из лучших моих учеников.
   - Ну, есть тут укромное место на борту? Пойдем поговорим.
   Пошли в хвост самолета. Сели на ящики с бомбами. Генерал поднялся в кабину к пилотам. Достали сигареты.
   - Курить-то можно?
   - В рукав можно, главное, чтобы ... Читать дальше »

Игорь Шелудков
ФОТОГРАФИЯ НА ПАМЯТЬ



В центре Герата на нейтральной территории находился самый крупный в западной части страны Кандагарский рынок. Назывался он так потому, что находился на кандагарской дороге. Перемирие здесь соблюдалось строго. Ни мы, ни душманы друг друга там не трогали. На этом рынке наши ребята затоваривались перед убытием в отпуск или перед заменой. Цены на все товары были значительно ниже, чем в других местах. Поездки на базар делались на законном основании - с разрешения вышестоящего командования. Часто брали с собой и наших женщин - медсестер, связисток, машинисток и другой гражданский вольнонаемный персонал. Как на наших женщин смотрели афганцы! Чуть с ума не сходили! Особенно на голубоглазых блондинок. Один раз подошли ко мне с чемоданом денег и попросили продать одну из них.
 Открытое женское лицо у афганцев считается интимной частью тела. Девочки начинают носить паранджу с четырнадцати лет.
 Однажды, когда я покупал какой-то товар, к дукану подъехала грузовая "Тойота" с вооруженными с головы до ног афганцами. "Когда я еще так близко с душманами пообщаться смогу?" - подумалось мне. Достав из сумки фотоаппарат, я подошел к ним и вежливо попросил сделать фотографию на память..."Духи", как по команде, направили на меня свои автоматы. А та бородатая бандитская морда, что на заднем плане, угрожала мне ножом. "Дух" водил им возле своего горла и показывал на меня пальцем...
 Я рассмеялся и предложил им оглянуться назад. Там на БТР-70ПБ наши солдаты, улыбаясь, направляли на них крупнокалиберный пулемет КПВТ вместе со спаренным пулеметом Калашникова танковым.Потом показал рукой направо, где на втором бронетранспортере бойцы тоже развернули башню в сторону "Тойоты". Стоящий рядом со мной солдат стал жонглировать двумя гранатами "Ф-1". В его учетно-послужной карточке в графе "Место работы и занимаемая должность" была запись: "Новосибирский областной цирк. Артист сцены цирка". В переводе это означало - уборщик и грузчик. Но боец-молодец умел многое. Даже фокусы нам показывал!..
 "Духи" дружно стали хохотать. Посмеявшись с ними пару минут, я сделал на память этот снимок.
 ...Листая фотоальбом, вспоминаешь, что все-таки юмор в Афганистане был очень суровым...